По законам войны - Титаренко Евгений Максимович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/33
• Следующая

Зажгли керосиновую лампу, и она уютно мерцала под потолком, бросая на них зыбкие черные тени. Наконец, когда вернулся с обхода секретов рябой командир поста, Григорий поднялся.

— Спать нам тут малый не даст ночью. Я посижу с ним часов до двенадцати. А с двенадцати, — велел он рябому красноармейцу, — разбросьте на остальных до утра.

— С двенадцати до часу Корякин, — сразу распорядился командир поста, — с часу до двух Сабир, потом Шавырин, Нехода, Леваев.

Краснофлотцы ушли вместе с ним в другую землянку, а Григорий, устало опустив голову, просидел без движения до двенадцати часов ночи, глядя на спящего Тимку. Без пяти двенадцать подошел и тронул его за плечо. Тимка сразу вскинулся на топчане, сел.

За дверью послышались шаги сменщика. Разглаживая перепутанные усы, Корякин глянул из-под бровей на Тимку, на Григория. Кивнул разведчику.

— Все в порядке, я посижу…

Григорий ушел. Корякин сел на его место и хмуро крякнул, разглядывая Тимку.

Когда за разведчиком закрылась дверь противоположной землянки, Тимка заерзал на топчане.

— Отпустите меня… — негромко попросил он.

— Как же я тебя отпущу, если мне приказано не отпускать? — удивился Корякин. — Я человек военный.

Тимка помедлил, исподлобья наблюдая за своим охранником.

— Отпустите…

— Гляжу я на тебя и не понимаю, — сказал Корякин. — Смелый парень, сын командира — и учудил такое.

— А вы предали отца, вы сбежали, потом говорите — он приказал! — взъярился Тимка. — Настоящие бойцы в лесу не отсиживаются!

— Ерунду говоришь, Тимофей… Оплошали мы, конечно, что попались так, не моя вина это… А если наша, то — общая…

— Отпустите… — Тимка куснул губы.

— Не могу, — ответил Корякин. И опять хмуро крякнул.

— Меня охраняете, а фашистов боитесь! — выкрикнул ему Тимка.

Корякин не ответил.

— Отпустите… — снова повторил Тимка.

— Нет, Тимофей, нет… — покачал головой Корякин. — Чего не могу — того не могу. Я приказы выполняю, как положено по уставу.

Примерно в таком духе они говорили весь час.

К приходу Сабира Тимку душили злые слезы, и на азербайджанца он глядел загнанным волком, хотя тот сам пытался наладить беседу.

— Чего же ты, — говорил Сабир, почти повторяя Корякина, — подружку свою где-то бросил… Отца — такого отца! — позоришь? Боевого командира, моряка?..

— Отпустите меня… — процедил Тимка. — Не буду я с вами!

— Да ты будь, как знаешь! — обозлился горбоносый Сабир. — Ты мне про отца отвечай: зачем позоришь отца?!

— Это вы себя позорите, а не я! — в тон ему ответил Тимка. — Я знаю, зачем отец шел к Летучим скалам, кто его туда заманил — знаю! И вы его погубили там!

— Ну, прямо дурной малый! — всплеснул руками азербайджанец. — Дурной и бестолковый прямо!

— Отпустите меня, — повторил Тимка. — Все равно убегу.

Сабир поднялся и закрыл дверь на крюк.

— Не убежишь. У меня не убежишь! Командир говорит: будь ласковый… А какой тут будь ласковый, когда надо ремня всыпать!..

— Отпустите… — монотонно повторил Тимка.

К двум часам ночи измотался он сам, но измотался и нервный азербайджанец, бегая по землянке так, что колебалась лампа под потолком. Негодовал он то по-русски, то по-азербайджански, так что Тимка не всегда понимал его.

— Сиди, дежурь! — крикнул Сабир вошедшему сменить его Шавырину. — Тут бешеный станешь от такого человека! — И он пулей выскочил наружу.

Шавырин усмехнулся, занимая его место на ящике из-под снарядов.

— Бунтуешь мало-помалу? — Карие глаза левого бакового смотрели весело, на небритых щеках играли улыбчивые ямочки.

— Отпустите меня… — как заведенный повторил Тимка.

— Чудак человек, куда ты пойдешь? Радуйся, что к своим попал!

— Отца погубили — это свои?! — взорвался Тимка.

— По-твоему я погубил его?

Тимка подумал.

— Вы, может, и нет… Вы тогда один схватились за винтовку, а остальные — предатели!

