Александр II, или История трех одиночеств - Ляшенко Леонид Михайлович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/93
• Следующая

Сам же закон о местном самоуправлении, принятый в 1864 году, четко определил структуру земских учреждений и их компетенцию. Земства вводились в уездах и губерниях, и каждое из них имело распорядительные (земские собрания) и исполнительные (земские управы) органы. Уездные собрания избирались по куриям (разрядам) землевладельцами, сельскими обществами, городскими избирателями. Губернские собрания избирались на съездах уездных земств из числа гласных (выбранных населением уездов депутатов). Земства должны были заниматься местными путями сообщения, учреждениями народного образования, больницами, тюрьмами, снабжением населения продовольствием, учреждениями общественного призрения (сиротские дома, дома престарелых, инвалидов и пр.). Перечень задач вроде был впечатляющий, но деятельность земств могла быть гораздо более эффективной. Однако они (земства) были введены лишь в 34 из 59 российских губерний и 16 областей, но главное заключалось в том, что средства, переданные земствам не превышали 40-50 тысяч рублей в год, а содержание земских учреждений обходилось в 80-100 тысяч рублей.

Функционирование земских учреждений допускалось только на уездном и губернском уровнях. В ходе реформы не было создано ни высшего — Всероссийского земства, ни низших — волостных. Все это позволило шутникам называть земства «зданием без фундамента и крыши». По словам известного консервативного журналиста М. Н. Каткова, в России получилось самоуправление, напоминавшее гримасу человека, который хочет чихнуть, но не может этого сделать. Кроме того, Валуев поправками к закону о выборах в земства добился преобладания в них дворянства. Всесословность органов самоуправления, провозглашенная Милютиным, на деле обернулась новыми дворянскими привилегиями, и ни о каком сословном примирении посредством земств теперь не могло быть и речи.

Несколько нарушая хронологию событий, но сохраняя внутреннюю логику разговора, отметим, что 16 июня 1870 года в стране была проведена реформа городского самоуправления. Подготовка к ней началась в 1862 год с Высочайшего повеления «приступить к улучшению общественного управления во всех городах империи» и учреждения в 509 городах особых комиссий из депутатов всех сословий, владевших недвижимой собственностью. По разработанному ими закону 1870 года распорядительными органами в городах стали городские думы, а исполнительными — избранные думами городские управы. Думы избирались раз в четыре года и численность их гласных колебалась от 30 до 72 человек (в столичных думах гласных было значительно больше: в Петербурге — 250, в Москве — 180). Управа включала в себя 2-3 человека, действовавших под руководством городского головы.

К выборам в думы допускались лица, достигшие 25 лет, из числа платящих городские налоги и подати. Лично голосовать могли только мужчины, за женщин, имевших право голоса, голосовали их отцы, мужья, братья и т. п. Лишенными избирательных прав оказались наемные рабочие, а также интеллигенция, не владевшая недвижимой собственностью. Подобные правила привели к тому, что в 46 крупнейших городах империи избиратели составляли 5,6% от общего числа жителей. Полномочия же городского управления в целом были теми же, что и у земских учреждений.

Таким образом, важнейшие реформы — крестьянская, земская и судебная — вместо того, чтобы сблизить позиции общества и правительства, еще больше разъединили их. Не изменили этой тенденции и преобразования в области просвещения и цензуры, хотя ими занимался весьма достойный и незаурядный человек. Судьба министра народного просвещения Александра Васильевича Головнина была предопределена его встречей с великим князем Константином Николаевичем, чьим секретарем он вначале и стал. Человек высоко образованный, знавший в совершенстве английский, французский, немецкий и итальянский языки, Головнин являлся посредником между великим князем и ведущими реформаторами александровского царствования. Заняв в 1862 году пост министра народного просвещения, он сумел поставить свое традиционно периферийное ведомство в один ряд с ведущими министерствами империи. Необходимо отметить, что работали в его подчинении отнюдь не талантливейшие педагоги страны, а в основном заслуженные в прошлом командиры воинских частей и подразделений, для которых служба на ниве просвещения являлась своеобразной синекурой. И все же министерство Головнина успело сделать очень многое. Сельские училища, учительские семинарии (педагогические училища), Комитет грамотности, Педагогическое общество, новые уставы гимназий и университетов — таковы любимые детища Александра Васильевича. А как ему доставалось от противников! Сколько нападок пришлось вынести этому непреклонному человеку! Ведь в педагогике, как и в истории, у нас всегда разбирались все, и примерно с тем же успехом. «Человек самого тонкого ума, горячий патриот», — писал о Головнине известный историк М. И. Семеновский, и эта оценка не выглядит преувеличенной или несправедливой.

