Песнь слона - Лонгиер Барри Брукс - Страница 28

• Предыдущая
• 28/55
• Следующая

– Последним желанием Джона О'Хары было, чтобы вы – артисты цирка – не забывали, кто вы такие. Вы артисты лучшего – самого лучшего цирка – за всю историю.

С трибун послышались ликующие возгласы. Бородавка призвал зрителей сдержать на время эмоции.

– Мы уже два года ходим в одной и той же одежде и, надо сказать, порядком поизносились. Дети растут, нам всем нужна новая одежда. Наши костюмеры доложили вчера, что изготовили большое количество туник на манер тех, что носят в Куумике. Туники свободного покроя, годятся на любой размер, в них прохладно, и они отлично защищают от солнца.

Бородавка почесал свои бородавки, затем сложил руки на груди:

– Чтобы жизнь продолжалась, нам надо сделать очень многое. Только во время Гастролей мы можем позволить себе настоящее представление. В этом ящике лежат наши флаги. Я хочу, чтобы ко мне сейчас подошли главы подразделений. Я прошу каждого из них выбрать цвет и рисунок, которые отныне будут символизировать ваш род занятий в цирке. Независимо от того, чем вы занимаетесь между Гастролями, ваша одежда всегда будет напоминать, кто вы такие на самом деле. Кто хочет быть первым?

По трибунам пробежал ропот. Паки Дерн похлопал Крошку Вилл по плечу:

– Иди, выбери что-нибудь для нас, дрессировщиков. Вилл посмотрела на начальника слонов:

– Это твоя обязанность, Паки, при чем здесь я? Но Паки только улыбнулся и подтолкнул ее с места:

– Делай, что тебе сказано.

Крошка Вилл обернулась на Паки, на Шайнера Пита, но затем все-таки вышла вперед и встала перед сундуком.

– Мне можно? – спросила она Бородавку. Тот пожал плечами:

– Ты первая. Выбирай, что хочешь.

Склонившись над сундуком, Крошка Вилл порылась в ворохе флагов. Найдя тот, что ей приглянулся, она сложила флаг и, вернувшись на место, отдала его в руки старшего дрессировщика. Паки развернул флаг – он оказался малиновым в вертикальную серую полоску. Крошка Вилл обняла Пита и улыбнулась Паки:

– Серый – потому что слоны тоже серые. Паки нахмурился:

– А малиновый?

– Просто потому что цвет красивый.

К сундуку ринулись сразу несколько человек. Чолли Джекоби выбрал ярко-оранжевое полотнище. Фокусник Озамунд Великолепный остановился на флаге в красную и черную полоску. Гадалка Мадам Зельда предпочла небесно-голубой. Остальные хватали первое попавшееся в руки. Еще пара секунд – и у сундука никого не осталось. Вощеный Арделли ткнул Бородавку в бок:

– Эй, а как же мы? Бородавка нахмурился:

– Кто? Шорники, что ли?

– Да нет, жрецы! Ведь это тоже род занятий! Бородавка потер свой бородавчатый подбородок и пожал плечами:

– Я как-то об этом не подумал. Ведь это вроде как не цирковая профессия. Вощеный фыркнул:

– То есть ты хочешь сказать, что ведение амбарной книги это не цирковая профессия? А чем ты занимался? Чем мы занимаемся сейчас?

– А-а-а, выходит, что так. – Бородавка указал на сундук. – Посмотри, может, осталось.

Вощеный покачал головой и отправился к ящику. Заглянув в него, он обернулся к Бородавке:

– Эх ты, пендианский бородавочник! Остался один-единственный! – С этими словами Вощеный вытащил из сундука последний флаг и гордо продемонстрировал его публике – в черно-белые ромбики. – Ну, если мне придется носить вот это, уж лучше я и дальше буду чистить сбрую!

Бородавка подошел к нему, чтобы поближе взглянуть на флаг:

– А по-моему, очень даже красиво.

Он взял флаг из рук Вощеного и протянул его другим жрецам. Последовавшие от жречества комментарии отличались разнообразием – от возгласов типа «Господе Иисусе» до невнятного «м-м-м».

Парад-алле открыл Паки Дерн со своей Роббер, за которыми прошествовали все остальные слоны. Обойдя арену в торжественной процессии, дрессировщики оставили животных в краале, а сами заняли места на трибунах. Тем временем Док Уимс исполнил на паровом органчике «Марш гладиаторов».

