Тайна серебряного гусара - Елькина Марина Валерьевна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/27
• Следующая

На них были изображены какие-то дамы и лес. Но дамы и лес ни Олю, ни Илюшку не интересовали. Ребята никак не могли соотнести размеры картин с размерами комнаты.

Такие картины в золоченых рамах висели в музее. Туда их класс водили на экскурсию. Но на экскурсии Илюшка и Оля только переглянулись и пожали плечами — у Ведьмы картины казались больше.

И даже несмотря на картины, у ребят сложилось враждебное отношение к старухе. Хотя Ведьма никогда не ругалась с ними и никогда на них не жаловалась родителям.

Однажды Оля с Илюшкой решили наконец вывести ее из себя. Для этого понадобилась всего-навсего крепкая бельевая веревка.

Дело в том, что двери квартир открывались вовнутрь. Илюшка приложил все свои силы, чтобы как можно крепче привязать один конец веревки к перилам лестницы, а другой — к ручке старухиной квартиры. А потом Оля нажала кнопку звонка. Ведьма шла к двери долго и так же долго справлялась с замком.

— Кажется, она догадалась, — прошептал Илюшка.

— Подожди, — отмахнулась Оля.

Ведьма справилась с замком и потянула дверь на себя. Но между косяком и дверью получилась только маленькая щель — веревка, завязанная Илюшкой, держала на славу.

— Дети, перестаньте шалить, — спокойно сказала Ведьма.

— Догадалась, — кивнул Илюшка.

— Ну и что? Пусть попробует открыть…

Старуха закрыла дверь и ушла.

— Она и не собирается открывать. Думает, мы сами ее развяжем. «Дети, перестаньте шалить!» — передразнил Илюшка.

— Вот Ведьма!

Но через пару минут старуха снова приоткрыла дверь и перерезала веревку. Оказывается, она всего-навсего ходила за ножницами. Ведьма и не подумала выйти из квартиры, покричать, найти своих обидчиков. Она совершенно невозмутимо закрыла дверь, даже не взглянув на обрезанную веревку.

Ребята разочарованно переглянулись:

— Даже неинтересно!

Больше навредить старухе они и не пытались, оставив за собой только одно развлечение — иногда заглядывать к Ведьме в окна.

Ребята забрались на приступочку, поднялись на цыпочки и, уцепившись за жесткий ржавый карниз, глядели в комнату.

— А что, если такая махина свалится? — спросила Ольга.

— И прямо на голову Ведьме! — добавил Илюшка.

— Я не про это. Наверное, полдома завалится, да?

— Наверное. Это как землетрясение.

— А глядеть в чужие окна нехорошо, — сказал позади тонкий, но очень серьезный голосок.

Илюшка вздрогнул от неожиданности, выпустил карниз и с грохотом скатился с приступочки. Ольга ловко соскочила и в упор посмотрела на тонкогубого, бледненького мальчика из «Волги».

— Тебя забыли спросить, — жестко ответила она, ничуть не чувствуя себя неправой.

Илюшка в это время поднялся на ноги и сжал кулаки:

— Как двину! Сразу портфельчик выронишь!

Мальчик не испугался. Он смотрел прямо на ребят и молчал, лишь чуть покрепче прижал к боку кожаную папочку, которую Илюшка обозвал портфельчиком.

— Ведьменыш! — выкрикнул Илья, увидев, что угрозы мальчик не понимает и пора просто идти в атаку.

Мальчик молчал и не двигался с места. Илюшка быстро огляделся: если блестящей «Волги» рядом нет, значит, можно без боязни начинать драку.

«Волги» не было. Но был Псих.

Пока еще далеко от ребят, в конце аллейки. Но шел он к ним.

— Псих! — заорал Илюшка, и Ольга вместе с ним метнулась влево, вдоль дома, к арке.

Мальчик стоял. Он не понимал, кто такой Псих и что вообще происходит.

— Беги! — крикнула, обернувшись к нему, Ольга. — Там Псих!

В ее глазах было столько страха и отчаяния, что мальчик вдруг тоже испугался. И побежал. Налево, вдоль дома, к арке, за Олей и Илюшкой.

«Милый Николенька!

У нас радость — три дня назад вернулись папенька и маменька. Вы были правы: они добирались через Швейцарию.

