Пепел Ара-Лима. - Костин Сергей - Страница 28

У дуба стоял, на меч опершись, человек не человек, мертвый не мертвый, но и не живой. Волосы клочьями с головы сухой свисали. Одежда кусками на теле сухом болталась. Железный панцирь, пылью покрытый, камнем исцарапанный, в многих местах пробитый, на плечах болтался. От сапог кожаных, твердым металлом подбитых, только тот металл и остался.

— Майр? — ахнул Йохо, глаза протирая. Всего ожидал, но только не этого. Самаэль, в дорогу отсылая, говорил, что мертвого из могилы только заклинание надежное вытащит. А раз заклинание не получилось, как тогда вышло? — Майр Элибр?

Смертецы, до того зло поглядывающие, к мертвому воину отступили, стали по сторонам в почтении.

Наклонил голову мертвый, удивленно взглянул на лесовика ссохшимися глазами. Словно и не лежал в земле шесть лет.

— Или не узнал меня майр? — Йохо поднялся. Теперь уж терять нечего. При первой же опасности дорога за спиной свободна. Бросится в бегство, не задумается.

Майр долго молчал, разглядывая Йохо: Голова по сторонам, как от ветра сильного качалась.

— Узнал я тебя, лесовик. Узнал. Как не узнать, когда часто вспоминал о тебе.

— Что ж это за место такое, что все меня вспоминают? — пробормотал Йохо, а громко, для всех, сказал: — Раз вспоминал, значит не стоит и историю рассказывать. Сам должен понять, зачем я в дыру это дьявольскую явился.

Смертецы заново зашипели, на лесовика поперли, но остановились, повинуясь взмаху руки мертвого телохранителя.

— Выполнил ли ты просьбу мою, лесовик?

— О том сам узнаешь, если со мной отправишься?

Йохо уже в себя пришел. Да и дрожь в коленках исчезла. Знал, сработало заклятье, что колдун дал. Может и не полностью, но свою часть сделало. Теперь дело только за ним, за лесовиком. Уговорить майра уйти от могилы нелегко. Для этого веская причина должна быть. И такая причина, считал Йохо, у него имелась.

— Шесть лет я в земле лежал. Шесть лет каждый день и каждую ночь чувствовал, как умирает Ара-Лим. Умирает страна, ради которой я кровью оросил эту землю. Я слушал каждую птицу, что пролетала надо мной, говорил с каждым червяком, что вгрызался в мое тело. И никто из них не слышал о наследнике, которого я поручил тебе, лесовик. Нет больше Ара-Лима. Зачем мне идти с тобой. Увидеть такую же мертвую землю как и здесь. Но я лучше останусь под деревом мертвым. Буду помнить свою страну живой и прекрасной.

— Останься…, — зашипели смертецы. — Ты не рассказал нам столько историй.

Майр покачал головой:

— Они правы, лесовик. Здесь, под твердой землей так прекрасно. Так тихо и спокойно. Нет войн, нет крови. Уходи, лесовик.

— Но ты нужен Ара-Лиму! — воскликнул Йохо.

— Я сделал все, что мог для этой страны. Я не пожалел себя. Нельзя требовать от мертвого больше, чем он сделал будучи живым. Если тебе больше нечего сказать, лесовик, оставь нас в покое. И не твори больше заклинаний, заставляющих меня покидать могилу.

— Не-ет! — закричал Йохо. — Я не отпущу тебя просто так. Ты, который славился своим мужеством и отвагой, ты, который был лучшим другом и телохранителем старого короля, ты, который отдал мне младенца, хочешь спрятаться под толстым слоем земли? Спрятаться от врага?

— Ара-Лим мертв, — прошептал майр, роняя голову.

— Но зато жив тот, кто возродит его! Наследник Ара-Лима, которого ты дал мне на дороге! И ты нужен ему.

— Разве он жив? — насторожился солдат.

— А о чем, пустая башка, я тебе целую ночь рассказываю! Наследник Ара-Лима! Мальчик, сын короля Хеседа. Наследник в пеленках, которому сейчас исполнилось шесть лет! О, Гран! До чего же вы тупые, мертвые!

— Жив?! — мертвый человек, гремя железом и костьми, подошел к застывшему лесовику, взял перчаткой железной за подбородок, глянул страшными глазницами: — И он ждет меня?

— Да каждый день спрашивает, где дядюшка Элибр? Да когда придет дядюшка Элибр? Выйдет с утра на дорогу, сядет в пыли и целый день выглядывает тебя, проливая слезы. Тьфу.

