Футбол оптом и в розницу - Рафалов Марк Михаилович - Страница 35

Во внутрисоюзных соревнованиях успехи Гавриила Дмитриевича выглядят несколько скромнее. Однако ему удалось первым в истории советского футбола возвести тбилисских динамовцев на золотую ступень чемпионата СССР 1964 года.

Спустя некоторое время мы с Качалиным вместе ехали в Ярославль. Гавриил Дмитриевич — кого-то просматривать, я — судить матч чемпионата страны. Заговорили о триумфаторах 1964 года. «Радости было сверх всякой меры, — вспоминал Гавриил Дмитриевич, — но жить в Тбилиси мне стало очень трудно. Меня превратили в Национального героя. Ко мне в гостиницу постоянно являлись какие-то люди и пытались непременно что-либо подарить: вино, коньяк, мандарины... В своем отеле я не мог ни поесть, ни подстричься — денег с меня не брали. Едва я входил в ресторан, как со всех столов мне начинали доставлять «передачи»: коньяк, шампанское, фрукты. Повсюду меня узнавали, и я не знал ни минуты покоя. В таком же положении оказалась приехавшая ко мне погостить дочь Лена». Говорил мне все это Качалин искренне, чувствовалось, как непросто пришлось ему после этой звонкой победы.

Готовя в 2000 году для газеты материал, приуроченный пятой годовщине со дня смерти маэстро, я позвонил вдове Гавриила Дмитриевича Антонине Петровне. Она рассказала: «Год чемпионства тбилисцев мне очень хорошо запомнился. Спустя много лет с тех пор, весной 1995-го мы с Гавой проходили около Усачевского рынка. Вдруг к нам подлетела машина. Из нее выскочили молодые грузины и вновь начали чествовать и прославлять мужа. Мы едва от них отделались».

Маслов Виктор Александрович (1910—1977)

О своей неординарности Дед, как звали Маслова столичные торпедовцы, заявил в конце пятидесятых годов, когда раз за разом приводил своих мастеров на пьедестал почета. А в 1960 году «масловское» «Торпедо» стало чемпионом СССР. Трижды — в 1952, 1960 и в 1972 годах — Маслов шагал с Кубком СССР вместе со своими воспитанниками.

Придя к руководству киевским «Динамо», Маслов трижды подряд (1966—1968) завоевывал золотые медали и дважды (1964 и 1966) — Кубок СССР.

Мои судейские пути-дороги много раз пересекались с клубами, которые тренировал мудрый Дед. Некоторые его суждения можно было высекать на мраморе. Будучи руководителем предсезонных сборов судей на юге страны, я неоднократно приглашал Виктора Александровича на встречи с арбитрами. И хотя великим арбитром он не был, мои молодые коллеги слушали его с упоением, затаив дыхание. Особенно любопытными были комментарии Маслова, касающиеся каких-либо судейских ляпсусов. Помню, на одной из таких бесед в Сочи Маслова спросили, как он расценивает пенальти, назначенный в ворота его команды несколько дней назад. «А чего тут расценивать? — хитро прищурив глаза и улыбаясь, переспросил Дед. — Сие решение судьи отношу к проявлению трусости». Маслов чуть помолчал и закончил свой монолог: «Трусишка ваш коллега! Так ему и передайте. Хозяев поля он наказывать не очень горазд».

Морозов Николай Петрович (1916—1981)

Под руководством Николая Морозова сборная СССР в 1966 году завоевала на английском чемпионате мира бронзовые медали. Ни до того, ни после наша сборная не взбиралась на такую высоту.

Помню, как после возвращения из Англии нескольким триумфаторам, и Морозову в том числе, дозволили за свой счет приобрести автомобили «Москвич». Сегодня подобный вид поощрения мы, наверное, расценили бы как насмешку Вообще выступление нашей сборной на чемпионате мира-66 было признано недостаточно успешным. Морозова, по сути дела, вынудили уйти из сборной, и с 1967 года он возглавил одесский «Черноморец».

В сентябре 1966 года на его родине, в Люберцах, торжественно отмечался 50-летний юбилей тренера. В программу праздника входила товарищеская встреча люберецкого «Торпедо» с ленинградским «Автомобилистом». Мне было приятно получить личное приглашение юбиляра судить этот матч, который хозяева поля проиграли со счетом 0:1.

Наши дружеские отношения с Николаем Петровичем стали еще крепче после совместной 20-дневной поездки на чемпионат мира в Мексику в 1970 году. В поездке мы жили с ним всегда в одном номере. Морозов писал репортажи в «Известия», а я в журнал «Спортивные игры». Мне тогда представилась уникальная возможность впитывать суждения об играх и событиях, чувствовать его искреннюю влюбленность в игру, которой он посвятил всю жизнь. Ведь еще до тренерской работы Морозов играл 11 сезонов в столичном «Торпедо», затем в «Спартаке» и ВВС.

