Литума в Андах - Льоса Марио Варгас - Страница 36

• Предыдущая
• 36/59
• Следующая

– Ужин я сегодня не готовила, а идти покупать что-нибудь уже поздно, – предупредила женщина. – Завтра могу приготовить вам обед. Да только вот комната-то на одного, а вас двое.

– Я заплачу за двоих, – согласился Томас. – Что справедливо, то справедливо.

Женщина кивнула и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

– А что касается твоей невинности, похоже, ты рассказываешь мне сказки, – заметила Мерседес. – Ты ведь водил сюда женщин, правда? Эта злюка нисколько не удивилась, когда увидела меня.

– Ого, да ты никак ревнуешь? – присвистнул он.

– Ревную?

– Я знаю, что нет, – улыбнулся Карреньо. – Я просто пошутил, увидев твое испуганное лицо. Я никогда никого сюда не приводил. А Алисия мне вовсе не тетка. Здесь ее все так зовут. Одно время я жил в этом квартале. Давай-ка умоемся и пойдем поищем, где можно поесть.

– Так, стало быть, если послушать эту жабу, получается, что умные люди – дети от брата и сестры или от отца и дочери. – Литуму заклинило на этой идее. – Здесь, в Наккосе, я слышу такие вещи, которые никогда не слышал в Пьюре. Сам-то Дионисио наверняка плод кровосмесительной связи. Не знаю, почему он и его ведьма так меня интересуют. Наверное, потому, что именно они здесь всем заправляют. Мы с тобой даже представить себе всего не можем. Сколько я ни пытался разузнать что-нибудь у пеонов, у шахтеров и даже у индейцев-общинников, все будто язык проглотили. А если что и скажут, я не уверен, что меня не водят за нос. Знаешь, что говорил мне один трамвайщик из Уанкайо? Что у Дионисио есть прозвище на кечуа…

– Пожиратель сырого мяса, – перебил его помощник. – А еще, господин капрал, вы мне сейчас расскажете, что его мать ударило молнией. Угадал?

– Это всё важные вещи, – назидательно изрек Литума. – Они помогут лучше понять его менталитет.

Мерседес сидела на кровати и жалостливо – так понял ее взгляд Карреньо – смотрела на него.

– Не хочу тебя обманывать, – повторила она мягко, стараясь не обидеть. – Я не чувствую к тебе того, что ты чувствуешь ко мне. Ведь лучше, чтобы я тебе об этом сказала, правда? Я не собираюсь жить с тобой, не хочу быть твоей женщиной. Пойми же наконец. Я с тобой только до тех пор, пока мы не выпутаемся из этой истории.

– Мы уже столько времени вместе, ты вполне могла бы полюбить меня, – сказал он срывающимся голосом и погладил ее по волосам. – А кроме того, ты не можешь оставить меня, даже если бы захотела. Кто, кроме меня, вытащит тебя из этого дела? А точнее сказать, кто, кроме моего крестного, может нас спасти?

Они умылись в крохотной туалетной комнате, похожей на игрушечную, и вышли из дома. Карреньо твердым шагом повел Мерседес по улицам мимо подростков, стоявших кучками у перекрестков с дымящимися сигаретами в руках, в шумную забегаловку, разгороженную засаленными ширмами на клетушки-кабинетики. В ней пахло жареным мясом, над столиками плавал дым, из включенного на всю мощь радио гремел рок. Они сели у двери, Карреньо заказал несколько блюд и холодного пива для себя. Сквозь музыку до них доносились ругательства, кто-то отбивал ритм на ящике.

– Меня однажды проиграли в кости, чтобы ты знал, Карреньито. – Мерседес смотрела на него без улыбки. Глаза ее запали и больше не блестели, как в Тинго-Марии и Уанкайо, лицо осунулось. – Такая уж у меня судьба: несчастья преследуют меня с самого рождения.

– Ее проиграли в кости? – Литума в первый раз за эту ночь проявил интерес. Расскажи, как это было, Томасито.

– Так, как ты слышал, – невесело ответила она. – Пьянчуги, бродяги. В кости. Вот откуда я выбралась. Я поднялась сама, никто мне не помогал. И поднималась бы и дальше, если бы не встретилась с тобой. А ты опять столкнул меня в яму, Карреньито.

– Ага, наконец-то, господин капрал, я вас заставил забыть о пиштако, о глазокрадах, о донье Адриане и Дионисио.

– Дело в том, что я знаю такую же историю, она произошла несколько лет назад, – сказал Литума. – Ее проиграли в кости в Пьюре, так?

