Эльфийская ночь - Дубчек Виктор Петрович - Страница 9

А везение – это дело такое… необязательное. Есть оно – хорошо, нету – так работай. Ты ведь давно не тот восторженный мальчишка, капитан. Ангелы-хранители твои отлетались.

Он покосился в сторону Кави. В темноте деловито храпящего парня было чуть видно, контуры лица смазались, словно потёкший пластилин.

Ангелы-хранители…

Капитан встал, неспешно размял ноги. Вышел к проёму в стене.

Никаких перил на техническом этаже, конечно, и быть не могло: шагни – и полетишь.

Было б куда улететь.

Он перехватил автомат, другой рукой надёжно взялся за торчащую ржавую арматурину. Подался вперёд и задрал голову вверх.

Воздух здесь был и не воздух, а так – атмосфера. Звёзд капитан различить не мог, но твёрдо верил, что они есть. Где-то там, высоко в небе.

– Я иду, я живой, я один на Земле, – негромко произнёс Немец.

Побитая облицовка на стене противоположного здания чуть отсвечивала в темноте. Далеко на востоке занималась заря. Увидеть её было ещё нельзя, даже привыкшими к темноте глазами. Только надеяться.

Он отвернулся от проёма и шагнул в тесноту этажа. Нажал кнопку, подсвечивая себе маленьким экраном наручных часов.

Кави лежал в той же позе, всё так же накрепко вцепившись в своё оружие. Упёртый. Из такого вот… пластилина и приходится людей лепить.

Может быть, парню и правда некуда податься. Может быть, из психушки его уже выгнали, а в "Едим Россию" ещё не взяли.

– Мне тоже некуда… принц, – очень тихо сказал Немец, против собственной воли отбрасывая насмешливые кавычки.

Кави раскрыл глаза так быстро, что капитан прищурился от неожиданности.

– Моя смена, сударь человек?

Но кому же было стоять утреннюю вахту, как не эльфу.

Впрочем, сударь Немец вряд ли знал о его ночном зрении. Он, вернее всего, в свойственном людям добросердечии просто дал принцу возможность хоть немного прийти в себя после злоключений минувшего дня.

Теперь Кави чувствовал себя довольно бодрым и даже почти свежим. Разумеется, не помешало бы тщательное омовение, – и лица, и тела, – однако это пока оставалось невозможным: запас воды у беглецов был невелик, его едва хватало на то, чтобы избегнуть жажды. Капитан настрого воспретил принцу даже думать о тех источниках жидкости, которые в изобилии можно было встретить в округе: тонких нечистых ручейках; накопившейся кое-где дождевой воде; тем паче – лужах.

Эльф сглотнул и сухо ухмыльнулся.

Однако, эдак дойдёшь и до того, чтоб пренебречь "дезинфекцией", категорическую необходимость которой в столь энергичных выражениях обосновал человек.

Он сдвинул ножны в сторону, закрыл глаза и втянул ноздрями холодный металлический ветерок.

Промзона пахла отвратительно. Это был запах огромного изломанного пространства, даже не просто безжизненного, но и давно утратившего надежды на то, что жизнь в него когда-нибудь вернётся. Ни человеку, ни эльфу, ни даже орку не пристало бы без крайней нужды проводить дни в таком безотрадном месте.

Мёртвый воздух, мёртвая вода…

Принц, всё так же не открывая глаз, чуть напряг передние ушные мышцы. Заострённые кверху раковины привычно выпростались из-под гладких иссиня-чёрных прядей. Эльф склонил голову.

Где-то далеко внизу, у основания бетонной коробки, предоставившей им приют и ночлег, чуть слышно, на пределе даже эльфийского слуха тонко струилась вода. Ещё дальше, за соседним зданием укромно урчал как будто большой тихий зверь. Мягко преступали чьи-то ноги. Вкрадчиво позвякивало железо.

Он распахнул глаза и вскинул голову. Не размышляя, отпрянул от проёма в стене и быстро присел, прижимая уши.

Бетон сухо цокнул. Голову и плечи болезненно окатило мелкой каменной крошкой. Он удивился было, что не слышит звука выстрела, но тут же вспомнил, как Немец упоминал и о существовании огнестрельного оружия бесшумного боя. С той стороны донёсся негромкий, но отчётливый звук, словно кто-то с досадой прищёлкнул пальцами в латной перчатке. Теперь он слышал и человеческие голоса, тихие и напряжённые.

