Взгляни на небо - Дворкин Илья Львович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/27
• Следующая

— Вы что, его брить собираетесь, дядя Арчил? — невинно спрашивал Таир.

Дядя Арчил останавливался, как конь, налетевший на препятствие.

— Ах так! — зловеще говорил он. — Смеяться! Вон с моего крыльца, паршивцы! Чтоб ноги вашей не было. Уже хотел взять — теперь нет, ни за что! Ни за что!

Короче говоря, как вам уже, наверное, стало ясно, Володька и Таир уговорили дядю Арчила взять их с собой на охоту, стрелять очень дикого кабана.

Боже мой, что тут началось!

Таирова мама кричала, что отпустит сына только через свой труп. Таиров папа хохотал и говорил, что последнего кабана убил лично он семнадцать лет тому назад.

Хорошо еще, что Володькина мама была в командировке, а отец в море.

Правда, бабушка крепко напугала Володьку. Она решительно заявила, что тоже отправится на охоту, но когда узнала, что придется ехать километров пятнадцать на велосипеде, от намерения своего отказалась.

И вот великий день наконец настал. Все препятствия были позади, а впереди трех отважных мужчин ждали охотничьи подвиги.

Было раннее воскресное утро.

О, что это было за утро! Сколько замечательного, сколько великолепной красоты не видят люди из-за своей глупой привычки спать по утрам, как сурки! Ну сколько восходов солнца встречает за свою жизнь человек? Много? Неправда! Раз, два — и обчелся! Он их просто просыпает. Самым бессовестным образом!

Тугой ветер бил в лицо, ноги упруго нажимали на педали, справа в предутреннем тумане синело море, а в нем плавал горячий бок солнца.

— Чтоб мне лопнуть, если еще хоть один восход просплю! — орал Володька Таиру. — Всегда теперь рано вставать буду!

— И я! — орал Таир. — Ух, красотища!

А дядя Арчил оборачивался, выглядывал из-за рюкзака и молча показывал большой палец. Но велосипед его тут же начинал вихлять, и ему приходилось срочно вцепляться в руль обеими руками.

Усы дяди Арчила развевались на ветру, знаменитое ружье висело поперек груди на шее, как автомат, глаза азартно сверкали — вид у него был воинственный и счастливый.

— Вперед! — кричал он. — За мной! Мы ему покажем!

Дорога вилась вдоль самого моря. Солнце подцветило багровым цветом низкий туман над водой, и он вдруг стал на мгновение тоже багровым, и показалось, что море до краев налито водой алого цвета, будто это была не вода, а виноградный сок. Длилось это совсем недолго. Солнце стремительно всплывало, поднялся ветерок, разогнал туман, и вновь все вокруг стало пронзительно синим и зеленым. Потом дорога вильнула вдруг в сторону, пошла под уклон, и совсем неожиданно впереди открылось небольшое круглое озерцо, почти сплошь заболоченное и заросшее густым, изумрудного цвета камышом. За озером, неподалеку виднелись на откосе несколько глинобитных домиков.

Охотники остановились… Из корзины, приспособленной к багажнику Володькиного велосипеда, выпрыгнул Филимон, с жизнерадостными воплями ринулся в камыши. И исчез.

— Видали? — спросил Таир. — Филимон уже след взял!

— Ха! — возбужденно отозвался дядя Арчил. — Здесь этих кабанов такая прорва, дорогой, что даже такой лопоухий барбос, как ваш Филимон, может взять след.

— Но-но! — обиделся Володька. — Вы еще не знаете Филимона!

— Ладно! Не будем об этом, кацо! — сказал дядя Арчил. — Мы приехали на охоту. Нас трое, а ружье одно, так я говорю?

— Одно, — печально отозвались Таир и Володька.

— И кстати, это одно ружье — мое! — Дядя Арчил торжественно поднял палец. — Но я справедливый человек! Будем тянуть жребий — кому убивать первого кабана. Вот смотрите — беру три спички, отламываю у одной головку, зажимаю в руке. Теперь тяните; кто вытащит обломанную, тот первый. Начинай, Таирка!

Таир долго колебался, потом решительно потянул спичку и запрыгал от радости — спичка была с обломанным концом. Лица Володьки и дяди Арчила вытянулись.

— Скорей давайте ружье, — заторопился Таир, — я его сейчас заряжу.

