Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Честь - Эльтеррус Иар - Страница 58
- Предыдущая
- 58/148
- Следующая
Наемники, не получившие в этот вечер контракта, постепенно покидали зал. Полковник с легкой насмешкой следил за болтающими о чем-то девицами. Надо же, дуры и не подозревают о том, что их вскоре ждет. Огромным наслаждением будет увидеть их лица, когда они поймут. Нет, ради таких моментов стоит жить, Вермаль такие моменты обожал. С нетерпением он дожидался, когда зал опустеет – дела сделаны, можно и поразвлечься. Ага, наконец! Остались только девицы, Бальсет со своими лейтенантами и люди самого полковника. Верные люди, проверенные многими делами и хорошо повязанные кровью. Он щелкнул пальцами в воздухе, подавая сигнал, что можно начинать.
– Дарли, – негромко сказала Даша. – Сейчас начнутся неприятности. Ничего не бойся, нас вытащат. Только умоляю, молчи о том, кто мы и откуда! Иначе точно пропадем.
Неприятности? Девушка оглянулась и вздрогнула – их столик окружили восемь гнусно ухмыляющихся наемников. Благие, она же говорила! Ужас захлестнул ее, глаза мгновенно заполнились слезами. Ну, говорила же! Благие, спасите! Молитва не помогла, какой-то из наемников схватил Дарли за руку и выдернул из-за стола. Девушка отчаянно завизжала и тут же схлопотала такой удар по губам, что искры из глаз посыпались. Не решаясь больше кричать, Дарли только тихо плакала в ужасе. Что странно, остальные девушки вели себя точно так же. Они плакали, вырывались, умоляли отпустить их. Наемники, похохатывая, били их по губам, лапали и тискали. Никто не видел, что играющий роль Бальсета контрразведчик сжимал кулаки в карманах и едва удерживался от того, чтобы не похерить всю легенду.
– На вторую базу, – скомандовал полковник и повернулся к нему. – Идемте, капитан.
Никита кивнул и последовал за Вермалем. Краем глаза он видел, как плачущих и вырывающихся девушек побросали в багажное отделение замызганного армейского флаера. Даже номера были армейские, и это многое говорило о связях отставного полковника. Сев в тот же флаер, Никита расслабился и заставил себя немного успокоиться. Подождите, господа палачи, подождите. Скоро до вас доберутся, и тогда вы ответите за все разом. Но на душе было гнусно, как никогда. Особенно, когда он думал о том, что сейчас чувствуют бедные девочки. Каково им сейчас. Хоть бы только по дороге с ними ничего не сделали…
Но подруг заперли в тесном багажном отсеке, и никого с ними не было, о чем Никита знать не мог. Даша изо всех сил старалась хоть немного успокоить буквально воющую Дарли и раздраженно поглядывала на Лири. Та съежилась в уголке, видно было, что ей не по себе. Только Ара выглядела полностью спокойной, она деловито разминала суставы и проверяла встроенное в тело оружие, на всякий случай готовясь к бою.
– Не бойся, – продолжала успокаивать Даша рыдающую девушку. – Все будет в порядке, вот увидишь. Нас вытащат, только нельзя, чтобы эти сволочи узнали правду о нас. Молчи об этом. Плачь, кричи, только об этом не проговорись. Прошу тебя.
Кажется, до Дарли, наконец, что-то дошло, так как она прекратила выть и кивнула. Но зато вцепилась в Дашу, как клещ, и принялась дрожать. И, конечно же, плакать. Похоже, девочке ни разу не случалось попадать в подобные ситуации, и только бы она не сорвалась.
В багажном отсеке флаера было мало того что неудобно, так еще и очень холодно. Даша ощутила, что начинает замерзать, и поежилась. Скорее бы уже кончилось неожиданное «приключение». Спаси, Господи, от таких «приключений»! Эрландар оказался на удивление гнусным городом, даже в красном Петрограде было безопаснее, чем в столице Эрлана. А ведь внешне все тихо и благопристойно… Девушке очень хотелось снова оказаться в уюте и безопасности крейсера. Неужели нет иного, кроме ордена, места, где бы царила атмосфера любви и дружбы? Похоже, нет…
Сколько длился полет, девушки не могли сказать. К концу пути они настолько замерзли, что, забыв обо всем, сбились в кучу и дружно выбивали зубами дробь. Наконец, флаер приземлился, и вскоре кто-то отпер багажный отсек. Те же наемники с хохотом вытащили пленниц и повели их в какой-то ангар.