— Зря горячишься… — покачал головой Шавырин. — От тебя и требуется всего: сказать, что от тебя просят. Давно бы отпустили.

— Ничего я вам не скажу! — выкрикнул Тимка.

— Ну вот, опять горячишься… Не хочешь — обойдутся без тебя…

— Без меня вы не обойдетесь! — зло поддел Тимка. — Один я могу все, что вам надо! Но хоть режьте меня — ничего не сделаю!

— Резать тебя не собираются… Да и ничего ты, видно, не знаешь!

— А вы не выпытывайте! — ответил Тимка.

— Никто тебя не выпытывает…

Помолчали.

— Отпустите меня… — передохнув, опять начал Тимка.

— Ну, выпушу я тебя — куда побежишь? — усмехнулся Шавырин.

— Найду куда… — буркнул Тимка.

— К немцам?

— Что я — дурак?

— Куда ж тебе тогда бежать? — засмеялся Шавырин.

— Отпустите… — повторил Тимка.

— Ну, скажи вот ты мне: куда побежишь, если я тебя отпущу?.. А может, и отпущу, если дело стоит того!

Тимка недоверчиво помедлил, разглядывая его.

— Отпустите…

— Заладил одно и то же!

— Я уеду! Совсем уеду от вас! Отпустите? Я за границу уеду!

— Куда-куда? — по-настоящему удивился Шавырин.

— На остров Пасхи уеду! Подальше от вас! — не выдержал Тимка.

— Это где же такой?

— В Тихом океане! Вы там не плавали!

— Так… — Шавырин оглянулся на дверь. — Тебя я, допустим, отпущу, а сам — вместо тебя к стенке?

Тимка не нашел что ответить на этот резонный вопрос. Повторил:

— Отпустите…

— Ну, а со мной-то что, как ты решишь?

— А если вы не заодно с ними — уходите тоже! — объявил Тимка.

Улыбка промелькнула и тут же погасла на губах Шавырина.

— Вместе с тобой на остров Пасхи?

— Если захотите!

Шавырин встал, подошел к нему, вгляделся в лицо. Черты его заострились и уже не казались улыбчивыми.

— Ты знаешь, на какое преступление меня толкаешь?

— Если боитесь — не уходите! Сидите вот так, сторожите меня, пока вас самого не угробили!

Шавырин отошел к двери.

— Подожди! Не кричи ты!.. — Он выглянул за дверь, прислушался, а Тимка уже встал и пристроился рядышком, за его спиной. — Здесь все кругом — предатель на предателе! — шепотом сказал ему левый баковый. — И отцу твоему, я знаю, в спину пулю всадили! Ты понял?

— Га-ды! — Тимка судорожно куснул губы.

— Пасха там твоя или рождество — придумаем что-нибудь, а уходить нам надо! — тревожным шепотом сказал Шавырин. — Малый ты правильный. А этот, бородатый, так и приглядывается ко всем! Не заметил? В общем — ходу! Держаться будешь за мной. Чтобы — ни шороха! — Он приложил палец к губам и стал осторожно подниматься по жердяным ступеням на поверхность. Тимка двинулся с теми же предосторожностями следом.

Если бы не тянул над головой ветер, поляна и лес вокруг казались бы вымершими. К ночи небо заволокло бегучими облаками. И серпик луны продирался в них, как пловец в штормовом море: то исчезал, то ненадолго опять выскакивал на поверхность.

Шавырин двигался впереди, придерживая Тимку за руку, чтобы не очень торопился и не мешкал. Бесшумно пересекли поляну. В их распоряжении до смены оставалось не менее сорока минут, когда в подземный Тимкин каземат явится дежурить Нехода. Этого времени было вполне достаточно, чтобы уйти от землянки на безопасное расстояние. Но Тимке казалось, что Шавырин идет слишком медленно. И сначала он дергал его за руку, поторапливая без слов, потом не выдержал:

— Идемте быстрей!

— Ты что — хочешь нарваться на пулю?! — прикрикнул на него Шавырин, стискивая Тимкину руку. Но шагу все-таки прибавил.

Первые десять — пятнадцать минут он шел, оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в каждый шорох, потом удостоверился, что главная опасность позади, и зашагал спокойней, уверенней.

— Вам надо переодеться, дядя Шавырин! — Тимка подергал его за краснофлотскую фланелевку.

— Тихо ты! Нашел о чем беспокоиться…

— Так ведь попадемся!

— Ну, где я переоденусь?! — разозлился Шавырин. — В магазин зайдем? Где тут магазин? Да у нас и денег нет… Украсть разве?

• Предыдущая
• 17/33
• Следующая