Миры Роджера Желязны. Том 19 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 26

• Предыдущая
• 26/58
• Следующая

Каждый раз, когда Бенедик дотрагивался до сердца Корго и его собственное сознание стремительно мчалось вперед по небесной подземке, он испытывал невыразимую муку; за три дня он одиннадцать раз предпринимал попытку найти Корго. И в конце концов его сила иссякла.

Застыв, как капля металла, на корпусе «Скитальца», он не сводил глаз с ослепительного очага в шестистах милях отсюда, который разжег и довел до температуры плавления стали. И он ощущал себя куском металла, лежащим на наковальне и ожидающим мгновения, когда молот опустится и станет снова и снова наносить удары, и тогда он сделается еще крепче и непреклоннее, а тот, что прячется у него внутри и знает боль, угрызения совести и жалость, умрет; новый удар, еще и еще, и снова — так, чтобы осталась только жесткая, жестокая ненависть, которая, как железные колодки, должна сковать душу.

Корго наблюдал, улыбался, фотографировал.

Когда один из девятнадцати обладателей паранормальных способностей, живущих на ста сорока девяти обитаемых мирах Галактики, вдруг лишается своего дара, причем в самый критический момент, сразу вспоминаются древние сказки о Принцессе, которая неожиданно заболевает какой-то никому не известной болезнью, и Король, ее отец, призывает к себе мудрецов и лучших лекарей королевства.

Добрый Папочка — Служба Безопасности — поступил точно так же. Со всей Галактики были собраны мудрецы и советники, представители различных Мозгоматов и клиник, занимающихся восстановлением мыслительных функций, включая Межзвездный Университет с самой Земли. Увы! Поставить диагноз они сумели, но ни один не смог предложить курс лечения, который все заинтересованные лица посчитали бы приемлемым:

— Бомбардировка зрительного бугра бета-частицами…

— Гипнорегрессия до внутриутробного состояния и последующее восстановление до предтравматического периода жизни…

— Еще одно столкновение с континуумом…

— Шесть недель на прогулочном спутнике, всевозможные развлечения и две таблетки аспирина каждые четыре часа…

— Операция, известная в древние времена под названием лоботомия…

— Как можно больше жидкости и зеленые овощи с листьями…

— Наймите другого специалиста с паранормальными способностями.

По той или иной причине начальство не устроило ни одно из этих предложений, а уж последнее и вовсе было неосуществимо — в данный момент. В конце концов проблему решила нянька Сандора, мисс Барбара, которая однажды вечером совершенно случайно оказалась на веранде, где Бенедик сидел, обмахивался веером и потягивал ксмили.

— Ой, мистер Бенедик! — воскликнула она, плюхнулась в кресло напротив и разбавила свой редлонад ксмили — на три пальца. — Как здорово встретить вас здесь! Я думала, вы в библиотеке с ребятами, занимаетесь вашим сверхсекретным, не подлежащим разглашению суперважным проектом, который называется «Жаркое из Скитальца» или что-то в этом же духе.

— Как видите, нет, — проговорил Бенедик и уставился на свои колени.

— Ну, побездельничать тоже иногда полезно. Посидеть, расслабиться. Отдохнуть от охоты на Виктора Корго…

— Послушайте, предполагается, что вам про это дело ничего не известно. Оно страшно секретное и важное…

— И не подлежит разглашению, знаю-знаю. Дорогуша Сандор частенько разговаривает во сне — если честно, то каждую ночь. Видите ли, я укладываю его спать, а потом сижу, пока он не отправится в страну сновидений, бедняжечка.

— Ах да. Однако я вас попрошу никому ничего про наше задание не рассказывать.

— Почему? Разве у вас возникли проблемы? — Да!

— А что случилось?

— Все из-за меня, если уж вам так хочется это знать! Возник какой-то блок. Я призываю на помощь свои способности, а они не являются.

— Ой, как неприятно! Вы хотите сказать, что больше не можете заглядывать в головы других людей?

— Точно.

— Боже мой! Ну, тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я вам рассказывала, что когда-то была самой дорогой куртизанкой на Сордидо-V?

Бенедик медленно повернул к ней голову.

— Не-е… — протянул он. — На том самом Сордидо?

— Конечно. Меня называли Ослепительная Гибельная Барби, а еще Крошка-Толстушка. Знаете, про меня до сих пор поют баллады.

— Да, я слышал. Множество стихов…

— Выпейте еще. А однажды в мою честь была выпущена монета. Естественно, она стала нумизматической редкостью, мечтой любого коллекционера. Я там изображена в полный рост, натуральные цвета. Вот смотрите, я ношу ее на шее… Наклонитесь поближе, цепочка короткая.

— Очень… интересно. Расскажите ее историю.

— Все началось со старины Прурии ван Тесте, банкира из компании «Импорт-экспорт Тесте». Знаете, он много лет имел дело с синтоженщинами, а потом вдруг подумал, что, видимо, лишает себя чего-то необыкновенного. Поэтому в один прекрасный день он послал мне десять дюжин хравианских орхидей, бриллиантовые подвязки и приглашение с ним отужинать…

— Вы, естественно, приглашение приняли?

— Естественно, нет. По крайней мере в первый раз. Я же понимала, что он сгорает от нетерпения.

— Ну, и что было дальше?

— Подождите, я сделаю себе еще один бокал редлонада…

Несколько позже Рысь, который находился в состоянии глубокой задумчивости — он медитировал, — случайно вышел на веранду. И увидел там мисс Барбару, рядом с которой сидел плачущий Бенедик.

— Что нарушило твой покой, брат? — поинтересовался он.

— Ничего! Совсем ничего! Все так прекрасно, все замечательно! Мои способности вернулись — я это чувствую! — Бенедик вытер слезы рукавом.

— Будь благословенна, милая крошка! — проговорил Рысь, схватив мисс Барбару за руку. — Твой немудреный опыт помог излечить моего брата, в то время как высокооплачиваемые ученые мужи, доставленные сюда с разных концов Галактики, оказались бессильны. Твои простые слова исполнены добродетели, и ты любима Пламенем.

— Большое спасибо.

— Идем, брат, займемся делом!

— Да, скорей! О, благодарю тебя, Ослепительная Барби!

— Не стоит благодарности.

Как только Бенедик взял в руки разорвавшееся сердце Корго, глаза у него мгновенно затуманились. Он откинулся на спинку стула, на носу выступили капли пота, распухли, словно откормленные амебы, начали делиться, а потом устремились исследовать территорию над верхней губой.

Он сделал глубокий вдох.

— Я на месте.

Бенедик заморгал, облизнулся.

— …Ночь. Глубокая. Какое-то примитивное жилище. Обмазано чем-то похожим на грязь с кусочками соломы… Весь свет погашен, только машина — луч…

— Машина? — Рысь.

— …Проектор. На стене картины… какой-то мир — большой, заполняет всю стену. Пожар, наверху. Три района…

— Бхейв-VII! — Рысь. — Шесть дней назад!

— Справа береговая линия, проходит вот так… а слева — так…

Правым указательным пальцем Бенедик начертил в воздухе картинку.

— Бхейв-VII. — Сандор.

— Счастлив и несчастлив одновременно — трудно отделить одно от другого. Угрызения совести — и тут же удовольствие от содеянного. Месть… Ненависть к людям, гуманоидам… Ну-ка наведем резкость, вот здесь, где горит особенно ярко… Ярко! Как хорошо! Отлично! Это будет для них уроком! Научит не трогать чужое… Убить целый народ!.. Генератор гудит. Он очень старый, воняет… На ноге у нас лежит пес. Нога затекла, но мы не хотим беспокоить пса, потому что он любимец Малы, единственная игрушка, друг, живая кукла… Она почесывает верхней конечностью пса за ухом, пес любит Малу. На них падает свет… Видно очень четко. Теплый ветерок, вообще очень тепло, именно поэтому мы без рубашки. Ветерок шевелит кисточками занавески… никакого силового поля или оконной рамы… возле проектора вьются, жужжат насекомые — древние как мир силуэты на фоне горящей планеты…

— Какие насекомые? — Рысь.

— А что за окном? — Сандор.

— …Снаружи невысокие деревья — всего лишь очертания. Приземистые. Не могу сказать, где начинаются стволы… листья слишком толстые, растут очень плотно. Темно. Где-то вдалеке крошечная луна… Что-то наподобие этого на холме… — Бенедик изобразил в воздухе луковицу, нанизанную на обелиск. — Не могу определить расстояние и размер, и цвет, и из чего сделано…

• Предыдущая
• 26/58
• Следующая