Мир тьмы - Каттнер Генри - Страница 10
- Предыдущая
- 10/24
- Следующая
Она положила мне руки на плечи и, не обращая внимания на то, что на нас смотрят, поцеловала меня в губы.
Как непохож был этот поцелуй на поцелуй Медеи! Не безумную страсть, а бесконечную нежность ощутил я, держа Арле в своих объятиях. Было что-то бесконечно чистое в этой девушке… чистое и радостное, от чего у меня защемило сердце и захотелось домой, на Землю.
Она сделала шаг назад. Спокойно посмотрела на меня своими выразительными изумрудными глазами. Казалось, она чего-то ждала.
— Арле, — сказал я после недолгого молчания.
Мой голос ее успокоил. Вопрос, готовый сорваться с губ, так и не был задан.
— Я волновалась за тебя, Эдвард, — сказала она. — Скажи, они не причинили тебе вреда?
Я инстинктивно знал, что мне надо ответить.
— Нет. Мы не доехали до Кэр Секира. Если бы лесные жители не пришли мне на выручку… что ж, тогда жертвоприношение состоялось бы.
Арле протянула руку и приподняла край моей разорванной мантии. Ее тонкие пальчики сжали шелковую ткань.
— Голубой цвет, — медленно произнесла она. — Цвет жертвы. Да, Эдвард, боги сегодня сражались на нашей стороне. А от этой мерзости мы сейчас избавимся. — Зеленые глаза полыхнули огнем. Резким движением она сорвала с меня мантию, швырнула ее на землю. — Больше ты не пойдешь один на охоту! — воскликнула она. — Я ведь предупреждала тебя об опасности, но ты лишь рассмеялся в ответ. Могу поспорить, тебе было не до смеха, когда ты попался в руки солдатам Шабаша! Верно я говорю?
Я кивнул. Жгучая ненависть клокотала в моей груди, рвалась наружу.
Голубой цвет — цвет жертвы? Вот как? Значит, мои подозрения были обоснованны. Меня вели в Кэр Секир на заклание, а я, слепец, шел, как баран на бойню! Матолч, конечно, знал. Представляю, как он смаковал про себя столь забавную шутку! Эдейрн, думая свои думы под капюшоном, тоже знала.
А Медея?
Медея!
Она осмелилась предать меня! Меня, ГАНЕЛОНА!
Открывающего Врата, Избранника Ллура, могущественного Повелителя Мира Тьмы!
Они посмели!
Черные молнии сверкали в моем мозгу. Клянусь Ллуром, они заплатят мне за это, подумал я. Они будут ползать у меня в ногах, подобно жалким побитым псам! И умолять о пощаде!
Ненависть, клокотавшая у меня в груди, вырвалась наружу, вышвырнула из моей памяти воспоминания Эдварда Бонда, как Арле вышвырнула голубую мантию — жертвенную мантию, в которую вырядили лорда Ганелона!
Я слепо моргал глазами, стоя в кругу людей в зеленых камзолах. Как я сюда попал? Как посмели эти смерды стоять передо мной в вызывающих позах? Кровь бешено стучала у меня в висках, земля качалась под моими ногами. Ничего, сейчас я приду в себя и выхвачу свой меч, и изрублю наглых мерзавцев на куски.
Стоп.
Во-первых, магистры Шабаша, поклявшиеся друг другу в верности, предали меня. Почему? Почему? Они были рады, что я вернулся. С лесными жителями я мог расправиться в любую минуту, сейчас предстояло решить более важную проблему. Ганелон был мудр. Повстанцы пригодятся мне, когда я начну мстить.
Мысли лихорадочно плясали в моей голове. Почему магистры решили принести меня в жертву? Я мог бы поклясться, что вначале это не входило в их планы, — слишком искренне радовалась Медея моему возвращению с Земли. Может, ее уговорил Матолч? Опять-таки, почему? Или Эдейрн решила свести со мной счеты? Какие? Гаст Райми… Как бы то ни было — клянусь священным Золотым Окном, которое открывается в бездонную пропасть, — я отомщу, и страшна будет моя месть!
— Эдвард! — Испуганный женский голос донесся до меня как бы издалека.
Я попытался взять себя в руки, справиться с обуревавшими меня страстями… и увидел бледное лицо в ореоле золотистых волос, зеленые глаза, в которых застыла тревога… Я вспомнил.
Рядом с Арле стоял незнакомец. Обжигающий холодом взгляд его серых глаз окончательно вернул меня к действительности. Он глядел на меня, Ганелона, как на старого знакомого, а я видел его первый раз в жизни.
