Жар ночи - Дэй Сильвия - Страница 19

• Предыдущая
• 19/48
• Следующая

— Эй! — Коннор погладил Стейси по плечу, добрался до трубки, вынул ее из потерявших чувствительность пальцев и положил на стойку кухонного бара. — Все в порядке. Он скоро вернется.

— То-то и оно, — произнесла она, повернувшись к нему лишь потому, что он взял ее за плечи и заставил это сделать. — Я не знаю, вернется ли он и захочет ли остаться со мной, если вернется.

Глядя сверху вниз на ее несчастное лицо с порозовевшим кончиком носа и горестно опущенными уголками рта, Коннор стал нежно поглаживать ее по щеке.

— Ему четырнадцать лет, — с грустью произнесла она. — Мальчишке нужен отец, мужчина, которому можно подражать, у которого можно учиться. Томми живет в Голливуде, где сплошной гламур и каждую минуту происходит что-нибудь сногсшибательное. От нашего места Джастина мутит. Он говорит, что умирает здесь от скуки, и, имея в виду его возраст, я это где-то понимаю. Я переехала в Мурриету, потому что, с одной стороны, это позволяло сэкономить и купить дом, а с другой — место тихое и спокойное. Опять же, опасных соблазнов для мальчишки не много.

— Вот видишь? — промолвил он. — Практичная женщина, как я и говорил.

Храбрая женщина. Сильная. Заслуживающая восхищения.

Она вымучила улыбку, и для него это было как удар под дых. Он хотел ее, очень хотел, но, что поразительно, во всех смыслах, не только в телесном. Коннор Брюс, о котором говорили, что женщины могут рассчитывать на его чувственность, но никак не на чувства, вдруг ощутил потребность в эмоциональном единении.

— Если Томми решит взять на себя отцовские заботы, — со страхом продолжала Стейси, — Джастин останется с ним. На самом деле они в чем-то похожи и могут очень даже сойтись. — Она уронила голову, так что лицо ее скрылось под волной темных кудряшек. — Томми даже сможет потребовать с меня алименты, чтобы упростить свою жизнь. Да хоть и не потребуют, я все равно стала бы посылать им деньги, а как же иначе? Одному Богу известно, как они в таком случае будут питаться. Томми и себя-то едва способен прокормить. — Она всхлипнула.

И Коннор сделал то единственное, на что в данных обстоятельствах был способен. Взял ее пальцами за подбородок, чуть-чуть приподнял и поцеловал в губы. Поцелуй был нежным, скорее утешительным, только губами, без языка. Он ничего не требовал от нее, а лишь старался успокоить ее единственным известным ему способом.

— Ты забегаешь вперед, милая, — прошептал Коннор, потершись носом о ее нос.

— Прости. — Стейси ответила легкими поцелуями. — Я сегодня не в себе. Уж не знаю, гормоны это или еще что. Честное слово, в норме я совсем не такая.

— Да все хорошо.

Как ни странно, но так оно и было.

Слегка отступив назад и наклонившись, Коннор подхватил ее на руки, отнес в гостиную, где вместе с нею опустился на диван. Она прижалась к нему, устроившись поудобнее, а он принялся покачивать ее, положив подбородок ей на макушку.

Брать и давать. Связь, к которой он так стремился и в которой испытывал такую потребность, восстановилась уже без соития, хотя и усиленная их недавней страстной близостью. Но оказалось, что сближать их способна не только животная похоть. Стоило забыть о ней, как между ними возникли другие чувства, которые и он, и она понимали и разделяли.

— Спасибо, — устало прошептала Стейси, сворачиваясь в клубочек у него на руках.

Очень скоро ее ритмичное, неглубокое дыхание сказало ему о том, что она достигла Сумерек. Находилась у него дома. Спала.

Коннор надеялся, что снится ей он.

Коннор нетерпеливыми шагами двигался по тоннелю к главной пещере. По мере приближения воздух становился все более влажным из-за огромной массы воды, находившейся сразу же за скальным порогом. Этот мшистый, заплесневелый запах заставил его с новой силой испытать тоску по своей совсем недавней жизни на поверхности. Жизни, в которой всегда было полно женщин и пива и уж конечно не обходилось без славной драки.

