Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Скобелев Эдуард Мартинович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/62
• Следующая

— Не обобщай, — урезонил пан Дыля. — Среди таксистов я встречал немало толковых и грамотных людей, прекрасно ориентирующихся в политике.

— Не о политике речь! — И Чосек обратился к какому-то прохожему: — Простите, то, что вокруг, это наша страна или то, что от нее осталось?

— Обалдел, что ли? — прохожий пожал плечами.

— А ходит ли здесь трамвай, любезный? — спросил Гонзасек другого прохожего.

— Опупел, лилипут!

— Видите: они не понимают русского языка!..

— Знаете что, — вдруг вспомнил пан Дыля. — У нас есть американские доллары! Десять тысяч! Это подарок Натальи Ивановны. Конечно, деньги пойдут на важное дело, но что-то мы можем истратить на текущие нужды!

— Моя память обременяется цифрами с нолями, — сказал Гонзасек. — Человек, постоянно считающий деньги, становится эгоистичнее и забывает о других… Когда-нибудь все поймут мудрый, освободительный смысл минимума. Но это предполагает потребность в культуре, которой пока нет нигде в целом свете…

Друзья стояли в растерянности на тротуаре, когда к ним подъехал таксист-частник. Выглянуло запущенное лицо под шапкой черных волос.

— Куда надо?

— На Белорусский вокзал. Таксист назвал цену.

— Проезжай, не задерживайся, — сказал Чосек.

— Артисты вселенского цирка, возвращающиеся с зарубежных гастролей, не могут заплатить за проезд? — нагло засмеялся черноволосый. — Не умеете работать, если не способны зарабатывать!

— Слушай, — сказал пан Дыля, — я заплачу тебе любимыми долларами, если ты разменяешь мне купюру!

Глаза таксиста загорелись желтым огнем.

— На Западе повсюду косят деньги возами, — хрипло сказал он, облизнув кривой рот. — Вот это жизнь! Не то, что в нашей лапотной и сермяжной!.. Что у вас за монета?

— Тысяча долларов.

— Брешешь!

Пан Дыля отделил в кармане от пачки одну банкноту и показал.

— Садись, фрайера! Заедем к Могилевчику, моему приятелю, он разобьет или разменяет на рубли по самому льготному курсу!

Нехотя сели. Поехали. Настроение было испорчено. Пан Дыля понимал, что допустил ошибку — излишне поторопился, не желая подвергаться унижениям со стороны механизированного подонка.

— Где же это вам так подфартило? — не утерпел частник. — Мой брат три года назад рванул в свободный мир, добился визы как инакомыслящий, а такой купюры до сих пор и в глаза не видал!

Пан Дыля промолчал. Промолчали и его товарищи.

— Ну, Запад! — восхищенно продолжал частник. — Там у каждого небоскреб, ранчо и автомобиль самой новейшей модели!.. Ну, если не у каждого, так у того, кто хочет! Входишь в магазин и берешь по дешевке все, что душе угодно! Только заплати! Но это у них не проблема! Я полагаю, раз у вас такие деньги, платить было чем, а?.. Вот, поди, отожрались, отпились пива!..

— А ты что, от голода пухнешь? — перебил Чосек. — Ты вот с нас за ничтожную услугу дерешь такие деньги, за которые в колхозах вкалывают два месяца!

— Зачем с колхозниками сравниваться? У них своя жизнь, у меня — своя! Меня колхозники вообще не интересуют, гори они гаром! Колхозы давно разогнать пора. Так все свободные газеты пишут! Их проблемы — это их проблемы! Я сравниваюсь только с наиболее прогрессивным!.. Если мне заплатят, как на Западе, я буду работать, как на Западе! А у нас что? Трудколония, тюрьма! Никакой свободы заработка! Простому шоферу миллиончик отстегнуть жалко!..

— Ваше «многознание» меня поражает, — не выдержал Гонзасек. — Между прочим, на Западе я не встречал людей, которые с таким презреньем отзывались бы о своей стране!

— Понимаю, — хмыкнул шофер, оставляя руль, чтобы достать сигарету. — Вы приняли меня за агента КГБ или что-нибудь в этом роде и потому вскинули свои патриотические плакаты! Так я не агент! Какого лысого мне работать агентом, если они получают втрое меньше моего? Жить — хорошо, но хорошо жить — еще лучше! Так считает мой зарубежный брат.

Он засмеялся, зажег спичку.

