Песнь слона - Лонгиер Барри Брукс - Страница 50

• Предыдущая
• 50/55
• Следующая

Чужак принялся хмуро разглядывать болотную женщину.

– Мы не нанесем яйцам никакого вреда! Тарзака поправила складки одежды и посмотрела на фигуру, стоявшую по ту сторону костра.

– Яйца заключают с нами договор.

– Какой договор?

Гадалка кивком головы указала в сторону двери:

– Там, наверху, позади скелета находится место, где хранятся яйца. Когда все мы обратимся во прах, они все еще будут оставаться в целости и сохранности. О них нужно заботиться, следить, чтобы их никто не тронул и не повредил. Родители Ссуры наказали ей заботиться о них. Однако и она не вечна. Поэтому ей нужен ребенок.

От удивления у Чужака отвисла челюсть.

– Что-о-о?

– Ей нужен ребенок от тебя, Чужак, – откликнулся фокусник. – Я ведь сказал тебе, что это требование не из худших.

Чужак изумленно посмотрел на Трабла, затем на Тарзаку, после чего снова на Трабла.

– Но почему именно от меня, а не от тебя? Ты ведь оказался здесь раньше меня.

– Через Ссуру яйца проникли в твои мысли. Ссура расспросила нас о Крошке Вилл и о твоем деде. Они хотят, чтобы это был ты, а не я. Яйца не будут ничему нас учить, если ты не согласишься выполнить их волю.

Чужак усмехнулся:

– Тогда они нас ничему не научат! В таком случае я ничего не потерял, кроме времени. Существуют самые разные способы убийства слонов. Это вы с Тарзакой собираетесь чему-то научиться у этих змеиных яиц!

Тарзака прервала его:

– Не только мы одни. Ты тоже. Чужак резко вскочил на ноги:

– Пусть это сделает Трабл! А я ухожу!

Когда он приблизился к двери, из глубины диких зарослей, со всех сторон раздался целый хор истошных криков и леденящего душу воя.

– Черт побери! Неужели ей повинуются все болотные жители?

Трабл утвердительно кивнул:

– Она не в состоянии проникнуть в мои мысли, когда мой разум закрыт, но эту поляну охраняет бесчисленное множество всевозможных болотных тварей. – Фокусник посмотрел на дочь Вако. – Я нисколько не сомневаюсь в том, что она убьет нас, если мы не дадим ей того, что нужно.

Чужак выглянул за порог и увидел, что Ссура подняла вверх руку. Вопли тут же прекратились. Чужак пристально посмотрел на болотную женщину.

– Сколько времени придется здесь пробыть?

– До тех, пока не родится ребенок, – негромко отозвалась Тарзака.

Чужак повернулся к своим товарищам и опустил голову.

– Год. Почти целый год, – сказал он и снова посмотрел за порог, на фигуру сидящую на косогоре. – Там скелет.

– Мы знаем. Это останки Вако, – откликнулась Тарзака дрожащим голосом. – Ссура рассказала нам, что отец однажды заявил ей, что не успокоится до тех пор, пока она не родит ему наследника, который после нее будет заботиться о змеиных яйцах. Похоже, она буквально восприняла завет старины Вако.

Трабл встал и осторожно коснулся плеча Чужака:

– Посмотри на нее, Чужак. Она красива настолько, что могла бы посрамить лучшую из красавиц балерин. Кроме того, у нас ведь просто нет иного выбора. Иначе нам придется провести здесь остаток наших дней, стать ее вечными пленниками.

Чужак аккуратно вывернулся из-под руки фокусника. На этот раз твари из зарослей никак не отреагировали на этот жест. Гадалка и фокусник не сводили с Чужака глаз, пока тот шел к костру. Болотная женщина громко вскрикнула, истерически рассмеялась и побежала вверх по косогору. Чужак резко обернулся, посмотрел на своих товарищей, затем устремился вслед за Ссурой. Тьма вскоре поглотила его.

Тарзака быстро обернулась к фокуснику:

– Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? Трабл подошел к ней и обнял за плечи:

– Не знаю. Единственное, что я знаю наверняка, – эта болотная дамочка будет явно дурней, чем арнхаймовские часы с кукушкой. И еще я точно знаю – этот парень с честью выполнит все, что от него требуется.

Погрузившись во тьму, Чужак ничего не видел. Белеющие в темноте ночи очертания черепа Вако слились со светом бесчисленных звезд. Он тщетно попытался отыскать в темноте огонь костра.