Затем последовала вольтижировка, выступления жонглеров, клоунов, эквилибристов. Но какое же представление без номеров под самым куполом – без канатоходцев и воздушных гимнастов? Увы, эти номера требуют специального снаряжения, а люди на Момусе еще только учились изготавливать веревки и канаты. К третьим Гастролям предполагалось подготовить полную программу, в которой выступили бы и те, кто работает под куполом цирка.

И все равно вторые Гастроли были наполнены радостью и весельем. Искрились разноцветные блестки на костюмах. Кстати, блестки эти – голубые, серебряные, розовые – додумались делать из чешуи рыбы-уродца.

Сидя на трибуне, Крошка Вилл вздохнула и мысленно обратилась к Питу:

– Все так стараются… И все равно это не представление. Пит сжал ее руку:

– А ты закрой глаза и прислушайся.

Вилл закрыла глаза. Слышалось гудение парового органчика, стоял смешанный запах людей, слонов, лошадей и пищи. Вилл казалось, что еще вот-вот – и она ощутит во рту вкус сладкой ваты.

Дух старого цирка не умер. То, чего не могла дать реальность, дополняло воображение.

Пит снова постучался в ее мысли:

– Помнишь, что сказал Вощеный, – цирк нельзя погубить.

Вилл продолжала сидеть с закрытыми глазами, прислушиваясь, мысленно вспоминая гастроли на других планетах. Перед ее внутренним взором возникали город за городом, превращавшиеся с прибытием цирка в страну-фантазию. Вилл почувствовала, что по ее щекам покатились слезы, а затем – прикосновение Пита, который их утирал.

– Цирк не погубишь, – произнес он вслух. Вилл обняла его за шею и рассмеялась.

Утром в последний день Гастролей Крошка Вилл осторожно высвободилась из объятий мужа и встала. По небу плыли небольшие облака, но день обещал быть ясным и не слишком жарким. Вилл посмотрела на спящего мужа и отправилась проведать Рег. Она вошла в крааль, отыскала Рег и нежно погладила ей хобот.

– Все в порядке, Рег?

Слониха фыркнула и кивнула головой. Осмотрев крааль и убедившись, что у слонов есть вода и сено, Крошка Вилл собралась было вернуться туда, где спали Пит и остальные дрессировщики, как вдруг услышала чьи-то сердитые голоса. Крошка Вилл нахмурилась и направилась в обход трибуны. Там-то она и увидела, как громила Раскоряка Тарзак что-то выговаривает коротышке Бородавке. На Раскоряке была надета рыжевато-коричневая туника, которая едва прикрывала ягодицы. Раскоряка стучал себя кулачищем в грудь:

– Ты только посмотри, дурья твоя башка. Я что, должен теперь бегать полуголый?

Бородавка только всплеснул руками:

– Ну для тебя можно изготовить одежонку побольше. Я уверен, костюмеры что-нибудь придумают. Ткани у них предостаточно.

Раскоряка ткнул бородавочника в грудь:

– Черт тебя подери, Бородавка, уж коль этот город назван в мою честь, негоже делать из меня всеобщее посмешище.

– Я понимаю…

Крошка Вилл подошла и посмотрела на колени Тарзака. Тот сердито зыркнул на нее:

– А ты на что там уставилась, мелочь пузатая?

Крошка Вилл задрала голову вверх и расплылась в улыбке:

– Нескончаемое веселье.

Она повернулась и, смеясь, пошла туда, где спал ее муж.

В Трудильник, первого числа мая, в начале третьего года Великой Катастрофы, колонна слонов выстроилась для обратного марш-броска в Мийру. Все дрессировщики до единого переоделись в полосатые туники, хотя многие остались и в старых штанах. Шайнер Пит ушел вперед с лошадьми. Крошка Вилл и Паки осматривали царапину на ноге Рег. Неожиданно позади них выросла делегация из восьми дрессировщиков.

– Паки, есть дело, надо поговорить.

Паки выпрямился и обернулся к пришедшим:

– В чем дело, Молл? Почему вы не уехали вместе с повозками?

Молл указала стеком в сторону городка:

– Мы и наши семьи… в общем, мы решили остаться. В Мийру мы не вернемся.

Крошка Вилл тоже выпрямилась:

– Что вы хотите этим сказать – решили остаться? Вы же обязаны вернуться, дрессировщики живут в Мийре. Молл улыбнулась и покачала головой:

• Предыдущая
• 28/55
• Следующая