Крепыш, невысокого роста, прекрасно сохранившийся, несмотря на седую бороду. Костюм плотно облегал его фигуру и подчеркивал мощь бицепсов.
Я понял, что он опасен. Впрочем, бородач и не пытался скрыть враждебного ко мне отношения.
Белый уродливый шрам, от виска до подбородка пересекавший правую щеку, и тонкие губы, создавали такое впечатление, что лицо его навечно застыло в иронической усмешке. Но серые глаза были серьезны.
Лесные жители расступились перед ним, окружили нас кольцом. Неуловимо быстрым движением он схватил Арле за руку, дернул так, что девушка оказалась у него за спиной. Затем безоружный сделал шаг вперед.
— Нет, Ллорин! — вскричала Арле. — Не смей!
Бородач подошел ко мне вплотную.
— Ганелон, — произнес он, глядя мне в глаза. И при звуках этого имени шепот страха и ненависти пронесся по окружающей нас толпе. Многие схватились за оружие. Лицо Арле перекосилось.
Изворотливость Ганелона пришла мне на помощь.
— Нет. — Я устало потер рукой лоб. — Я — Эдвард Бонд. Но отрава, которую дали мне в замке, все еще действует.
— Какая отрава?
— Не знаю. Медея поднесла мне кубок с вином, а дальше я плохо помню. И события сегодняшней ночи утомили меня.
Я сделал несколько неуверенных шагов в сторону, оперся о валун и потряс головой, словно не понимая, что со мной происходит. Но я был начеку. Наступила тишина.
Прохладные пальцы нежно дотронулись до моей руки.
— Любимый, — сказала Арле и резко повернулась к Ллорину. — Неужели ты думаешь, я не отличу Эдварда Бонда от Ганелона? Ллорин, ты дурак!
— Если б эти двое не были идентичны, нам никогда не удался бы обмен, — грубо ответил Ллорин. — Ты должна знать, Арле. Знать наверняка!
Шепот в толпе вновь стал нарастать.
В изумрудных глазах Арле я увидел смятение. Она отпустила мою руку, пристально на меня посмотрела. На лице ее отразилась борьба чувств.
Я ответил ей взглядом на взгляд.
— Что скажешь, Арле? — спросил я.
Губы ее задрожали.
— Не сердись, Эдвард, но Ллорин прав. Мы не можем рисковать. Ты должен понимать это лучше других. Если дьявол-Ганелон вернется после всего, что произошло, всем нам придет конец.
Дьявол, подумал я. Дьявол-Ганелон. Да, Ганелон ненавидел лесных жителей. Но сейчас другая ненависть не давала ему жить. В трудный час магистры Шабаша предали его, и прежде чем разобраться с повстанцами, он должен утолить жажду мести. Дьявол-Ганелон уничтожит Кэр Секир, сотрет с лица земли замок вместе с его обитателями!
А сейчас надо вести себя крайне осторожно.
— Да, Ллорин прав, — согласился я. — Никто из вас не может определить, Ганелон я или нет. Кроме тебя, Арле, — тут я улыбнулся, — а это не в счет. И рисковать действительно нельзя. Что ж… пусть Ллорин испытает меня.
— Ну? — спросил бородач, глядя на Арле.
Она неуверенно посмотрела на него, потом на меня.
— Я… я согласна.
Ллорин презрительно хмыкнул.
— Мое испытание может не удаться. Но среди нас есть та, кто видит. Фрейдис.
— Пусть меня испытает Фрейдис, — быстро сказал я и был вознагражден за свою смелость, увидев, что Ллорин смутился.
— Хорошо, — произнес он после непродолжительного молчания. — Если я ошибся, заранее приношу свои извинения. Но если я прав, я убью тебя или, по крайней мере, попытаюсь это сделать. Только одного человека уничтожу я с большим наслаждением, чем тебя, но оборотень не в моей власти… пока.
И с этими словами Ллорин дотронулся до своего уродливого шрама. При мысли о Матолче в его серых глазах вспыхнула такая ненависть, которая показалась пугающей даже мне, умевшему ненавидеть.
Что ж, пусть убьет Матолча, если сможет. Я жаждал сомкнуть пальцы на другом, более мягком горле. Никакое колдовство не убережет ведьму в алом, когда Ганелон разрушит Кэр Секир и вернется в замок!
И вновь черная ярость накатила на меня волной, уничтожившей воспоминания Эдварда Бонда, но оставившей в неприкосновенности коварство Ганелона.
- Предыдущая
- 10/24
- Следующая