История лаборатории №27 - Зотов Александр Андреевич - Страница 13

       - Какая жалость, - вздохнул Касп. - А я-то думал, что хоть так ты признаешься в своих чувствах.

       - Иди ты... к темным богам, - огрызнулся Ивик.

       - Так значит, я могу сесть обратно, - как бы невзначай уточнил Каспогониус.

       - Нет, - отчеканил Ивик.

       - Ладно, ладно понял. Она - твоя подруга и ты блюдешь ее честь. Не кипятись ты так, - поднял руки в знак своей сдачи инженер. - Так может, пойдем спектакль досмотрим.

       - Пошли...

       По правде, Ивику уже было неловко за свое поведение. В конце концов...

       Решив подумать обо всем этом как-нибудь потом, Ивик вместе с Каспом вернулся в зал. Как и договорились, местами они поменялись, так что дотянуться до студентки этот охотник до женских сердец мог, разве что разлегшись на коленях Ивика. Тот же никак не мог допустить подобного. Однако, он решил не расслабляться до конца спектакля. Так что за сюжетом следил уже не так внимательно.

       Когда Сивикус вернулся к просмотру спектакля, декорации успели поменяться, как и "гномы" на сцене. Один из них был явно в летах, лет под четыреста, а то и все пятьсот, с седой бородой и бровями. Доспехи на нем были легкие. Как понял Ивик, он был кем-то вроде первого министра, или просто одним из советников короля. Второй - молодой воин, все еще безбородый.

       Как оказалось принц, то есть принцесса Амлет еще до смерти отца делала тонкие и осторожные намеки касательно его пола. Выяснив, что Грорин, а именно так звали юношу, принадлежит не к той части гномов, что порождает, а к противоположной, Амлет поухаживала за молодым гномом. Тот же не знал, что делать, ведь это не кто-то, а принц. И пусть брак для гномов - не столь важное дело, как у людей, все равно он имеет некоторое значение, особенно когда речь заходит о принцах. Отец же, возможно это была и мать, что не уточнялось, советовал юному гному не торопиться.

       Затем сюжет закрутился в столь скрученную спираль, что будь она стальной, давно лопнула бы, но слова иногда много прочнее стали и способны выдерживать нагрузки, какие кузнецам и не снились. Принцесса, видимо с горя, возомнила себя лесной феей, что впрочем, позволяло ей почти в лоб обзывать короля убийцей, при этом не вызывая у него подорезрений, чем повергла своих родственников в отчаянье. У отца Грорина, и короля зародилась идея о том, как вывести "принца" из депрессии, попытавшись свести ее с Грорином. Это показалось Ивику несколько сомнительным ходом, учитывая отношение гномов к межполовым отношениям, но, в конце концов, пьесу-то человек писал. Однако толку от этого оказалось немного.

       При всем при этом то и дело появлялись группа скальдов, если верить пьесе - что-то вроде актеров у гномов Цергенланда, хотя в актеров - гномов верилось еще меньше, чем в гномов, потерявших от любви голову вместе со шлемом. Так или иначе, они спели перед королем песнь об одном коварном убийце древности, что заставило короля понервничать.

       Результатом же интриги Астата стало то, что принцесса случайно зарубила его топором во время разговора с матерью, после чего утащила тело, волоча его за ногу, с топором в другой руке, по всей видимости, разрубать на более мелкие части. Однако король об этом узнал, ведь случилось-то все на глазах его соправителя - матери принцессы и вместо того, чтобы приговорить Амлета к смерти, его, точнее ее, отправляет то ли на Энгельские, то ли Тролгерские острова, подарив на дорожку зачарованный шлем, который должен был раздавить голову принцессы. Та, однако, прознает о колдовстве и передаривает шлем капитану корабля. Тот умирает.

       Амлет возвращается обратно во дворец, где Грорин, решивший, что его отца убил король, поднимает восстание. Однако, правда открывается, и тогда Грорин вызывает принцессу на дуэль. Та, не долго думая, согласилась. Дуэль происходит прямо в тронном зале на глазах короля, соправителя и прочих гномов. В результате дуэли Амлет погибает, но перед смертью успевает не только обвинить, но и привести доказательства того, что ее дед, то есть бабка убила ее отца. Мать верит своей дочери и, не в силах справиться с потерей, убивает короля.