А для входа и выхода существовала дверь. Красота, да и только.

О необходимости нырять в ледяную воду озера даже думать не хотелось. При выныривании на поверхность легкие сковывало таким жутким холодом, что это походило на мучительную пытку. В отличие от всех прочих водоемов Сумерек, температуру воды в озере нельзя было изменить силой мысли. Ни воображение, ни желание, ни надежда вне зависимости от интенсивности не могли на нее повлиять.

Поэтому он просто отсалютовал своим воинам, проверил надежность крепления меча в ножнах за спиной и решительно нырнул.

Спустя несколько мгновений, показавшихся ему бесконечными, Коннор, промерзший и задыхающийся, пробираемый неистовой дрожью, выбрался на песчаный берег. Наваждение, похожее на дежавю, так дезориентировало его, что лишь тогда, когда он был атакован и сбит с ног жилистым, малорослым по сравнению с ним противником, он понял, что находится здесь не один. Издав яростный рев, от которого по поверхности воды побежала рябь, и сбросив сковывавшее его напряжение, Коннор извернулся, сцепился с нападавшим и покатился вместе с ним по песку. Оба с плеском плюхнулись в ледяную воду, где Коннор схватил нападавшего за шиворот и потащил на берег.

— Подожди! — крикнул Шерон.

Коннор вытащил из висевших на спине ножен меч.

— Мы с тобой уже проходили через это, старик, — прорычал он.

— Но не закончили беседу.

— Тогда говори, пока я не потерял остатки терпения.

Старейший откинул насквозь промокший капюшон.

— Ты помнишь, что я говорил тебе о потоках, установленных нами в храме?

— Да.

— И что единственным местом в Сумерках, защищенным от Кошмаров, является пещера, куда ты собрал своих воинов?

— Да.

— Так вот, Брюс, Кошмары, проникая в храмовые потоки, сливаются со Стражами, образуя единое существо.

Коннор выругался и крепче перехватил меч. На лбу его выступили капельки пота.

— А могут они перемещаться самостоятельно? А люди — теперь им грозит опасность? Что же получается — мы сами довели дело до того, что Кошмары угрожают не только их снам, но и самому их миру?

— Насколько известно, до этого пока дело не дошло. В отличие от потоков в пещере, храмовые открываются лишь ненадолго, настолько, сколько требуется для прыжка. А потом снова закрываются.

— Как удалось выяснить, что происходит?

— Благодаря краткосрочным отправкам Стражей туда и обратно.

Коннор принялся мерить берег шагами.

— Через какое-то время выяснилось, — продолжал Шерон, — что с некоторыми Стражами не все в порядке. Прежде всего было установлено, что это связано с местом отправки.

— Вне пещеры.

— Именно. Они начали изменяться. Физически. Эмоционально. Ментально. У них появлялось желание сеять вокруг себя горе и страх. Они становились все более жестокими, склонными к насилию. Их глаза начинали терять цвет. И они прекращали есть.

— Ох, ни хрена себе…

— Тут-то мы и поняли, что происходит. Кошмары, поселяясь в Стражах, брали над ними верх, принуждая к актам жестокого насилия, а сами подпитывались их негативными эмоциями. С того времени, как Кошмары открыли для себя доступ к человеческому подсознанию через сотворенный Старейшими разлом, они впитывали в себя энергию человеческих чувств. Страх, злоба, страдания — все это, добывавшееся через сны, становилось прекрасной пищей для Кошмаров.

Опустив меч, Коннор разжал одну руку, чтобы потереть челюсть.

— И сколько же их всего?

— Первоначально было около дюжины, но в живых из зараженных Стражей оставался только один, да и того ты сегодня прикончил.

— Оказал, можно сказать, маленькую услугу, а? — хмыкнул Коннор.

Шерон снял охватывавший его худощавое тело, промокший насквозь пояс, на котором висели ножны, вылил из них воду, вложил туда клинок и, оставляя за собой след из капель, направился к ближайшей скале.

• Предыдущая
• 19/48
• Следующая