Марсианин - Богатырев Александр Николаевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/33
• Следующая

И пусть психологи в этом потом разбираются.

Долго я так стоял на колене. Пока стоял, наш полковник восстановил контроль за ситуацией и разогнал набежавших посторонних. Слышал, как он матерится по рации, пеняя кому-то за большую нехватку милиции и отсутствие порядка.

Когда поднял глаза, он стоял надо мной.

– Владимир, с тобой все в порядке?

Я помялся и признался, что требуется помощь, чтобы подняться на ноги. Мне помогли, но теперь уже крепко держали под локти.

– Так, парни, у нас проблемы, – объявил всем Кудряшов, – снаружи ах-херенская толпа собралась. Наличными силами не прорвемся. Предлагаю пока пройти в здание аэровокзала.

– В столовую… – вставил я.

– Ты что, есть хочешь?!

– Там есть борщ?

– Есть!

– Понимаете, Борис Григорьевич… я почти три года не ел нормального борща!

– Вот теперь я сам вижу, что мужик здоров! – воскликнул Кудряшов. – Тащим его в столовую!

По настоянию врачей, далее меня только несли. Несли в специально принесенном для этого кресле. Я же озирался, ловя каждую деталь, и не забывал бодро улыбаться.

Все это время полковник Кудряшов следовал с нами, не забывая время от времени выдавать руководящие, как он любил при нас выражаться, «указивки» суетившимся вокруг работникам. Улучив момент, когда нас дотащили до столовой, он спросил у меня:

– Ну как, пригодилось что-нибудь из нашей науки выживать там, на Марсе?

– Весьма и много! – ответил я.

Кудряшов и его специалисты нас всех готовили по части выживания в экстремальных условиях.

– Потом расскажешь подробно, – продолжил он, – нам следующие смены готовить и обучать. А пока кушай, сил набирайся. Уже несут.

Он кивнул на официантку, аж красную от усердия, несущую на подносе тарелку чуть меньше среднего тазика.

Этот борщ, который я там съел, был самый вкусный борщ в моей жизни!

Где-то через час снаружи навели порядок и нас всех отвезли в Центр подготовки, что находится на Пионерском проспекте. Всю дорогу на обочинах стояли сплошной стеной люди, махали руками и аж прыгали от радости. Я же смотрел на них и с ужасом осознавал, что нормальная жизнь вот с такой славой – это для меня как бы недоступная роскошь… Да, тяжко придется!

Ночевали в Центре.

Мне всю ночь снился Марс.

Помню, как нас в процессе подготовки отправили на две недели на орбиту…

Весь полет, чтобы не перегружать наши орбитальные станции, проходил на борту «Молнии». Только в грузовом отсеке был специальный модуль по типу наших малых ОС. Для меня этот полет был вторым, и запомнился он мне весьма интересной эволюцией моего миропонимания и мироощущения.

Так как экипаж был советско-китайский, то нас разбили на пары. Моим напарником тогда был тот самый Цай Мин Нэн. В короткие перерывы между тренировками и работой любимым развлечением у всех было смотреть на Землю. Мы тоже не были исключением…

Это зрелище было поразительным.

В белизне скученных облаков и бесчисленных оттенка синевы океана исчезало гудение механизмов космического корабля, треск помех, даже собственное дыхание. Нет ветра, холода или запаха, связывающих с Землей. Вроде ты наблюдатель, снисходительно взирающий со своей космической высоты, но при этом так взволнован, что не отдаешь себе отчета, насколько крепко связана твоя душа с Землей, проплывающей под тобой.

Такая яркость и прозрачность, как в космосе, просто недостижима на Земле, даже в безоблачный ясный день высоко в горах. Когда впервые видишь Землю из космоса, испытываешь бешеный восторг и желание смотреть и смотреть, не отрываясь, на неописуемой красоты виды, проплывающие в четырехстах километрах внизу. Только там, в космосе, начинаешь понимать, насколько мала Земля и насколько дики те народы, которые уродуют, пачкают и убивают эту красоту ради наживы. Тогда, с доктором, мы часто обсуждали свои впечатления. И вот что любопытно: в первый день мы выделяли наши и не наши страны, на третий-четвертый – наши и не наши континенты. К пятому мы поняли, что у нас одна общая Земля.