Озеров Николай Николаевич (1922—1997)

Многократный чемпион СССР по теннису, актер популярнейшего МХАТа, роли которого я помню по сей день, в полной мере проявил свою многогранность, когда после Вадима Синявского Озеров стал главным спортивным и футбольным комментатором страны. После кончины Озерова его семья получила соболезнование от президента России Б. Ельцина. В нем говорилось: «С различных спортивных состязаний раздавался знакомый, ставший родным голос Николая Николаевича. Этот голос рассказывал о победах наших спортсменов, учил ценить красоту честной спортивной борьбы, не пасовать перед трудностями, а главное — любить и гордиться своей Родиной. Этот голос нес доброту, любовь, надежду в каждую семью».

Мне доводилось видеться с Николаем довольно часто. Ведь его комментаторская кабина и наша ложа прессы в «Лужниках» располагались рядом. Еще в годы моей работы в спортивном лагере ГУРИ мы с Озеровым «оживляли» детские спартакиады. Озеров очень любил детей, и они отвечали ему взаимностью.

Однажды судьба свела нас с Озеровым в самолете. Мы вместе летели в Одессу на очередной матч чемпионата страны. Всего два-три дня назад наш комментатор вернулся с чемпионата мира по хоккею. Несмотря на победу советской ледовой дружины, Николай выглядел удрученным и вел себя как-то необычно замкнуто. Однако незадолго до посадки Озерова вдруг прорвало, и он рассказал мне, что после нескольких репортажей, во время которых он сетовал на постоянно ломающиеся клюшки отечественного производства, ему позвонили из Москвы и в грубой форме запретили «вещать о клюшках». «Не смейте сеять пораженческие настроения среди советских людей», — прорычал не терпящий возражений голос, и монолог оборвался.

Сегодня тот уже далекий эпизод может показаться забавной мелочью и вызвать улыбку, а тогда...

Розин Марк Борисович (1909—2005)

В конце мая 2005 года мы проводили в последний путь этого выдающегося человека. О нем написано несколько книг и десятки очерков, воспоминаний. Интересны и интервью с ним.

В 1937 году он начал работу в Спорткомитете СССР и прослужил в нем (с перерывом на войну) до ухода на пенсию.

Марк Борисович Розин — заслуженный тренер РСФСР. Один из организаторов и пропагандистов детского и юношеского футбола в стране. В 1948—1978 годах был начальником отдела массового и детского футбола Управления футбола Спорткомитета СССР. Был одним из основателей клуба «Кожаный мяч», его вице-президентом в 1966—1986 годах. Награжден орденом «Знак почета», а также как участник Великой Отечественной войны — многими боевыми орденами и медалями.

В этой коротенькой объективке, заимствованной мною из футбольной энциклопедии, не сказано еще, что Розин был в числе первых участников Отечественной войны, удостоенных самой почетной тогда награды: ордена Боевого Красного Знамени. Не сказано и о том, что он был одним из организаторов вывода из окружения кавалерийского корпуса генерала Белова.

Вот лишь одно примечательное воспоминание, которым незадолго до своей смерти поделился со мной боевой товарищ, с которым мы дружили более 40 лет.

«В 1937 году меня пригласили на работу в Спорткомитет СССР. Одно время я даже был помощником председателя комитета Василия Васильевича Снегова. Кстати, еще перед войной у меня произошел забавный эпизод, связанный с тбилисским «Динамо» и его тренером, моим старым товарищем Алексеем Андреевичем Соколовым. Как-то меня командировали в Тбилиси. Узнав о моем приезде, Соколов поручил капитану команды Шота Шавгулидзе окружить меня заботой и вниманием. Шота сразу же взялся за дело. И поехали мы с ним в горное село, где его родственники справляли свадьбу. Шота попросил меня произнести здравицу в честь молодых. В разгар гуляний мне предоставили слово. Говорил я очень коротко и поэтому был немного смущен переводом моей речи на грузинский язык. Перевод Шота длился раза в три дольше, чем моя здравица. Тут же ко мне направились три седобородых аксакала и вручили огромный кубок, до краев наполненный вином. Я понимал, что пить надо до дна... Короче говоря, очнулся я лишь через... сутки! Спустя некоторое время узнал, что в своем «переводе» Шота представил меня личным посланником Сталина, который якобы поручил мне передать его поздравление молодоженам».