Смерть у бассейна - Кристи Агата - Страница 13

• Предыдущая
• 13/50
• Следующая

— Почему ты приезжаешь, если ненавидишь все это?

Герда торопливо начала:

— Да нет. Не знаю, с чего ты это взяла…

На миг запнувшись, продолжала:

— Это ведь так здорово — укатить из Лондона, а леди Энгкетл просто ужасно добрая.

— Люси? Ничего подобного.

Герду это слегка ошарашило.

— Да нет же. Она всегда так любезна со мной.

— У Люси прекрасные манеры и она умеет быть приятной. Но она скорее жестокая женщина. Это, я думаю, оттого, что она понятия не имеет, как думают и что чувствуют люди обыкновенные. И тебе ненавистно бывать здесь, Герда! Ты же это знаешь. Так чего ради приезжать с такими чувствами?

— Ну, видишь ли, это нравится Джону.

— О, Джону тут по душе. Но ты бы могла отпускать его одного.

— Он не захочет. Уик-энд без меня ему будет не в радость. Он совсем лишен эгоизма. Он считает, что для меня большое счастье выезжать за город.

— За город — это хорошо, — сказала Генриетта, — только не надо добавлять к Энгкетлам.

— Я… я не хотела создавать впечатление, будто я неблагодарна.

— Милая Герда, да и почему это мы должны быть тебе по душе? Я всегда считала, что мы, Энгкетлы — отвратное семейство. Все мы обожаем собираться и говорить на собственном необыкновенном языке. Неудивительно, если постороннему хочется убить нас.

Помолчав, она добавила:

— Кажется, время идти к чаю. Вернемся.

Она наблюдала за лицом Герды, когда та встала и зашагала к дому. «А ведь это здорово, — подумала Генриетта, — увидеть вдруг, как именно выглядели лица христианских мучениц перед выходом на арену со львами.

Едва выйдя за изгородь, они услышали выстрелы, и Генриетта заметила:

— Похоже, избиение Энгкетлов уже началось.

Оказалось, сэр Генри и Эдвард заспорили об огнестрельном оружии, иллюстрируя доводы пальбой из пистолетов. Оружие было страстью сэра Генри, и он располагал целой коллекцией. Он вынес несколько пистолетов и мишени, и они с Эдвардом затеяли состязание.

— А, Генриетта! Попробуйте-ка, сумеете ли застрелить грабителя?

Генриетта взяла у него револьвер.

— Ага. Правильно. Да, цельтесь вот так.

Трах!

— Не попали вы в него, — сказал сэр Генри.

— Ну-ка, а Герда?

— Ой, я не знаю…

— Давайте, миссис Кристоу. Это совсем просто.

Герда выстрелила, вздрогнула и зажмурилась. Пуля отклонилась больше, чем у Генриетты.

— И я хочу, — сказала Мэдж, подходя.

— Это труднее, чем кажется, — заметила она после двух попыток. — Но довольно забавно.

Из дома вышла Люси. Следом показался высокий и мрачный юноша.

— Это Дэвид, — объявила она.

Пока ее муж приветствовал Дэвида Энгкетла, она взяла у Мэдж револьвер, перезарядила его и без лишних слов трижды продырявила мишень рядом с центром.

— Отлично, Люси, — воскликнула Мэдж. — Я и не знала, что стрельба входит в число ваших сильных сторон.

— Люси, — сурово сказал сэр Генри, — всегда убивает того, в кого стреляет.

И добавил с мечтательной интонацией:

— Однажды это пригодилось. Помнишь, дорогая, головорезов, что напали на нас в тот день на азиатской стороне Босфора? Двое уже повалили меня и подбирались к моему горлу.

— А что делала Люси? — спросила Мэдж.

— Дважды пальнула в кучу. Я даже не знал, что у нее с собой пистолет. Одному негодяю прострелила ногу, а другому — плечо. Это была наибольшая опасность, какой я подвергался в сем мире. Не представляю, как она не убила меня.

Леди Энгкетл улыбнулась ему:

— Я считаю, что всегда надо идти на некоторый риск, — сказала она мягко. — И делать это быстро, не слишком раздумывая.

— Восхитительная мысль, дорогая, — сказал сэр Генри. — Но мне всегда было немного огорчительно, что риском, на который ты пошла, был я!

После чая Джон предложил Генриетте: «Прогуляемся?» а леди Энгкетл сказала, что она должна показать Герде «каменный сад» [5], хотя конечно, сейчас не самое подходящее время года.