Майр Элибр закрыл сухие веки:

— Он помнит меня. Мой мальчик, мой хозяин помнит меня. Разве не об этом я мечтал? Разве не об этом думал все шесть лет. Мой король…

Йохо вдруг увидел, как из мертвых, сухих глаз майра показались две крошечные, почти неприметные, но такие прозрачные слезинки. Лесовик затряс головой, прогоняя видение. Мертвые не плачут. Мертвым не положено плакать. Но нет, майр Элибр, телохранитель и друг короля Хеседа, солдат, спасший от рук Кэтера наследника, слезой согласие свое давал. И там, где падали слезы солдата, почва затягивала сухие раны и редкие, еще слабые травинки, прорастали сквозь твердый камень земли.

— Но нет! — помотал головой воин. — Как я могу появиться перед моим королем в таком виде? Разве выдержит живое сердце вид мертвого воина?

Йохо скептически оглядел майра:

— Это верно, вид у господина Элибра слегка мрачноват. Я бы даже заметил, достаточно мертвецкий вид. Но, думаю, наследник не станет обращать внимание на ваше, простите, господин майр, не слишком симпатичное лицо. В зеленой долине и не такие рожи встречаются. Да и колдун обещал привести вас, почтенный майр, в порядок. Хороший колдун, сильный. Так что отбросьте в сторону все сомнения, забирайте свой ржавый меч и пойдемте. Обещайте только, что не придушите бедного лесовика где-нибудь под кустом. От вас, от мертвецов можно всякого ожидать. Собирайтесь, господин телохранитель.

— Мои сборы не будут долгими, — Элибр сделал попытку улыбнуться, но на его лице получилась такая страшная гримаса, что лесовик еле на месте устоял. — Мой меч со мной.

— У мертвецов легкая поклажа, — согласился Йохо. — Поторопимся, а то не нравятся мне смертецы, товарищи ваши по могилке. Того гляди перестанут спокойно провожать, набросятся, или за компанию с нами попрутся. А мне не велено некого, кроме вас, уважаемый мертвый майр с собой брать. Дорога дальняя, тяжелая. Подохнут по второму разу, что тогда делать? Я такой грех на душу не возьму.

— Лесовики с нами не пойдут. И дорога для нас долгой не станет.

Повернулся Элибр к мертвому дубу, что на мертвой земле стоит. К удивлению нескрываемому лесовика засунул два костлявых пальца в рот и, то ли свистнул, то ли прошипел страшно.

Затрещало сухое дерево, вздулась твердь, и на поляну из плена мертвого вырвался конь черный, что зверь лютый.

— Прости Гран, что видят чудо страшное глаза мои, — прошептал Йохо, наблюдая, за спину майра спрятавшись, как несется к ним мертвый конь телохранителя королевского.

Давно сгнила богатая упряжь, стала белой грива черная. Только копыта не источились, вырывают из сухой земли комья каменные. Только глаза блеск свирепый не потеряли, таращатся на лунную ночь. Хрипит мертвый конь, только пыль земная из ноздрей валит. Бока, гнилой кожей по ребрам выпуклым обтянутые, от дыхания тяжелого вздуваются.

— На нем поскачем, — Элибр коня по шее гладил, куски кожи истлевшей на землю сбрасывая.

— Отец наш Гран! — выдохнул Йохо. — Только этого мне не хватало. Зачем нам, господин хороший, такое страшилище? Одно слово — гад земляной, которому место там, откуда выполз. Или хочешь, что бы мы на нем до равнины зеленой добрались? Да только я на мертвых лошадях как-то сидеть не приучен. Может и не знает, добрый майр, но от мертвечины всякую гадость заразную подхватить можно.

Элибр брови пыльные нахмурил, лесовик язык прикусил.

— Зараза к заразе не пристает, — оскалился вдруг майр, захохотал так, что у Йохо кудри распрямились. — Не думал, что ты, лесовик, из пугливых. Вроде сюда явился, не побоялся.

Черный конь с седой гривой перед майром на дыбы встал. Мертвый перед мертвым. Элибр зубы белые в свирепой улыбке обнажил, коня успокаивая. В одном движении тело на круп зверя закинул. Ударил по бокам сухим, глазами мертвыми тараща. Протянул руку лесовику:

— Эй ты, лесной человек! Раз посмел ты мертвого из могилы поднять, посмей и рядом с ним быть.

Перегнулся майр, схватил Йохо поперек туловища и одним движением позади себя усадил. Лесовик только вздрогнуть успел.