Сказка для злодеев - Гусев Валерий Борисович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая

— Вы прошто крашавиша, — прошепелявил дядя Мифа.

А дайвер Женька испуганно взглянул на него — что, еще за одними зубами в черный колодец спускаться? Но Алешка его успокоил:

— Это у него от природы. Когда волнуется.

Дядя Мифа благодарно взглянул на него и взял бабушку за руку.

— Сладкая парочка, — хихикнул Алешка мне в ухо. — Но они друг друга достойны.

— Так, — решил папа, — отвозим добычу в отделение.

— Да, — сказал полковник Колян. — Запрем в оружейной комнате и приставим дежурного офицера. А утром соберем комиссию.

Алешка нахмурился, но возражать не стал.

* * *

Уже светало, когда мы наконец приехали домой. Мама сейчас же поставила чайник и усадила нас за накрытый по-праздничному стол. Кроме яблок, там даже стояла стеклянная банка с цветами. Мама очень соскучилась по папе. Да и мы тоже. Мы были ему рады, особенно теперь, когда вся эта история с подземельем, похоже, подходила к концу.

Мы стали пить чай и обмениваться новостями. Папа, правда, про свои новости промолчал — они у него секретные. А бабушка не удержалась и наябедничала на нас.

— Куда-то спрятали мою единственную, но драгоценную вилку…

— Мы теперь тебе сто вилок купим, — щедро пообещал Алешка.

— И что я с ними буду делать? — удивилась бабушка.

— Продашь, — подсказала мама. — А на эти деньги…

— Другие вилки купишь, — подсказал Алешка.

— И так до ста раз, — подсказал и папа.

Как же хорошо всем вместе валять дурака за чайным столом. Не то что по подземельям шастать.

— Я вот все думаю… — сказал Алешка.

— Не устал? — спросила его мама.

— Он привычный, — сразу же заступилась бабушка за своего любимого стригунка.

— Так о чем ты думаешь?

Алешка наморщил лоб:

— Я думаю, почему, когда наш прадедушка прятался в башне, она не выла и не гремела?

— Затаилась, — предположила мама. — Война ведь шла.

— Дело, думаю, в том, — сказал папа, — что во время обстрела и бомбежек что-то там нарушилось в этом… воющем механизме. А потом постепенно опять наладилось.

Так или не так, только этого уже никто никогда не узнает.

— Кстати, Сережа, — спросила наша бабушка нашего папу, — ты надолго к нам?

— А что, уже надоел? — улыбнулся папа.

— Ну что ты! Так быстро? — тоже улыбнулась бабушка. — На днях у нас конноспортивный праздник. Не хочешь посмотреть?

Тут Алешка мне подмигнул. Да я и сам подумал: что-то здесь не то. Скорее всего, бабушка побаивается этого Делягина, и ей было бы спокойнее, если бы папа был рядом.

(Но как выяснилось позже, г-н Делягин должен был опасаться не нашего папу, а нашего Алешку.)

Между тем за окнами уже стало заметно светлее. И мама спохватилась:

— А ну спать! Живо по раскладушкам!

Бабушка осталась ночевать с нами. Мама постелила ей во «взрослой» комнате. Но только мы с Алешкой улеглись, дверь распахнулась и, гремя непослушной раскладушкой, бабушка ворвалась к нам. И сердито объяснила:

— Поспать не дают ваши родители! Сидят рядышком босиком и пальцы на ногах считают: кто из них глава семьи!

Мы снова нырнули под одеяла, а бабушка, не сразу погасив свет, тоже взялась разглядывать свои пальцы на ногах.

Алешка фыркнул:

— А я завтра дядю Мифу заставлю разуться. Посмотрим — кто из вас главный.

* * *

Утром за нами прислали машину и отвезли в отделение. Там уже было полно народу — целая комиссия. И глава администрации, и начальник Колян, и представитель Госбанка, и даже три корреспондента. Один с телекамерой, другой с фотоаппаратом, третий с диктофоном. Ну и Женька-дайвер тут как тут — интересно же, зачем он в бездонный колодец спускался? Не только же за бабушкиными жуба… то есть зубами.

А еще один какой-то хмурый дядька поводил над чемоданами каким-то прибором и сказал:

— Можно вскрывать, не опасно.