«Прогулка с Джоном, — подумала Генриетта, — менее всего похожа на прогулку с Эдвардом». С Эдвардом у нее чаще всего было чувство убитого времени. Он был прирожденный убийца такого рода. Гуляя с Джоном, она неизменно наполнялась бодростью, а сегодня, поднимаясь на Лемешный Кряж, даже сказала, переводя дух:

— Это не марафон, Джон!

Он засмеялся и умерил шаг.

— Я тебя уморил?

— Да нет, я могу ходить быстро, но зачем? Мы ведь ни за кем не гонимся. Откуда вообще в тебе эта свирепая энергия? Ты от себя самого убегаешь?

Его шаги замерли.

— Почему ты так сказала?

Генриетта взглянула на него с удивлением.

— Я не вкладывала в это никакого особенного смысла.

Джон снова зашагал, но теперь уже медленнее.

— В самом деле, — сказал он. — Я устал. Я очень устал.

Она слышала утомление в его голосе.

— Как там Крэбтри?

— Еще рано говорить, но, по-моему, я понял, в чем дело. Если это так, — его шаги опять ускорились, — мы на пороге открытия.

— Ты хочешь сказать, что будет найдено средство от болезни Риджуэя? Что от нее не будут умирать?

— Разве что случайно.

«Какие странные люди — врачи», — подумала Генриетта. Случайно!

— Иначе говоря, это откроет широчайшие возможности.

Он глубоко вздохнул.

— Приятно оказаться здесь, приятно наполнить легкие этим воздухом, приятно видеть тебя. — Он издал один из своих внезапных быстрых смешков. — И это все будет приятно Герде.

— Герда, разумеется, просто обожает бывать в «Пещере»?

— Конечно. Кстати, встречал я Эдварда Энгкетла раньше? Не могу припомнить. Такое невыразительное, ускользающее лицо.

— Эдвард прелесть. Я всегда была без ума от него.

— Ладно, давай не будем тратить время на Эдварда. Ни один из этих людей не стоит траты времени.

Генриетта тихо сказала:

— Иногда, Джон, я боюсь тебя!

Он повернул к ней изумленную физиономию.

— Ты так невнимателен, так — да, слеп!

— Слеп?

— Ты не сознаешь — ты не видишь — ты на редкость черств! Ты понятия не имеешь, что думают, что переживают другие.

— Я мог бы утверждать как раз обратное.

— Ты видишь, конечно, но только то, до чего снисходишь. Ты похож на прожектор. Мощный луч выхватывает нужное тебе место, а вокруг него тьма!

— Генриетта, милая, о чем ты?

— Это опасно, Джон! Ты убежден, что ты всем нравишься, что все хорошо к тебе относятся. Люди вроде Люси, например.

— Я не по душе Люси? — озадаченно спросил он. — Я всегда был у нее любимчиком.

— Итак, ты готов поручиться, что нравишься ей? А я в этом не убеждена. А Герда, а Эдвард… о, а Мэдж, а Генри! Ты знаешь, что они испытывают к тебе?

— А Генриетта? Знаю ли я, что испытывает она?

Он на миг поймал ее руку.

— В любом случае — я уверен в тебе.

Она высвободила руку.

— Ни в ком не будь уверен в этом мире, Джон!

Его лицо помрачнело.

— Для меня это пустые слова. Я уверен в тебе, я уверен в себе. По крайней мере…

Он весь вдруг как-то переменился.

— Ты что, Джон?

— Знаешь, что я сам услышал от себя сегодня? Нечто совершенно нелепое: «Я хочу домой». Это мои собственные слова, но я не имею ни малейшего понятия, что они означают.

Генриетта сказала медленно:

— В твоем сознании наверняка были какие-то образы.

Он ответил резко:

— Никаких. Решительно никаких.

За ужином Генриетту посадили рядом с Дэвидом, и со своего конца стола Люси телеграфировала тонкими бровями — не приказы, нет — Люси никогда не приказывала, — но просьбы. Сэр Генри, чувствовавший себя всего лучше с Гердой, вполне в этом смысле преуспел. Джон с насмешливым лицом следил за петлями и скачками оригинального мышления Люси. Мэдж несколько высокопарно разговаривала с Эдвардом, выглядевшим чуть рассеяннее обычного.

Дэвид глядел волком и крошил нервными пальцами хлеб.

• Предыдущая
• 13/50
• Следующая