Кир Великий. Первый монарх - Лэмб Гарольд - Страница 69

• Предыдущая
• 69/74
• Следующая

В то же самое время и, возможно, из-за задержки в Карфагене у Ахеменида возникли проблемы с храмами. Усердный адмирал и главный врач убедил его сделать щедрые подарки и оказать почтение храмам Саиса. В других местах иерархи храмов — главная опора и бремя египетской религиозной жизни — не получили таких царских подарков от перса. На самом деле Камбис огульно сократил доходы всего жречества, но оставил в стороне Мемфис и Саис. Жрецам было приказано самим добывать топливную древесину и корабельный лес, а также самим разводить гусей. (Цыплята, домашняя птица иранцев, на тот момент еще не попали в Египет.) Что касается крупного рогатого скота, то Камбис приказал вдвое сократить подати по сравнению с теми, что были в царствование фараона Амасиса. В ответ большинство жрецов развернуло пропаганду против «безумного перса», и появились истории о разрушении святилищ. Однако факты показывают, что жизнь Египта шла своим чередом, и крестьянство при Камбисе, кажется, испытывало меньшую нужду, чем при Амасисе.

Хотя Камбиса раздражали проблемы с управлением этой страной, в которой такую значительную роль играли древние привилегии, он распространил свою власть далеко вверх по Нилу, за Фивы, к первому большому порогу в Эфиопии. Эта экзотическая страна вызывала любопытство у персов своими слонами, слоновой костью и золотом. Говорили, что в Эфиопии даже узники носят путы из золота. На марше они дружески отнеслись к еврейскому поселению в Элефантине, и этот случай имел важные последствия. Через несколько веков составленные по-арамейски документы, найденные на развалинах этой колонии, пролили свет на правление Ахемейидов; среди них, например, была единственная копия биографии Дария, последовавшего за Камбисом.

Сын Кира хотя и не был безумен, но слишком долго отсутствовал в центре своей империи. Когда наконец через пять лет он назначил сатрапа и покинул Нил, было уже слишком поздно. В сущности, он ни разу не был ни в Восточных землях, ни в Анатолии. Его наместники, находившиеся на расстоянии тысяч миль от него, сталкивались с серьезными трудностями; в кликах периферийных центров в большей степени, чем среди подчиненных народов, закипали мятежи. Из-за противоречивых сведений о событиях в Египте росло беспокойство в Вавилоне. Дюжина вождей мятежа подстрекали Бардью объявить себя Великим царем. Когда он, не выходя из своей горной крепости, пошел на это, Вавилон его признал. Хранители хроники датировали 522 годом до н.э. начало правления Бардьи (которого греческие писатели обычно называли Смердис). Бардья добился народной поддержки, отменив на три года подати, но лояльность иранской знати так и не завоевал.

Когда Камбис узнал о мятеже брата, он находился на пути домой недалеко от горы Кармель. Говорят, он умер там от раны, которую получил, садясь на лошадь, или совершил самоубийство. Что бы ни произошло в действительности, но Камбис умер, а через семь месяцев в горах Мидии Бардья был убит контрмятежниками. Не осталось никаких других наследников Кира, чтобы занять трон.

В том же году предрассветный мрак над империей Ахеменидов начинает рассеиваться. Через год, с ростом влияния Дария, сына Виштаспы и мужа дочери Кира, эта империя выходит на широкую историческую арену. В 521 году до н.э. начинается строительство Персеполя и упадок Парсагард. При Дарий вера Заратустры стала религией всех иранцев; непреложные законы мидян и персов были кодифицированы в право первого западного мирового государства, простиравшегося «от Индии и до Эфиопии». Так записано в Книге Есфирь во дни Артаксеркса, или Ксеркса, сына Дария.

Странно, что эту Персидскую империю мы узнаем лучше по битвам при Марафоне и Саламине во время кампаний в небольшой провинции Европы. В архивах огромной азиатской империи они едва упоминаются.

