Высшая ценность - Лоскутов Александр Александрович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/79
• Следующая

Грехи мои мы с Господом при личной встрече обсудим. Без посредников.

Вместо того чтобы принять пищу духовную, я решил удовольствоваться пищей телесной. И с этой целью завернул в первое же попавшееся кафе.

Внутри было почти пусто. Только за одним из столиков расположилась какая-то парочка. Влюбленные, наверное. На меня они даже не взглянули.

Подавали здесь больше всего всевозможные тортики да пирожные. На сладкое меня как-то не тянуло. И поэтому вместо того, чтобы запускать зубы в кремовые трубочки и шоколадные рулеты, я вытащил из кармана стандартную пачку армейского рациона.

С точки зрения обывателей, это, наверное, было очень странно и, пожалуй, даже смешно. Заявился чистильщик в кафе, сел за угловой столик, естественно спиной к стене. Ничего не заказал и жрет себе помаленьку сухой паек, не забывая при этом непрерывно обшаривать взглядом все кафе, будто опасается, что вот сейчас сюда кто-нибудь ворвется…

Сущий идиотизм.

Эх, принять бы сейчас пару рюмочек для настроения… Но нельзя. Сегодня мне еще работать.

Наклевывающийся с самого утра дождь наконец-то разродился. По окнам медленно поползли тонкие струйки воды. В руках прохожих как по волшебству появились зонтики. Расплескивая моментально образовавшиеся на старом асфальте лужи, медленно прополз битком набитый автобус.

Что же будет дальше с этим миром? С искалеченным, больным, изнемогающим в борьбе со своими же собственными страхами миром? Что станется с ним, если кошмар повторится вновь? Первый День Гнева в считанные секунды превратил самодовольное человечество в жалкую, скулящую от ужаса толпу. Второй День Гнева сметет и ее, моментально утопив редкие островки разума в бездне страха и отчаяния. Как вид человек, возможно, и выживет. Но вот как цивилизация он будет растоптан навсегда. И вряд ли уже сможет когда-нибудь подняться.

Это если вторая волна пойдет по известному уже сценарию.

А если нет… Тогда я не знаю, чего нам ждать. Но уж точно ничего хорошего.

Смяв пакетик из-под сухого пайка, я машинально бросил его в сторону прикорнувшей в дальнем уголке урны. Не попал. Грязно-зеленый бумажный комок посреди чисто вымытого пола смотрелся весьма вызывающе. Стоящая за стойкой дамочка наградила меня кислым взглядом, но от комментариев воздержалась. Я же, изобразив в свою очередь нечто вроде извиняющей улыбки, от которой буфетчица почему-то вздрогнула, поднялся и медленно вышел под дождь.

Пора выполнять свой долг.

Проверив заученным движением, хорошо ли вынимается меч из ножен, я нырнул в текущий по растрескавшемуся тротуару редкий людской поток. Обогнув спешащую неведомо куда женщину в дорогом кожаном плаще и едва волочащего ноги уныло сгорбившегося парня, перешел на другую сторону улицы. Хмурое небо продолжало старательно поливать город дождем.

Можно было бы зайти домой, но вроде бы незачем. Что я забыл в этой грязной захламленной квартире? Нет там ничего мне нужного. Все свое я давно уже ношу с собой.

От дверей кафе до городских ворот было не более получаса ходьбы.

Ворота были гостеприимно распахнуты во всю ширь. И в них с лязганьем и чиханием давным-давно не видевших нормальной горючки двигателей вливался очередной караван. Тяжелые обшитые железными листами и ощетинившиеся пулеметами грузовики один за другим вползали внутрь защищенного периметра. Дежурившие на вышках автоматчики немигающими взглядами обшаривали оставшиеся за чертой города дома. Многочисленные стволы держали на мушке каждый проход, каждую дверь.

Если нечисть вздумает, воспользовавшись моментом, прорваться в город, ее ждет весьма горячий прием.

Судя по опознавательным знакам, грубо намалеванным на бортах грузовиков, колонна пришла откуда-то из бывшего Казахстана. Именно оттуда в обмен на технику и боеприпасы в город поступала большая часть продовольствия. И именно это было нашей слабостью.

Тот день, когда нечисть сумеет организоваться и додумается вместо бессистемных наскоков на защитный периметр перекрыть пути подвоза продовольствия, станет самым черным днем в истории Челябинска. Город целиком и полностью зависим от таких вот караванов. И если прервать тонкие ниточки снабжения, трудно даже представить, что здесь начнется.