Он обернулся, оценивая возможность уйти с балкона. Увы; ещё два кусочка металла тут же ударились в каменную плиту над головой. По всей видимости, среди нападающих имелись воины, также способные видеть в темноте.

Непременно следовало немедля предупредить человека о нападении, но Кави не мог измыслить иного способа, кроме как подать голос; однако не усугубит ли громкий крик их и без того скверного положения? Тактика огнестрельного боя по-прежнему оставалась для него загадкой, однако логика любой войны подразумевает стремление к скрытности.

Эльф не успел принять решение, как этажом выше прогрохотала короткая очередь. Едва он догадался, что стреляют из того же здания, в котором расположились беглецы, – следовательно, это ведёт огонь удачно проснувшийся капитан, – как ночь отбросила остатки стыдливости и пришла в суетливое, но грозное движение.

Зазвучали, – более не сдерживаясь, – человеческие голоса, какие-то неизвестные приказы и ругань; загудел металл, зазвенело стекло, зарычал далёкий угрюмый зверь. Вздрогнул под ногами голый выщербленный пол.

Принц вскинул голову, пытаясь хоть как-то оценить обстановку – он надеялся, пользуясь суматохой и темнотой, – ночное зрение не бывает абсолютным, – всё же проскользнуть в глубину этажа. Но в лицо ему тут же ударил свет будто мириада свечей, вспыхнувших в глубине злого зеркала.

Потрясённый беспощадной яростью этого противуестественного света, он снова прижался к грязному каменному полу.

– Кави, – произнёс напряжённый голос у него за спиной.

Принц быстро обернулся.

В глубине проёма сосредоточенно оскалилось бледное лицо сударя капитана.

– Будь готов, – сказал капитан, показывая ему сперва два воздетых пальца, но сразу поджимая один.

Кави подобрался, придерживая меч. Знака он не понял, но суть ситуации уловил вполне: Немец собирается дать ему возможность уйти с балкона; вероятней всего, он намерен неким своеобычным способом отвлечь внимание стрелка.

Однако же способ оказался паче чаяния незатейлив.

Капитан не стал подставляться под удар сам, но лишь чуть склонился к проёму и, внимательно глядя на эльфа, направил вперёд руку с зажатым в ней коротким автоматом. Стрелять прицельно так было, разумеется, невозможно, однако принц уловку понял. Человек дважды коротко потянул железный крючок своего оружия. Немедленный ответный выстрел снова осыпал принца каменной крошкой, и, повинуясь быстрому напряжённому кивку Немца, Кави метнулся в спасительную темноту этажа…

– Ты – СВД и второе "весло".

– Сударь капитан…

– Молчать.

Капитан привычным жестом закинул за спину "калаш", достал и взвесил в руках пистолет. Быстро, чуть приседая и переваливаясь на рёбрах ступней, размял ноги.

– За мной.

И, не оглядываясь, двинулся к левому блоку лестниц.

Немолодой и довольно мясистый мужик шёл быстро и легко. Странное дело: говорят, ответственность – это груз. Немец же, внутренне приняв на себя ответственность за дурковатого сопляка, неожиданно для себя самого чувствовал прилив сил и уверенности. Он был на месте – своём, и занимался делом – своим.

Ты ещё ляпни что-нибудь "служить и защищать", подумал капитан, выцеливая очередную подозрительную тень.

Чувства обострились, тело двигалось чисто и свободно. Ствол "макара" следил за взглядом – в тесноте заброшенных зданий пистолет был надёжнее, по крайней мере, до первого огневого контакта.

Капитан собирался снова уйти в подвалы. Но для этого было необходимо пересечь технический этаж и спуститься ещё на четыре пролёта. Вряд ли ВВ рискнёт сунуться внутрь – не та у Немца репутация, чтоб к нему внагляк соваться, ой не та.

Он быстро обвёл стволом пустые провалы окон.

Будут блокировать снаружи.

Снайперы… да, "винторезы": девять мэмэ, характерный свист. И работали сразу на поражение.