Призраки рядом с тобой - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/36
• Следующая

Около огромного, высеченного из черного мрамора здания собралось множество обитателей Аида. Его не охраняли, и я беспрепятственно прошла вовнутрь.

А музыка все струилась, переливаясь всеми цветами радуги, как водопад на солнце… Женщина, восседавшая на высоком троне, прикрыла глаза рукой — она плакала. Перед ней, кто бы мог подумать, стоял мой спутник и играл на каком-то неизвестном музыкальном инструменте! Так вот что лежало в его заплечном мешке! Орфей последний раз провел по струнам, мелодия оборвалась, и вновь возвратилась ватная тишина. Женщина стерла слезы с прекрасного лица:

— Зачем ты напомнил о безвозвратно утраченном? До конца мира я пленница этого царства. И пусть мой супруг один раз в году позволяет мне подниматься на солнечную Землю, но сознание того, что я обязана всякий раз возвращаться сюда, отравляет и эта короткие мгновения счастья. Ты поступил безрассудно, но удача благосклонна к тебе, Орфей. Аид на Олимпе, и сейчас я, Персефона, царица подземного мира, вольна принимать любые решения. Твоя супруга Эвридика получит свободу, вернется к жизни и свету.

Орфей склонился в глубоком поклоне, Персефона внезапно нахмурилась:

— Ты должен идти не оглядываясь, и Эвридика последует за тобой. Стоит тебе обернуться, заговорить с ней до выхода на дневной сеет, и она останется здесь навсегда! — Царица подземного мира внезапно посмотрела прямо на меня. — А это кто?

Я почувствовала себя очень нехорошо, но Орфей вновь пришел на помощь:

— Эта девушка следует за мной повсюду, нося мою кифару.

— Ой ли? — Персефона приподняла левую бровь. — Впрочем, нельзя быть щедрой наполовину — если она пришла с тобой, пусть с тобой и уходит.

Аудиенция завершилась, и мы покинули дворец. Вид у Орфея был очень озабоченный:

— Как ты думаешь, Эвридика идет за нами?

— Мне кажется, Персефона не из тех, кто лжет, глядя в глаза. Если она сказала, что отпускает твою жену, значит, так оно и есть.

— Я знаю. Но не слышу за спиной ни звука.

— По-моему, души мертвецов на слишком шумный народ.

Он согласился, и мы в молчании продолжили свой путь к берегу Стикса. Тихое, но грозное рычание донеслось из темноты пещеры — ворот подземного царства Аида. Я видела три пары изумрудных глаз, едва различимые во мраке огромные клыки — страшный трехглавый Цербер преграждал путь к свету и свободе.

— Дай кифару, — Орфей протянул руку, и я подала ему инструмент. — Слушай, Цербер…

Пальцы заскользили по золотым струнам, и странная мелодия заполнила пещеру. От нее щемило сердце, было одновременно больно и сладко. Свирепый трехголовый страж Аида выполз из своей норы и приблизился к Орфею. Пес поскуливал тоненькими дребезжащими голосами, подпевая тоскливой мелодии. Он лег у ног музыканта, положив страшные головы на лапы, и я увидела, как в голубоватых от староста собачьих глазах блестят слезы. Последний аккорд долго вибрировал в воздухе, а потом все стихло. Путь был свободен.

Безлюдный берег Стикса. Ни звука, ни движения, только едали на хрустальной глади реки была заметна черная точка — челн Харона.

Внезапно за спинами раздалось глухое ворчание Цербера.

— Он не выпустил Эвридику!

Не стоило Орфею оборачиваться раньше времени, но разве можно было его удержать? Делать нечего, посмотрела назад и я. За нами, у самой кромки воды, стояла высокая женщина в белом покрывале.

— Эвридика… — прошептал Орфей.

— София? — удивилась я.

— Орфей, любимый… — женщина, невероятно похожая на графиню Вольскую, протянула руки к мулу, — я с тобой, Орфей, с тобой…

Непреодолимая сила увлекала ее назад, затягивая в черную воронку Аида, их пальцы соприкоснулись, но только на одно мгновение… Эвридика исчезла.

— Эй, бездельники, поторапливайтесь! — старик с горящими глазами выпроваживал на берег унылых пассажиров. Увидев нас, он скомандовал: — Быстро в челн! Вас перевезти все лучше, чем пустым ходить.