— У Могилевчика, ребята, вы не только толкнете свою контрабандную деньгу, но и сможете погулять, как люди: выпить заграничного пива, выкурить «Мальборо» или «Уинстон»!..

— Мы не пьем и не курим, — с досадой сказал Чосек. — Тошнит от жадности тех, кто работает хреново и никогда лучше работать не будет, потому что радости в работе не видит!

— Клиент, который платит долларами, имеет право называть меня подонком, — сказал частник. — Это мое правило! Я не обижаюсь! А чего обижаться? Я свое получу, а вы хоть через горло свои внутренности доставайте! Ваши проблемы — это ваши проблемы!..

— Послушай, уважаемый таксист, — закипая, сказал пан Дыля. — Или помолчи, или останови машину, мы воспользуемся услугами другого шофера!

— Э, нет, — нагло протянул частник, — мое от меня теперь не уйдет! Сейчас мы остановимся у Могилевчика, и если он узнает, что вы не хотите платить, его парни разделают вас, как гориллы кокосовый орех: вы не увидите больше цирковой арены!

— Да ты форменный хам, — сказал Гонзасек. — Кто дал тебе право разговаривать с клиентами в таком тоне?

— Право не дается, право берется!.. Может, и хам, — согласился частник, — только своего я уже не упущу! У меня гниловатые зубы, но мертвая хватка! Индивидуальный бизнес, личная лавочка! Колеса режима увязли именно в таких людях, как я! Они были наверху, внизу, всюду!..

— Давайте выйдем из машины, — предложил Гонзасек. — Кажется, мы вернулись не домой, а в аквариум Желтого Дьявола!

— Потерпи, — примирительно сказал пан Дыля, думая какую-то свою думу. — Каков ни есть человек, с которым мы связались, мы ему обещали и слово исполним!.. Желтый Дьявол силен тем, что плодит повсюду желтых дьяволят. Они живут переворотами человеческих судеб, поглощая их энергию… Вот что, друзья, мне пришло сейчас на ум! Мы поступили, как восставшие рабы: Желтого Дьявола не нужно было сокрушать, нужно было от его имени издавать указы и распоряжения, чтобы расшатать и лишить управления всю его империю, сделать то, что он делает повсюду ради господства своих интересов!..

Между тем такси въехало во двор мрачного, подслеповатого дома, резко затормозило, шофер стал истерически сигналить.

Пан Дыля, сморщившись от звуков, попытался открыть дверцу машины и выйти, но дверца не поддавалась.

— Не пытайтесь открывать, — с ухмылкой объявил частник. — Дверь не откроется, пока мы не расплатимся!.. А вот и Могилевчик с ребятами!

На сигналы таксиста из дому повыскакивали трое парней с резиновыми шлангами, за ними семенил обезьяноподобный, чернявый человечек с оттопыренными, будто приклеенными ушами.

— Сева, пассажиры не хотят платить «баксами», хотя уговаривались! — проорал через окошко шофер.

— А ну, вылазь! — самоуверенно скомандовал лопоухий, подавая знак громилам.

Пан Дыля спокойно выбрался из такси. Он не терял еще надежды поладить.

— Ведете себя нагло, ребята! Не люблю наглых! Да, я обещал заплатить долларами и заплачу, как уговарились. Но здесь менять деньги не буду. Мы сделаем это в более достойном месте. И, кстати, меня интересует не какой-то Могилевчик, мне нужен Белорусский вокзал. Мы договаривались о том, что нас доставят на Белорусский вокзал!

— Видишь, это периферийные «тюки», — сказал Могилевчику шофер-частник. — Бери лом и требуй соблюдения конвенции!

— Граждане, — сказал пан Дыля, — ваши наклонности нисколько не пугают меня. Повторяю, немедленно везите нас на Белорусский вокзал!

Могилевчик сплюнул возле ног пан Дыли.

— Эти пассажиры не признают прав человека и резолюций ООН! Они не уважают моего кооператива! Стало быть, они выступают против кооперативного движения, стало быть, они выступают против прогресса, стало быть, они враги правового государства! Стало быть, их следует объявить вне закона и произвести обмен валюты силой!..

Запахло стычкой. Чосек и Гонзасек выбрались из машины и встали рядом с Дылей.

— А что это за пузатая мелочь?.. Ну, усач, вытряхивай свои доллары, предлагаю сделать это свободно — в духе заграничной конституции!

• Предыдущая
• 59/62
• Следующая