Продукцией наших металлургических, оружейных и машиностроительных заводов, несмотря на ее вполне заслуженную славу, голод утолить невозможно. А того, что стараниями городской посевной службы растет на месте бывших парков, тремстам тысячам голодных ртов хватит от силы на полтора-два месяца.

К счастью, нечисть не настолько умна… Во всяком случае, до недавних времен считалось именно так. Но теперь, когда уже появилась первая тревожная ласточка…

Если так пойдет и дальше, боюсь, что для уничтожения города не понадобится никакого мессии. Хватит и вполне земных способностей.

Отступив в сторону, я спокойно пропустил мимо последний громко тарахтящий и плюющийся сизым дымом грузовик. А потом, прежде чем начавшиеся уже сдвигаться створки ворот успели сомкнуться, выскользнул наружу. Стрелки на вышках мне не препятствовали. Некоторые даже кивнули.

Выйти из города всегда гораздо легче, чем в него войти. Это касается даже нас, чистильщиков.

Намертво сомкнувшиеся створки ворот остались позади. Скрылись за домами возвышающиеся над защитным периметром сторожевые вышки. Я остался один. Помощи в случае чего ждать было неоткуда. Со всеми проблемами мне теперь придется разбираться своими силами.

Даже если часовые на стенах сейчас услышат стрельбу или крики о помощи, они не придут на помощь. Не имеют права. Зона ответственности армейских подразделений кончается в тридцати метрах от стены. Дальше — территория сумасшедших одиночек-чистильщиков. Таких, как я.

Здесь следует быть осторожным. Здесь всегда следует быть осторожным. Любая ошибка, любой просчет здесь могут привести, самое меньшее, к мучительной смерти. А если не повезет, то и к чему-нибудь куда более неприятному.

Здесь, за чертой периметра, начинаются владения мертвых.

Именно мертвого я и должен сейчас найти.

Знать бы еще, где его искать…

Пожалуй, для начала стоит проверить давнишнее «место преступления» — еще раз обыскать тот самый дом, где я вчера снес голову мертвяку. Может, удастся найти там хоть что-нибудь проливающее свет на эту странную историю с неизвестно откуда появившихся разумных мертвецов. Хотя в успех подобной операции я почти не верил. Вряд ли побывавшие там умники упустили нечто более значимое, чем валявшаяся на подоконнике дохлая муха.

Но надо же с чего-то начинать.

Здание со времени моего последнего визита совершенно не изменилось. Все та же унылая трех-этажка, пустые провалы окон, покачивающаяся на одной петле входная дверь. Все та же невнятной марки куча ржавого металла у входа.

Медленно вытащив из-за спины меч, я беззвучно скользнул в темный дверной проем. Миновав разоренный холл, поднялся на второй этаж.

На присыпанном пылью полу виднелись многочисленные цепочки человеческих следов. Вот эти отпечатки — мои собственные. Их легко узнать по самолично вырезанным на подошве инициалам. Это тоже следы кого-то из наших. П. Д. и Э. Р. Очевидно, Петр Данильченко и Эдик Рязанов. Знаю я их. Хорошие парни, опытные чистильщики.

Редким неровным пунктиром отпечатались в пыли следы самого мертвяка. Какие-то летние туфли на твердой как камень подошве — последнее, что я бы надел, отправляясь в неблизкий и опасный поход.

А вот этот хоровод не может быть ничем, кроме как следами приехавших по мертвяковы останки научных сотрудников. Бесчисленные отпечатки сапог, практически неотличимые друг от друга, покрывали все вокруг, не оставляя мне ни малейшего шанса разобраться в этой мешанине. Все, что можно было затоптать, они затоптали. А в том, что осталось, смог бы разобраться разве что великий индейский вождь Соколиный Глаз.

Тем не менее я провел в этом доме почти три часа, ползая чуть ли не на четвереньках. Изучил все стены, все полы и даже потолки. Особое внимание уделил кровавым пятнам на полу и на стене (очень странно, кровь до сих пор не свернулась). Подобрал виденную вчера гильзу (девять миллиметров — стандартный пистолетный калибр). Потратил добрых полчаса на безуспешные поиски самой пули.

• Предыдущая
• 8/79
• Следующая