С возникновением этого господства «цивилизованный мир подошел ближе к единому управлению, чем когда бы то ни было ранее или позднее». Оно длилось пятьдесят лет при жизнях Кира, Камбиса и Дария. Оно вызвало изменения, столь значительные, что нам, живущим в XX веке, трудно себе представить эту эволюцию. Два тысячелетия древнейшего семитского Востока закончились; три небольшие империи, Мидийская, Лидийская и Нововавилонская, или Халдейская, исчезли со страниц истории; Египет потерял независимость и изолированность; в Иудее на месте царства дома Давидова жил разделенный еврейский народ. Индия на самом деле впервые соприкоснулась с Эфиопией и восточными берегами Средиземного моря. Сдержанная вавилонская хроника зафиксировала этот период как время «больших волнений». Другое выражение из той эпохи — «окончание умирания земли» — заключает в себе больше, чем мы можем вообразить. Прежде всего, приход Ахеменидов смог сберечь цивилизацию, ставшую на Западе нашим наследством.

Основателем этой империи мы считаем Дария. Именно его имя высечено на Бехистунской скале и первых памятниках Персеполя, и, конечно, он был хорошо знаком грекам, нашедшим в нем грозного противника. Но империя Ахеменидов не возникла полностью созревшей, как всем известная Афина, появившаяся изо лба Зевса в полном вооружении с боевым кличем. Она начала свое существование в руках Кира. Внимательный ученый Эдуард Мейер так определил взаимосвязь между Киром и Дарием: «Основными своими чертами имперская организация обязана самому Киру. Дарий шел по его следам и завершил строительство громадного сооружения. Его роль, на самом деле, состояла в непосредственном дополнении и совершенствовании работы, проделанной его великим предшественником».

Темнота, окружающая Кира, сгущается из-за трех обстоятельств, настолько необычных, что они до недавнего времени сбивали ученых с толку. Во-первых, расположенные в далеких горах остатки Парсагард — или Пасаргад, как принято называть этот город, — до XX века прятались от археологов, в то время как Персеполь, выходящий на главную магистраль Исфахан — Шираз, был исследован европейскими путешественниками еще в XVII веке. Во-вторых, строительство Киром империи на востоке почти полностью осталось незафиксированным. Геродот упоминает его оросительные работы в бассейне Амударьи и его смерть за Сырдарьей. Но методичный Дарий перечислил все восточные сатрапии от Парфии до Согда (еще до своего посещения этих территорий). Однако все они не могли не быть завоеваниями его предшественника. В-третьих, Дарий был предан вере Заратустры и в каждом публичном высказывании не забывал оказать почтение «Ахуре-Мазде и другим существующим богам». В немногих сохранившихся надписях, сделанных Киром, нет ничего подобного. На самом деле во время вавилонской кампании на хорошо известном «цилиндре» он в пропагандистских целях отдает дань уважения Мардуку — это в некотором роде ранний вариант выражения «Париж стоит мессы». Такое существенное различие между двумя великими Ахеменидами, жившими практически в одно время, глубоко озадачило ученых. Хотя истинным могло быть простейшее объяснение. Пока Кир не достиг среднего возраста, он, вероятно, не контактировал с последователями Заратустры, которые тогда жили лишь в Восточных землях. По вере он мог быть язычником, преданным одному из старых арийских божеств. Дарий же, по-видимому, вырос в вере зороастризма. Хотя, несомненно, старший Ахеменид мог сталкиваться с новообращенными в эту веру. Поэтому-то и появился в нашей истории маг.

В их время и после него действиями иранцев руководила религия.

В воззвании сына Виштаспы излагается его случай: «Царь Дарий говорит так: под покровительством Ахуры-Мазды вот мои свойства: то, что правильно, я люблю, а что не правильно — ненавижу. Никогда не случалось такого <при мне>, чтобы раб доставил неприятность господину или господин — рабу. Я никогда не гневаюсь, и, кто бы другой ни впадал в гнев, я себя сдерживаю. И кто бы ни причинил зло другому, я наказываю его согласно этому злу. И я не доверяю словам того человека, который грешит против истины».

Приход этой миссионерской веры был решающим. Концепция единого бога, которому должны поклоняться повсюду, могла и не быть абсолютно новой. Но то, что это божество должно быть не просто грозным, но и милосердным к людям, на древнем семитском Востоке нельзя было даже вообразить. Старая боязнь Страшного Суда давала надежду на бессмертие души. Внезапное прекращение войн на время мира Ахеменида, казалось, было очевидным знаком этих духовных перемен. Зороастризм в своей упрощенной ранней форме оказал влияние на понятия иудаизма и стал предвестником таинственных верований римлян и самого христианства.

• Предыдущая
• 69/74
• Следующая