Но только оказавшись на Марсе и пробыв там больше двух лет, я понял совершенно другую истину.

Мы, рожденные на Земле и поднявшиеся в космос, видим, как она мала.

Мы говорим: «Земля наш общий дом». Но так ли это?

Земля с орбитальной станции огромная, но уже с Луны – она зелено-голубой шарик. Такой теплый, уютный, маленький.

А какова она с Марса? Яркая желто-голубая двойная звезда, разделенная промежутком от четверти градуса до градуса дуги.

Но и на Луне, и на Марсе уже живут люди. Работают и постепенно преобразуют эти миры под себя. Творя из них Новую Землю.

Так есть, и так будет.

Так что же все-таки Земля?

«Наш общий дом»?

Отчасти так. Но это «отчасти» совершенно не означает, что мы к ней можем относиться как к вещи, которую можно использовать, а потом выкинуть.

И тем не менее Земля всего лишь колыбель, из которой человечество вышло к звездам. К своей зрелости.

Уже скоро многие люди будут называть Землю – «Земля-матушка», как мы называем Россию.

И тем не менее называть домом будут уже совершенно иные планеты и среды.

Пройдут века, и нашим домом будет вся Вселенная.

Остается поразиться силе мысли и предвидения Циолковского, который это же понял и написал почти сто лет назад.

Юрий лежал в своем спальнике и смотрел в едва видневшийся над ним во тьме потолок. Друзья уже спали после многотрудного дня, полного впечатлений.

Только ему мешала заснуть всегдашняя его тайная страсть к головоломкам. А тут такой великолепный повод поломать голову над очередной загадкой.

Иногда, дома, на Полигоне, когда инженеры и рабочие собирались вместе, общая болтовня съезжала на «загадки мировой истории». Болтали обычно всякую чушь. Но иногда встречались и любопытные мифы, слухи, домыслы, факты и предположения. Был среди них и такой, что якобы на Марсе нашли нечто, что ныне очень тщательно скрывается.

При этом приводилась масса косвенных фактов, которые можно было бы толковать двояко.

Один из них – довольно необычный выбор места для постоянной Базы на Марсе. Фактически на склонах вулкана.

Чисто прагматически выгоднее было бы ее расположить поближе к некоторым особо интересным объектам, но не вблизи вулкана. Причем объекты эти представляли особый интерес как с геологической точки зрения, так и из соображений будущего освоения и постройки колонии на Марсе.

Но была выбрана именно подошва давно потухшего вулкана. Также приводились в пример слухи о неких секретных проектах, которые осуществляли наши космики во время этой экспедиции.

Якобы по одному из них, искали следы древнейшей цивилизации, некогда бывшей на Марсе.

По другой версии, искали следы пребывания инопланетян на Марсе, причем по какой-то неведомой наводке с Земли.

Конечно, когда проводится нечто типа такой экспедиции, то обязательно будет и какая-то секретная часть. Большая или маленькая, тут не суть важно. Важно то, что потом наличие таких частей программ становится поводом для пересудов.

И фантазий.

Тут существенно было то, что сам Владимир в своем рассказе дал повод не только все эти пересуды и сплетни вспомнить, но и заняться вплотную дешифровкой всех этих странностей.

Возможно, Владимир оговорился. Но оговорка в его устах была очень странной:

«Следующим рейсом прибывают уже восемь человек, а отбывают двое – я и пилот».

Прибыли восемь. Значит, на Марсе будет уже ДЕВЯТЬ космонавтов. Но это значит, что останется СЕМЬ.

Но не шесть.

«Шестеро оставшихся принимают грузовик с еще четырьмя секциями и присоединяют их к Базе».

Нестыковка.

Может, Владимир оговорился?

А может, за этим кроется какой-то план, который мы изначально не знали и теперь не узнаем, по той причине, что он не был осуществлен?

Возможно…

Но если это так, то что могло бы быть? Фантазированию на этот счет ничего не мешает.

• Предыдущая
• 23/33
• Следующая