А как вскрывать? На этих чемоданах стояли цифровые замки. Примитивные, но надежные.

Тогда тот же хмурый дядька достал из сумочки на боку еще один приборчик. Что-то покрутил, что-то повертел — чуть слышный щелчок в одном чемоданчике, щелчок в другом…

— Кто открывать будет? Кому такая честь?

— Мне, — смело сказал Алешка. — Я этого достоин. — И он поднял одну крышку, за ней другую. — И не пытайтесь повторить.

Ну, что сказать? Ничего особенного в этих стальных чемоданах не было. В одном, который ржавый, сплошной бумажный комок из промокших денег. Да они и на деньги-то не были похожи.

В другом чемодане тоже ничего особенного не было — только золото и брильянты. Они там лежали себе в своих отделениях. Ну и сверкали потихоньку. Некоторые красным, а некоторые зеленым цветом — как битые бутылки.

В оружейной комнате настала тишина. Но тут же ее прервали корреспонденты, зажужжала камера, защелкал фотоаппарат…

А дальше еще интереснее. Всё это стали пересчитывать, описывать, переписывать, опечатывать… Представитель банка тут же вызвал броневик с охраной. Алешку тоже заставили что-то подписать и что-то написать. Он подписал и зевнул во весь рот. А начальник милиции полковник Колян сказал ему:

— Ну вот, Оболенский, скоро будешь богатым.

— Ненадолго, — усмехнулась мама. — Он в один день эти деньги потратит.

— Столько мороженого ему не съесть. Даже если мы поможем. — И начальник Колян по-собачьи облизнулся.

Все эти драгоценности погрузили в броневик. Потом всякое начальство стало по очереди подходить к Алешке и пожимать ему руку. А когда подошел глава города, Алешка сказал:

— В вашем городе мне все очень понравилось. Особенно люди вроде дяди Мифы. — Алешка помолчал, и все продолжали его слушать — самого богатого среди них миллионера. Будущего миллионера. — Мне только не нравится у вас памятник Губернатору. Мне стало известно, что в царское время он расстреливал и вешал крестьян, которые отказывались покупать у помещиков картофельную ботву для еды.

Градоначальник широко развел руки — что ж поделать, но мы-то в этом не виноваты.

Алешка тут немного напутал. Он в истории слаб. Впрочем, как и наши великие начальники. Дядя Мифа нам как-то рассказал, что в бытность этого Губернатора помещики в самом деле отдавали голодающим крестьянам картофельную ботву. Но не даром. Сколько ботвы возьмешь, столько потом вернешь хлебного зерна.

— Так в чем дело? — нынешний градоначальник заметно насторожился. — Памятник очень красивый, произведение искусства. Мне нравится.

— Вот вы и поставьте его у себя на даче. А вместо него поставьте памятник моему дедушке…

— Прадедушке, — поспешила поправить его бабушка.

— Потому что от нашего прадедушки было столько же пользы, сколько от вашего Губернатора вреда.

Во загнул! Градоначальник даже растерялся. Но спорить не стал. Кто же станет спорить с миллионером? Дурак он или умный, подлец или негодяй, ребенок или выживший из ума старик — все, что он скажет, это так здорово!

— Ну… — Градоначальник немного замялся. — Такой вопрос я не могу решить один. Мы посоветуемся, свяжемся с Москвой…

— Советуйтесь, — Алешка невежливо отвернулся. — А я свои деньги отдам бабушке. Пусть она купит еще сто коней и еще сто тонн сена. Которые вы у нее отобрали.

— Все, все, все, — заспешил Градоначальник. — Сеном бабушку обеспечим, луг ей вернем…

— И памятник поставим, — добавил Алешка ледяным тоном.

Все, кто здесь сейчас был, тихонько посмеивались в усы (у кого они были) или в кулак (у кого усов не было).

А я смотрел на папу, на маму, на бабушку и видел, как мы все гордились Алешкой. Такой маленький, а такой честный и справедливый. Таких бы взрослых побольше.

Папа сказал, что у него есть еще два дня на отдых от Парижа. И он остается с нами, а потом мы все вместе уедем домой.

— И бабу Астю заберем с собой, — сказал Алешка. — Она к нам привыкла.

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая