Поход клюнутого - Чичин Сергей - Страница 23

– Не дождешься, – тихо, но твердо пообещал он капитану. – Я лучше как этот буду. – И обозначил факелом безумца, который, не восприняв шлепок впрок, продолжал из своей камеры безнадежно тянуться к свету.

– Может, и будешь, – неопределенно откликнулся капитан, голову слегка склонил набок и продолжил созерцать бледнопузый «вечный двигатель».

Бинго потерпел еще немножко, но неуютность все нарастала, а оттого захотелось и еще по одной знаменитой нужде. Проситься же в камеру к этому пану спортсмену, дабы воспользоваться удобствами, решительно не казалось достойным вариантом.

– Таки я пойду или мы ждем чего? – уточнил гоблин нервно.

– Мы ждем, – ответствовал Амберсандер сухо.

– Чего?

– Кого. Его.

– А чего его ждать? Он уже пришел.

– Ну так войди и поздоровайся. Или ключ нужен?

– От замка, где деньги лежат?

– Как будто ты в замки через двери ходишь.

– Я б ходил, да не пускают. А может, в него того... из бронебойного арбалета, чтоб свалился? Чего он, как сволочь, – к нему пришли, а он знай испра... это... упражняется.

– Учись терпению, Бингхам из рода Гого. – В голосе сэра Малкольма проскользнула злорадная нотка. – Не знаю, как там насчет везения, что тебе Крейг желал, а вот терпения тебе потребуется куда как много.

– Ты бугор, – признал Бинго.

Вроде бы незримый аркан, на котором капитан его волок от Крейга, испарился, и сам Амберсандер несколько вышел из роли лорда-демона, которому можно только подчиняться, но к этому времени Бингхам настолько запутался в ситуации, что счел за лучшее не рыпаться, пока снова не увидит знакомое небо и желательно поменьше взведенных арбалетов. Так что, дабы не утруждаться понапрасну, он привычно уселся на задницу, поджал ноги, дубину положил рядом, а освободившейся рукой подпер голову и приготовился терпеть.

И не успел еще задремать, как вместо очередного подъема к потолку обитатель камеры разжал пальцы и с мягким шлепком босых пяток приземлился на каменный пол.

– Приветствую тебя, Малкольм Амберсандер, – прогудел он звучно и отвесил глубокий церемонный поклон, и даже одетость его исключительно в набедренную повязку и безразмерную бороду почему-то не сделали сей жест нелепым или комичным.

Бинго немедленно встрепенулся, оглядел заключенного и изумленно квакнул. Дварф! Живого дварфа он отродясь не видал – да, говорят, не видал никто уже несколько поколений, с тех пор как последние кланы ушли в свои подземные твердыни и запечатали за собой входы. Но тут уж сомнений быть не может – ростом по плечо капитану, буквально поперек себя шире, борода, какой ни в жизнь не отрастить другим расам... Самый натуральный дварф, как на лубочных картинках, – только секиры да блистающих мифрильных лат и не хватает для полного образа.

– Приветствую тебя, Торгрим Даймондштихель, – ответствовал капитан и, углубляя Бингхамово изумление, ответил ровно таким же поклоном. Это уж совсем встало вразрез с гоблинским пониманием человеческих порядков. С этой стороны решетки, как Бингхаму было доподлинно известно, находящихся внутри камер принято оскорблять и подвергать поношениям, а если ты такой добрый и вообще либерал, так лучше лишнюю миску репы просунь между прутьями, но кланяться-то зачем?

– Как здоровье твоей почтенной супруги? – как ни в чем не бывало продолжил светскую беседу дварф, приближаясь к решетке и фривольно на нее облокачиваясь.

– Благодарю, чувствует себя превосходно. Сэр Даймондштихель, я пришел не с праздным визитом.

Дварф неспешно поворотил голову в сторону Бингхама, и тот запоздало подхватился, подобрался и воздвигся в рост, едва не запутавшись в ногах.

– Точно так, это и есть причина, по которой я вынужден просить тебя о помощи, – подтвердил Амберсандер, ощутимо кривясь. – Это Бингхам из рода Гого... Надеюсь, с этим племенем тебя не связывают никакие душегубские обязательства, Торгрим?

Дварф призадумался, вместо ответа обратился непосредственно к Бинго:

– Здоровья тебе и крепкого кайла, Бингхам из рода Гого.

– Спасибки, с кайлом у меня порядок, в три руки не согнешь, – независимо ответствовал гоблин, ответно пораскинул мозгами и предположил следующее: – Надеюсь, и твоя борода не редеет, Торгрим из... э-э-э... с первого раза не запомню.

– А чего ей редеть? – подивился дварф и вернулся к беседе с капитаном. – Мой клан не связан кровной враждой с родом Бингхама. Хотя имею смутное чувство, что убить его мне очень скоро захочется. Это тревожит меня, сэр Малкольм.

– Это совершенно нормально, – утешил его капитан. – И именно потому я обращаюсь к тебе, ибо ты единственный известный мне витязь, которому хватит силы воли этого не сделать... до поры до времени. Сэр Даймондштихель, готов ли ты сменить добровольно принятое заключение на епитимью по моему выбору?

– Я дал слово, сэр Амберсандер.

– Что ж, в таком случае вот тебе моя просьба. Ты должен отправиться с этим гоблином на остров Дэбош, помочь ему добыть то, что ему поручено, и вернуть это сюда, мне. Речь идет о книге... книге, принадлежащей древним араканским владыкам. – Как ты понимаешь, подобное задание я бы с большей охотой доверил тебе одному, но в свете наших странных отношений и кое-какой производственной специфики вынужден предложить тебе роль второго плана при гоблине. Если что-то случится с Бингхамом, ты должен будешь взять книгу и привезти ее сам, хотя этот вариант грозит известными осложнениями. После этого ты будешь полностью свободен от всех обязательств передо мной и другими воинами Аракана, и мы наконец вздохнем свободно, потому что жрешь ты в своем заключении так, что и сэр Бингхам не в любой день обставит.

Торгрим раздумчиво запустил руку в бороду и там пошарил (Бинго сразу заподозрил, что в поисках бутылки для увеличения ментальной силы).

– Это и есть задание, чья ценность равна моей жизни, врученной в твои руки, рыцарь Амберсандер?

– Торгрим, да ты глянь на него. Я знаю, что ты аскет и паладин, но после недели в его компании даже ты начнешь требовать компенсации и молока за вредность.

– Э-э-э, а мне за вредность? – возмутился отставленный от разговора Бинго. – И вообще, как-то ты, почти не спросясь, меня сосватал. Я-то надеялся, в детской наивности, что ты мне амазонку видную предложишь в спутники или хотя бы охотника, чтоб голод на полпути не настиг. На шиша мне такое сопровождение, да еще, как ты говоришь, падл-один. То меня замаскировать пытаешься, а то такой, с позволения и без обид, архетип навьючиваешь. Я б, может, лучше без ансамбля, сам, … один, …?..

Но высказывал он все это без особой категоричности. В пути, особенно в опасном пути, нет ничего лучше надежного спутника, который и в бою прикроет, и на привале покараулит. А сбежать, судя по длине дварфовых ног, от него всегда можно невозбранно.

– В одном юноша прав, – дварф кивком подтвердил, что под юношей имеется в виду вон та каланча с факелом, – если важна скрытность и некипишовость, так я стану плохим выбором, сэр Малкольм.

– Да так уж прямо и скажи, что тебе тут темно и уютно, – спешно поддел Бинго, ощутив опасение, что этот подарок судьбы, коему предначертано прокладывать ему путь большой секирой, может соскочить с крючка. – Еще вот, говорят, и кормят от пуза. Слышь, старшой, а мож, я тоже тут с ним рядом присоседюсь? А то садись с нами третьим, я игру знаю на фофаны... то есть, по сути, в фофаны, поскольку никаких карт или там костей в такой темени не побросаешь. Никто никуда не идет, всем спокойно...

– Думаю, даже до Дэбоша не доживет, – печально заключил Амберсандер.

– Ты недооцениваешь крепость самурарфского слова, – упрекнул его Торгрим. – До Дэбоша, обещаю, доживет. Ну, может, только немного потише станет... и, возможно, малость покороче, чтоб мне не прыгать всякий раз, дабы ему кляп вставить.

– Злой ты какой! – ахнул Бинго всполошенно. – А и продолжай гнить в своем этом самом, аскет пакостный. Без тебя съезжу!

– Никуда ты без него не поедешь, – сурово возразил сэр Малкольм. – Хватит с меня, насмотрелся на твои индивидуальные бесчинства. В колодках бы тебя отправить, да сгинешь. А сэр Торгрим – не только знатный воитель, но и истинный столп законной праведности, коему равных я не встречал отродясь, а встречал я всяких! У него не забалуешь. Одного б его отправил, как уже сказано, да репутация его в высоких кругах такова, что поручить ему государственное дело – это как в измене расписаться.