Переход сменялся переходом, и вскоре Даша совершенно запуталась. Она надеялась только, что Ара или Лири запомнили на всякий случай дорогу. Впрочем, наверное, их заберут через гиперепереход, а где открывать его, не имеет никакого значения. В конце концов, подруг привели в какой-то небольшой серый подвал. И вот тут-то девушке стало сильно не по себе. Никогда до сих пор ей не доводилось видеть пыточную. Догадаться о предназначении расставленных возле стен гнусных приспособлений было совсем не трудно. Дарли вообще впала в ступор при виде дыбы и даже не сопротивлялась, когда ее привязали к этой дыбе.
– Итак, капитан, – похабно ухмыльнулся полковник, – как я уже говорил, я позаимствую эту девку ненадолго. Потом покину вас, развлекайтесь в свое удовольствие. Трупы можете оставить прямо здесь, мои люди утром все уберут. Флаер ожидает у выхода.
– Благодарю, господин полковник, – цинично усмехнулся Никита и облизал губы. – Это царский подарок, такие красавицы редко попадались мне в руки.
Вермаль с иронией посмотрел на него и скривил губы в гадливой гримаске. Бальсет в ответ оскалился. Затем полковник подошел к Даше и резким движением выдрал у нее из ушей серьги, разорвав мочки ушей. Девушка вскрикнула от боли и неожиданности, с ужасом глядя на него. А он, продолжая мерзко ухмыляться, сорвал остальные украшения. После чего сделал то же самое с Арой и Лири. На привязанную к дыбе Дарли Вермаль не обратил никакого внимания, у нее не было ничего, кроме дешевой бижутерии.
Полковник не видел, как дергался от криков девушек мнимый капитан Бальсет, какая дикая ненависть полыхала в его зрачках. Но Даша видела и даже посочувствовала дураку. Штабс-капитан ему всего этого не спустит. Ей, конечно, было больно, уши жгло, из порванных мочек текла кровь, но это тоже не имело особого значения. Она только жалела Дарли – девочка-то совсем ни при чем… Из шока ее придется выводить долго.
Полковник небрежно побросал отобранные драгоценности в карман, взял Дашу за руку и резко потянул за собой в какую-то дверь.
«Не смейте, штабс-капитан! – крикнула девушка по голару, увидев, что контрразведчик дернулся за ними. – Мы не имеем права сейчас вызвать у него ни малейших подозрений!»
«Не могу я спокойно на это смотреть! – в отчаянии сжал кулаки Никита. – Я же мужчина, в конце концов!»
«Не можете, так не смотрите! – холодно отчеканила Даша. – Я справлюсь. Постараюсь справиться, мне совсем не хочется подвергаться насилию. Но не смейте двигаться с места, даже если у меня не получится. Вы меня поняли, господин штабс-капитан?»
«Да, Целитель Душ! – с уважением ответил контрразведчик. – Будет исполнено. Простите за истерику».
«Вот и хорошо, – позволила себе легкий намек на улыбку девушка. – На крейсере готовы?»
«Естественно».
Полковник привел ее в какой-то небольшой закуток, где поместился только стол. Повернул к себе и отвесил две такие пощечины, что девушка не удержалась от крика. Но заставила себя успокоиться и потянулась к собственной сущности Целителя Душ. Вермаль посмотрел ей в глаза, ожидая увидеть в них страх – страх в глазах женщины всегда до невозможности возбуждал его. Но в Дашиных глазах не было страха. Полковник отшатнулся – в глазах девушки светилась легкая ирония и, как ни странно, жалость. Эта траханая сучка его жалеет?! Да она что, умом тронулась? Вермаль сжал кулаки и шагнул вперед, собираясь показать, кого здесь стоит жалеть. Но не успел, снова посмотрев ей в глаза. И провалился в какой-то омут, перестав ощущать тело.
Даша пыталась понять, что ей делать дальше, и никак не могла. Это же не душа, а какой-то черный, холодный колодец, переполненный злобой и нанавистью. Да, уничтожить желание полковника совсем нетрудно, даже навсегда уничтожить. Пережечь вон тот алый пульсирующий жгут и все. Но чувствовала, что этого мало. Она должна показать этой мертвой душе путь к жизни, путь к добру. Иначе она не Целитель Душ, а черт-те что.
Да неужели в его жизни не было хоть кого-нибудь, кого этот человек любил?! Нет, все же кто-то был. В раннем детстве. Мать. Она осторожно потянулась к этому почти мертвому ростку любви и помогла ему вытянуться вверх, нашла где-то в глубине души жалкие остатки совести и тоже осторожно потянула их к себе. Одновременно вкладывала в сознание полковника понимание, что все, кого он унизил и уничтожил, тоже были кем-то любимы. Тоже любили и смеялись, как когда-то любила и смеялась его мать.
- Предыдущая
- 58/148
- Следующая