– Она мне не рассказывала, где и как. Сказала только, что это с ней было. Но у меня все будто оборвалось внутри. Проиграли в кости, как какую-нибудь вещь, подумать только!

– Она не сказала, что это случилось в паршивеньком баре недалеко от стадиона? Его держала женщина по прозвищу Чунга.

– Она ничего больше не хотела мне рассказывать. Только это, чтобы я понял, с какого дна она поднялась к своей теперешней жизни, с чего начинала и куда я ее снова отбросил, когда убил Борова.

– Как странно, – сказал Литума. – В этом баре я видел, как один мой знакомый, из непобедимых, продал Чунге свою бабу, чтобы продолжить играть в покер. А что, если это и была твоя пьюранка? Ты уверен, что твою любимую женщину зовут Мерседес, а не Мече?

– Вообще-то, господин капрал, Мече – уменьшительная форма от Мерседес.

– Из-за всего этого я решила, что мне надо скрыться, пожить одной, – сказала она. – Все, что было, для меня уже прошло. Я хочу домой, к себе. Хочу искупаться в моей ванне, такой чистой. Смыть с себя эту пятидневную грязь, переодеться.

Она хотела сказать что-то еще, но в эту минуту подошел официант с тарелками, и она замолчала. Официант спросил, чем они будут есть – вилками или палочками. Карреньо ответил – палочками.

– Я научу тебя есть, как тибетцы, любимая. Это совсем просто. Когда научишься, будешь управляться с ними так же легко, как с ножом и вилкой.

– Все у меня складывалось так хорошо, – продолжала она за едой. – Я копила деньги на поездку в Соединенные Штаты. Моя подруга в Майами должна была найти мне там работу. А теперь все пошло прахом.

– Мече, Мерседес, может быть, случайное совпадение, – сказал Томас. – А может быть, это она и есть, почему бы и нет? Из-за такого совпадения можно поверить в чудеса. Или в пиштако. Только теперь вы должны сказать мне одну вещь…

– Успокойся, Томасито, я никогда не спал с этой Мече. К сожалению. Она была самая красивая девчонка в Пьюре, клянусь тебе.

– Если ты хочешь ехать в Соединенные Штаты – поедем, – пообещал ей Томас. – Я знаю, как туда можно проникнуть без визы: через Мексику. Один мой знакомый стал миллионером на этом бизнесе.

– А можно узнать, какая зарплата у полицейского? – спросила она сочувственно. – Вряд ли намного больше того, что я плачу своей прислуге.

– Возможно, и меньше, – засмеялся он. – А иначе зачем бы я стал подрабатывать, сторожить разных там Боровов, пока они ведут сладкую жизнь со своими дамами в Тинго-Марии?

Она не ответила, и они ели молча. Томас допил пиво, заказал мороженое, закурил. Дым, медленно рассеиваясь, поднимался колечками к потолку.

– Самое смешное во всем этом, что ты выглядишь таким довольным, – сказала она.

– Я и впрямь доволен. – Он послал ей воздушный поцелуй. – Хочешь узнать, почему?

Мерседес через силу улыбнулась.

– Я знала, что ты это скажешь. – Она посмотрела на Карреньо долгим взглядом – он не мог определить, чего в нем больше: сожаления или отчаянья – и добавила: – Хотя ты поломал мне жизнь, я не держу на тебя зла.

– И на том спасибо, – обрадовался он. – Значит, ты понемногу смягчаешься.

Она улыбнулась веселее.

– Ты раньше влюблялся?

– Как сейчас – никогда. – Он посерьезнел. – Как в тебя – никогда ни в кого. Да по правде говоря, я до сих пор и не встречал такой красивой женщины, как ты.

– А что, если это и на самом деле Мече? Каких только совпадений не бывает в жизни. У тебя нет ее фотографии?

– Мы познакомились несколько недель назад в одной компании в Барранке. Он пришел посмотреть меня в шоу. И увез к себе домой, в Чакарилья-дель-Эстанке. Если бы ты видел, какой у него дом! Он делал мне подарки. Обещал купить квартиру. Сулил золотые горы. Если только я буду с ним одним. А потом эта проклятая поездка в Пукальпу. Поедем да поедем со мной на выходные, увидишь сельву. Ну я и поехала. И в довершение на свою голову согласилась поехать и в Тинго-Марию.

Томас слушал ее все с тем же серьезным видом.

– А Боров бил тебя с самого начала, с первого раза, как ты легла с ним?

• Предыдущая
• 36/59
• Следующая