Рассказали нам с Костей ужасы — немцы, мирные немцы очень враждебны к нашим. До войны мило улыбались официанты в ресторанах и бюргеры в лавках, а как только объявили войну, эти же швейцары и бюргеры стали совсем другими людьми.

Они били стекла в номерах русских и грозили убить, потому что русские — теперь враги. Это так страшно, Николенька!

Неужели всего за одну ночь можно стать другим человеком? Или они всегда были другими и только прикладывали к лицам картонные очки, как на маскарадах?

Папа вернулся воинственно настроенный и на следующий день пошел на митинг, записываться в ополчение.

Не смейтесь, Коля! Папа, конечно, стар, и в ополчение его возьмут самым последним, но поездка и особенно длительное, изматывающее возвращение домой на него сильно повлияли.

Он не согласен с Костей.

Представляете, Николенька! Вчера они чуть не перебранились насмерть.

Папа едва не обвинил Костю в дезертирстве, кричал, что нужно защищать Россию и идти на фронт. А в пример ставил Вас.

Костя тоже разгорячился и сказал, что для войны есть солдаты и офицеры, а он хочет служить науке, а не подставлять свою голову под немецкую картечь. Еще говорил, что защищать Россию не от кого, на нее никто не нападал, бои идут на чужой территории, и монархи всех стран делят свои политические интересы.

В этом я с ним и с Вами тоже не согласна. Там, где сейчас Вы, люди гибнут.

Значит, в их гибели есть смысл. Ведь это же люди, а не игрушечные солдатики.

Скажите, Николенька, а Вы сами убили уже человека? Страшный вопрос, и я боюсь услышать страшный ответ, хотя знаю, что он неизбежен.

Вы на войне. Не убьете Вы, убьют Вас. Так, Николенька?

Мама и папа очень обрадовались, что Вы живы и здоровы, читали Ваши письма и передают Вам поклоны.

Маменька журит Вас за обидный вопрос: помнят ли они Николеньку? Говорит, чтобы Вы не задавали такого вопроса даже в своих мыслях. Мы все за Вас очень переживаем.

Будьте здоровы. Соня.

14 августа 1914 года».

Ольга, Илюшка и незнакомый мальчик выбежали со двора и повернули к стройке.

Мальчик бежал неплохо, но догнать Олю все-таки не мог. Это нехорошо.

Псих бегает быстро. Первыми в его лапах окажутся Илюшка и этот мальчик.

— Эй, ты! — крикнула Оля ведьменышу. — Брось папку! Легче бежать будет!

— Не могу! — ответил мальчик. — Там ноты!

— Тогда давай мне! Отстанешь!

— Не отстану!

Мальчик не отдал папку и изо всех сил прибавил скорости, обогнав Илюшку.

По соседству поднималась почти отстроенная девятиэтажка. Она зияла провалами не застекленных окон, пахла цементом и краской, а вокруг нее высились огромные горы песка.

Оля надеялась, что там строители и Псих тогда побоится приблизиться к ним. Но был обеденный перерыв, и стройка встретила ребят тишиной.

— Наверх! — задыхаясь, выкрикнул Илюшка. Он всегда уставал от бега.

И Оля почему-то послушалась его. Они добежали почти до третьего этажа, когда она с ужасом поняла ошибку.

Псих тоже поднимался. Он что-то угрожающе мычал и нелепо размахивал руками. Оля видела его в узком проеме между перилами.

Добегут они до девятого этажа. А что дальше?

Стало муторно от страха.

— Может, в окно? — несмело спросил мальчик.

Он, наверное, понял ее мысли.

Ничего себе! В окно! С третьего-то этажа! Рожки да ножки останутся!

Но Оля все-таки высунулась в оконную дыру. Там было спасение. Прямо под ними — гора песка.

Гора доставала почти до второго этажа, а значит, на прыжок приходился всего этаж.

Это уже ерунда! О песок не расшибешься.

— Прыгаем! — скомандовала Оля, и мальчик с готовностью полез в квадрат окна. — Давай!

Мальчик прыгнул, неловко свалился на бок, тут же вскочил и махнул друзьям своей папкой.

— Прыгай! — приказала Оля Илюшке и сама выскочила в окно.

— Я боюсь! — уже на лету услышала она жалобный ответ друга.

• Предыдущая
• 9/27
• Следующая