Дядя Арчил снял с шеи ружье, вынул из патронташа два патрона.

— Его, черта, пулей надо бить, жаканом, — сказал он. — Чтоб наповал. Держи, Таирка. Заряжай! Дорога каждая минута!

В камышах что-то зашуршало, там явно ходил какой-то крупный зверь и шумно вздыхал.

Таир, как и Володька, в жизни не держал в руках ружья, но видел, что его надо переламывать, чтобы зарядить. Он стал судорожно дергать его, вертеть в руках, об колено даже попробовал ломать — ничего не получалось. Таир густо покраснел и беспомощно оглянулся на Володьку. Тот в ответ только пожал плечами.

Таир снова с остервенением задергал двустволку. Он был в отчаянии. А в камышах шуршало все ближе. Кто-то ломился прямо на них.

Дядя Арчил, покручивая ус, с интересом наблюдал, что же будет дальше. А когда Таир зачем-то подул в дуло, так что оно мяукнуло каким-то хриплым мявом, дядя Арчил расхохотался. Он отобрал у Таира ружье, чем-то там щелкнул, легко переломил, вогнал в стволы две медные гильзы и снова отдал.

При этом он очень ехидно сказал:

— Пять кабанов стрелял. Тигер не стрелял? Бегамот не стрелял? Жакан из ствола летит. Из приклада не стреляй, пожалуйста, дорогой. На курки нажимать знаешь как?

— Знаю я, — мрачно ответил Таир, — волнуется человек, непонятно, да?

— Просто у него ружья другой системы раньше были, — заявил Володька.

Такая наглость озадачила дядю Арчила. Он начал медленно багроветь, и стало ясно, что на этом охота для Таира и Володьки сейчас окончится. Но в этот самый миг раздался заливистый, визгливый лай Филимона, плотная стена голенастого камыша качнулась, и впереди мелькнуло что-то большое, рыжее и страшное.

Таир поспешно вскинул ружье и бабахнул сразу из двух стволов.

Приклад сильно толкнул его в плечо. На миг он оглох, а когда пришел в себя, то увидел бегущую от крайнего глинобитного домика старуху. Она проворно нырнула в густые камыши и через некоторое время выскочила оттуда, потрясая над головой жилистыми кулаками. В одном из них было зажато что-то желтое со странной метелкой на конце.

Старуха, похожая на бабу-ягу — загорелая, худая и крючконосая, — сыпала странными проклятьями на невероятной смеси русского, азербайджанского и еще какого-то неизвестного языка.

Бабка ругалась, Филимон прыгал вокруг нее и восторженно лаял. Дядя Арчил озадаченно хмурился, а Таир и Володька, ничего не понимая, растерянно переглядывались.

Бабка вынеслась на охотников из камышей как вихрь. Страшное было зрелище… Дядя Арчил подхватил свой велосипед и помчался к дороге. Таир и Володька застыли на секунду и бросились вслед за ним.

Вдруг переднее колесо Володькиного велосипеда налетело на кочку, седло лягнуло его и выбросило на землю. Перед глазами мелькнула бледно-зеленая стена камыша, и он с громким чавканьем приземлился спиной во мшистое болото.

Баба-яга настигала. Она кричала слишком много слов, понять ее было нелегко. Сквозь восточные проклятья перепуганный Володька разобрал несколько слов:

— Изуродовали!! Отстрелили!! Хулиганы!!

Она подбежала поближе, и он все понял.

В руках она держала коровий хвост. Хвост, отстреленный одним-единственным залпом из двустволки.

В этот день в классе произошло событие. Директор Георгий Саидович привел новенького — знакомить.

Мальчишки настороженно притихли, а девчонки, так те просто глаза вытаращили — новенький был великолепен.

На фоне ребят в одинаковых синих костюмчиках он гляделся романтическим юнгой, только что вернувшимся из кругосветного плаванья.

На нем была настоящая морская форменка с полосатым выгоревшим воротником — гюйсом, в треугольном разрезе ее пестрела тельняшка, и все это довершали черные клеши, широкие, как Каспийское море, подпоясанные ремнем с надраенной до зеркального блеска матросской бляхой.

— Познакомьтесь, — сказал Георгий Саидович, — это наш новый ученик — Виталий Родин. Он приехал к нам с далекого Балтийского моря, из города… — Тут директор замялся, оглянулся на Виталия.

• Предыдущая
• 5/27
• Следующая