       Что же касается Грорина, то убив принцессу - убийцу его отца, он понимает, что убил единственного гнома, которого когда-либо любил и бросается на топор, что вообще-то довольно сложно, но ему таки удалось вогнать топор себе в лоб. Соправитель двух королей признается в своем позоре, но совершить самоубийство не смогла из-за слабоволия и отправляется в изгнание. Занавес, аплодисменты.

       Как это не удивительно, но дождь закончился, впервые за последние... Задумавшись, Сивикус так и не смог вспомнить, за сколько дней. Впрочем, луж было более чем достаточно. Они начинали подмерзать, однако хорошо это или плохо Ивик не смог для себя решить. Конечно, лед много лучше холодной воды, но, с другой стороны, когда вся мостовая покрывается ледяным панцирем, это не так уж и здорово, тем более ночью.

       С Каспом они расстались у самого выхода, что и понятно, ведь тому нужно было вернуться аж к самому Лену. Жил он на набережной Лена, носившей загадочное и довольно длинное название: "Набережная трех герцогов, пяти графов и одного святого отца", у самого моста на "Дроздов остров" через который можно было уже добраться на северный берег реки. Когда они только ехали в театр, Ивик даже надеялся, что Касп там и выйдет, но его надежды не оправдались.

       - Может. тебя все-таки проводить? - спросил Ивик уже после того, как они успели распрощаться.

       - Неужели ты отпустишь свою подругу одну бродить по этому темному городу или заставишь топать до самого моего дома, а потом обратно, по такой то стуже.

       - Ну... - неуверенно ответил Ивик, который как-то не подумал об этом, - все-таки это ведь Керлендер, а сейчас уже совсем темно.

       - Вот, вот, и ты заставишь девушку из хорошей семьи бродить по нему, - поддел Каспогониус.

       - Уж если на то пошло, то если кто вас и защитит от грабителей, так это я, - заметила Кристилла. - В конце концов, магия много эффективней кулаков. Да и не такие уж они у вас большие.

       - Моя дорогая Кристи, я и не думаю сомневаться в твоих способностях. Боевая магия, огненные шары и все такое...

       - Да, именно о них я и говорю, - подтвердила волшебница.

       - Но ведь это - обязанность мужчины защищать даму своего сердца, - галантно ответил механик. - И потом, я слышал, что боевую магию запрещено использовать в городе...

       - В таком случае можешь не беспокоиться, - холодно ответила девушка, я не дама твоего сердца, - а о том, что я магию применяла, узнают лишь, если об этом кто-то расскажет. А ведь никто ничего не скажет.

       - И не подумаю, - злорадно подтвердил Ивик.

       - Ну, нельзя же так с друзьями, - ни капельки не обижено ответил Касп, - в таком случае, до Мины.

       - Не наделай глупостей за выходные, - попросил Ивик.

       - Ты про ту девчонку? Не беспокойся, о ней я забыл уже.

       Касп уже отошел, но сделав с десяток шагов повернулся. Ему даже пришлось повысить голос, чтобы его услышали. Шаги-то оказались не маленькие для его невысокого роста:

       - Что бы ты ни говорил, Ив, но смотритесь вы, как будто бы уже женаты!

       - Ты... - ничего более информативного сказать Ивик не смог. Когда же слова нашлись, Касп уже был слишком далеко, чтобы его можно было догнать и... и что бы он дальше сделал, Ивик не знал.

       До самого университета они шли молча, стараясь даже не смотреть друг на друга.

       Уже у самого восточного входа Кристилла, даром что волшебница, поскользнулась на замерзшем камне, и не упала только благодаря тому, что ухватилась за локоть друга. Впрочем, тот остался на ногах не многим дольше, волшебница оказалась много тяжелее, чем принято думать о них. Собственно, Ивик даже не успел понять, что произошло. В тот самый момент, когда произошло падение, он пребывал в раздумьях. То есть нельзя сказать, что он думал о чем-то конкретном, но на действительность, особенно ту ее часть, что находилась под ногами, особого внимания он не обращал.