Орфей стоял и, не мигая, смотрел в глубину пещеры, где недавно исчезла Эвридика. Наверное, он предпочел бы последовать за нею, но я все же надеялась вернуть его в мир живых.

— Идемте. Надо возвращаться. Харон не любит ждать.

Он посмотрел на меня с удивлением, покорно пошел следом, сел в челн. Нам было не до разговоров, но благодушно настроенному Харону, как назло, хотелось поболтать:

— Не думал, что шеф вас отпустит! Сделали, что задумали? Нет? Что молчите, как на похоронах? С мертвыми и то веселее… — Он налег на весла.

Мы расстались с Орфеем у ревущего водопада, там, где раскинула свою арку многоцветная радуга. Он пошел прочь по извилистой тропе, а я побежала следом, протягивая мешок с кифарой.

— Постойте! Вы забыли…

Он остановился, взял из моих рук инструмент, улыбнулся натянутой улыбочкой Незнакомца и с силой швырнул кифару на раскаленные солнцем камни. Жалобный звон был последним словом волшебного инструмента. Орфей ушел. У меня на душе скребли тощие черные кошки.

***

Я не заметала, как тяжелые тучи закрыли небо. Смеркалось. На каменистом утесе, подставив голову ветру и мелкому дождю, сидели двое — Сережка и Светка. Они встретили меня с безучастным видом, а Ивойлов вместо приветствия произнес:

— Мы знали, что ты вернешься. Это только подтверждает — судьбу переменить нельзя.

— Вода забвения окажется бесполезной?

— Она поможет. Мы забудем будущее. Для Светки на этом все и закончится, но для меня… Весь фокус в том, что я не проживу и года. Мало того, моя смерть повлечет гибель друга…

— Барышева, он твердо решил остаться, — перебила Сережку Акулиничева, — давай свою флягу!

— Минуточку! Тут имеется некоторое противоречие. Давайте разберемся. Светка, в твоем будущем нет Сережки? Зато ты, Сергей, уверен, что вернешься и еще несколько месяцев будешь общаться с той же Светкой?

Они подтвердили сказанное. Я хотела развивать мысль дальше, но Акулиничева всплеснула руками:

— Вспомнила! Предсказатель говорил о погрешностях — сотых долях процента. Это немного, но все же есть шанс, что предсказания не сбудутся.

— Сережка, Светка права — Предсказатель мог ошибиться. Остаться здесь — худшая доля, чем смерть. Твоя душа будет вечно бродить по лабиринтам безумия. Возвращайся. Впереди еще есть шанс изменить судьбу.

— Если бы ты знала, Барышева…

— Вика, посмотри на небо, — вмешалась Акулиничева.

Низкое грозовое небо лопалось, слоено эластичная тонкая пленка, а из-за этого дырявого занавеса проступали черные провалы пустоты. Глаза Бездны…

— Ну же, Сережка!

— Барышева, не дай мне уехать на пятичасовой электричке. Я забуду обо всем, но ты помни главное — ни за что не позволяй мне сесть в этот поезд. Иначе — конец. Я протянула флягу. Они пили жадными глотками, стараясь поскорее избавиться от груза опасных знаний. А спустя секунду оба с недоумением смотрели на меня.

— Что это с небом? — поинтересовалась Акулиничева. — Знаешь, Виктория, я видела картину одного художника, возможно, он писал ее с натуры, оказавшись здесь.

— То, что ты видишь, означает одно — пора сматываться.

Я еще не успела задуматься о том, как отыскать вход в Коридор, но уже оказалась на небольшой, парящей в черной пустоте платформе. Здесь были все — Зизи, Петька, Сережка, Танька, Светка, чуть поодаль, на самом краю бездны — Незнакомец в Черном.

— Возвращайся в башню, только там можно закрыть Проход. Вода смоет символ… То, что смыто, стерто — теряет силу… — ему было трудно говорить — лицо Незнакомца побелело, а из сжатых в кулаки ладоней сочилась кровь, — ключ укажет путь… маятник… кровь… закрыв Проход, уничтожь ключ… забвение… зло… души поглощены — оно набирает силу… ты все поймешь, доверься чувствам… торопись… — Незнакомец шагнул навстречу. — Прошу прощения, мадемуазель Виктория, я несколько переоценил свои силы. Эта тема мне явно не удается. Пора прощаться. В лучшем случае, мы больше не увидимся.

— Пойдемте с нами.

• Предыдущая
• 23/36
• Следующая