Реформа средней школы стала результатом компромисса между сторонниками классического и приверженцами реального образования. В ней использованы заключения и предложения 110 педагогических учреждений и 255 частных лиц. Новый устав школы, написанный под руководством Головнина, провозглашал принцип равенства детей всех сословий без различия вероисповедания. Согласно этому документу в России создавались семиклассные гимназии двоякого типа — классические и реальные, а также прогимназии с четырехгодичным сроком обучения. В классических гимназиях в основу было положено преподавание гуманитарных дисциплин и древних («классических») языков — греческого и латыни. В реальных повышенное внимание уделялось занятиям математикой и естествознанием.

Принцип равенства детей в деле образования не был выдержан в полной мере. Достаточно высокая плата за обучение в гимназиях делала их практически недоступными для выходцев из крестьянства и городских низов. Кроме того, право поступать в университеты без экзаменов получали только выпускники классических гимназий, из реальных же — прямая дорога вела в другие высшие учебные заведения. Память, ощущения детства и юности часто вмешиваются в наши взрослые дела и играют в них достаточно важную роль. Проводя реформу системы образования, Александр Николаевич не мог не вспомнить годы собственного обучения, уроки столь любимого им Жуковского.

Во всяком случае он был согласен со своим учителем в том, что образование есть благо, что именно гуманитарные науки делают человека гражданином. Огражденный благодаря стараниям отца от трудных наполненных многочасовой «долбежкой» занятий латынью и греческим, император счел эти учебные предметы необходимыми для истинно образованного человека. Да и убеждение, что образование, которое в принципе должно быть доступно каждому, далеко не всех делает счастливыми и равными, — тоже оттуда, из юности. Интересно, что в документах, посвященных реформе высшего образования, влияние личного опыта императора почти совсем не заметно — ему ведь не довелось сидеть на студенческой скамье.

Новый университетский устав был утвержден 18 июня 1862 года58. Он восстанавливал автономию университетов, отмененную Николаем I под впечатлением революционных событий в Европе в 1848 году. Ни войска, ни полиция не могли теперь вступить на территорию университета без разрешения его ректора. Делами университетов руководили ученые советы, состоявшие из преподавателей и сотрудников учебного заведения. Они избирали ректоров, утверждали учебные планы, замещали вакансии на кафедрах. А. В. Головин хотел пойти еще дальше и разрешить студентам создавать свои объединения (корпорации), но это предложение не было поддержано монархом, который опасался, что студенческие корпорации превратятся в центры политической оппозиции. Головнин оказался причастным и к реформе цензурной, так как до середины 1860-х годов цензура находилась в ведении его министерства.

В 1865 году Александр II утвердил разработанные Министерством просвещения и Министерством внутренних дел «Временные правила о цензуре». И хотя они распространялись на печатную продукцию только Петербурга и Москвы, это был явный шаг вперед. Согласно «Временным правилам» отменялась предварительная (то есть на стадии сдачи рукописи в издательство) цензура крупных по объему произведений. Правительственные и научные издания цензурному контролю вообще не подлежали. Министр внутренних дел под крупный залог мог освободить от предварительной цензуры и центральные периодические издания. Отвечали же авторы и издатели за напечатанные ими произведения в строго судебном порядке. Эта реформа в целом оказалась самой робкой из всех преобразовании 1860-1870-х годов. Александр II по-прежнему не доверял пишущей братии, точнее, продолжал опасаться общества, мнение которого выражали журналисты и писатели.

• Предыдущая
• 58/93
• Следующая