– Ссура! – Его крик вернулся десятикратно повторившимся эхом. Только на этот раз эхо прозвучало не в его ушах, а в глубинах сознания. – Ссура!

Смех. Громкий хриплый смех. Земля устремилась куда-то вниз, он сам закувыркался и полетел в темноту, сопровождаемый смехом, который делался с каждой секундой все громче.

Чужак зажал уши, но почему-то ладони так и не коснулись его головы. В следующее мгновение сначала правую ногу, а затем нос и левый глаз пронзила резкая боль.

Через мгновение боль охватила все его тело. Чужак закричал, размахивая в пустоте несуществующими руками и ногами:

Мама! Помоги мне, мама!

Темноту пронзили молнии ослепительно белого света. Чужак чувствовал, как его затягивает в себя извивающееся бесчисленными щупальцами, покрытое отвратительной слизью жуткое злобное чудовище.

Он кричал до тех пор, пока его разум не поглотила бездонная чернота.

Услышав его крик, Крошка Вилл проснулась и села в постели.

– Джонджей? Где ты, Джонджей?

Она прогнала из головы все остальные мысли, настраиваясь на зов сына. Она поникла и горестно вздохнула. Неужели снова повторяется ее давний ночной кошмар? Крошка Вилл мотнула головой, пытаясь стряхнуть остатки сна, затем встала с постели и подошла к окну. Вечерами было холодно и сыро, и поэтому на ночь окно закрывали. Крошка Вилл распахнула его и, выглянув наружу, прислушалась. В тишине были различимы далекие крики и смех, доносившиеся со стороны корчмы. Из крааля раздавалось негромкое слоновье посапывание и звуки тяжелых шагов.

– Рег!

Крошка Вилл подхватила стек и выскочила из дому. Остановившись возле ограды, она прислушалась к собственным мыслям. На всякий случай набросила на крааль воображаемую защитную сеть. Наверняка под этой сетью ничего не было, в противном случае она ощутила бы, что кто-то пытается проникнуть снаружи.

– Джонджей? Где ты, Джонджей?

Ощущая горечь во рту, она облизнула губы и, вглядевшись в темноту, окутывающую крааль, удивленно воскликнула:

– Неужели ты вспомнил свой ужасный замысел, Джонджей? Неужели ты все-таки убил последнего слона?

С этими словами она перелезла через ограду и оказалась внутри крааля.

– Рег? Где ты? Иди сюда, Рег!

Прошло какое-то мгновение, и Крошка Вилл услышала фырканье слонихи, затем топот. В следующий миг на нее надвинулась огромная тень.

– Рег!

Сначала Вилл почувствовала удар небывалой силы, который пришелся ей прямо в лицо и грудь. Затем ее левая рука хрустнула под тяжестью огромной слоновьей ноги. Шеститонная туша с хрустом вдавила ее в землю.

Здоровяк Вилли когда-то рассказал дочери о Черном Алмазе. Вилл было тогда лет восемь. Это была старая-старая сказка, всего лишь одна из тысяч ей подобных, и содержала все ту же мораль: слоны признают только одного дрессировщика, нового, и при этом забывают старого. Керли Причетт когда-то давным-давно был дрессировщиком Черного Алмаза, но во время гастролей цирка в Корсикане, штат Техас, дрессировщиком Черного Алмаза стал Джек О'Трэди. Керли перебрался на жительство в Корсикану и попросил у Джека разрешения довести слониху до цирка.

Ему очень хотелось произвести впечатление на соседей.

По пути к цирку зеваки рядами выстроились по обе стороны улицы. Керли полагал, что слониха узнает его и будет слушаться. Именно поэтому он разрешил постороннему человеку, некой Еве Донахью, погладить слониху. Но Алмаз думала совсем по-другому. Подхватив Керли бивнем, она зашвырнула своего бывшего дрессировщика через стоявший поблизости автомобиль. Затем слониха отбросила на обочину дороги Еву Донахью, пронзив ее бивнями.

Хозяевами Рег были поочередно все дрессировщики Мийры. Как же иначе они могли обрести профессиональные навыки? Как же еще могли перенять у них эти навыки дети? Однако слоны признают только одного хозяина, забывая его сразу же, как ему на смену приходит новый человек. Когда-то хозяйкой Рег была и Крошка Вилл, однако она давно перестала ею быть. Рег сменила много хозяев, отчего сделалась злобной и раздражительной.

• Предыдущая
• 50/55
• Следующая