Пепел Ара-Лима. - Костин Сергей - Страница 18

— За ножи не хватайтесь. Не любят этого горняки. Хоть про них много дурного говорят, нас не обидят.

— Чем мы лучше степняков да равнинников? — Йохо, хоть и послушался колдуна, но не успокоился. — Для горного племени что равнинник, что лесовик, что ганна с младенцами, все одно. Если нет поручителя, прямая дорога в шахты глубокие. А могут по дороге камнями завалить, или бурю снежную нашлют. А я снега с детства не переношу. У меня нос слабый.

— Без поручителя в горы нельзя, — согласился колдун, улыбаясь. Неуловимым движением скинул с плеча плащ, рубашку шерстяную стянул, обнажая печать синюю, все плечо занимающее.

Первой ганна опомнилась. Вперед лесовика с корзинами прыгнула, заслоняя, лук до скрипа натянула.

— Так ты Крестоносец? — дрожит стрела, сорваться готовая. — Что ж колдуном прикидывался?

— Разве колдун Крестоносцем быть не может? — Самаэль на глазах преображался. Исчезала сутулость старческая, разгладились морщины глубокие, втянулись мешки под глазами. — Опусти лук, женщина. И посмотри вокруг, может тогда успокоишься.

Вельда Крестоносца послушалась. Оглянулась, вздохнула испуганно. К лесовику плечом прижалась.

Со всех сторон шли к ним фигуры, в плотные плащи закутанные. Из-за камней выходили, грозно хмурились. Окружили путников плотным кольцом, замерли в ожидании.

Колдун среди них стал:

— Отдайте им корзины.

Верховный император Кэтера был в ярости. И никто не смел беспокоить его в эти минуты.

Солдаты из охраны, замершие у стен, старались не встречаться взглядами с разгневанным Каббаром. Молодой император, известный своим злобным нравом, метался по просторной палатке, резко останавливался, чтобы заглянуть в лица суровых псов императорской кодры. Казалось, искал он виновника собственных неудач.

Проклятый Ара-Лим. Он, верховный Император Кэтера, завоевал столько народов, покорил столько племен. И везде его встречали на коленях, прося только одного, жизни и возможности видеть в нем повелителя. Ему смиренно приносили ключи от городов. При одном появлении его флага складывали оружие огромные армии. Вожди припадали к его ногам, клянясь в вечной верности. Но Ара-Лим…

Каббар, откинув красный плащ с ручной вышивкой, который подарила ему мать еще в начале боевых походов, и с которым он никогда не расставался, облокотился на стол, разглядывая карту.

Вот он — Ара-Лим. Королевство, о богатстве которого слагались легенды. Города, утопающие в роскоши. Бездонные золотые копи, леса, полные светящихся камней, поля, приносящие урожай четыре раза в год. Как давно он мечтал об этом дне. Как часто он закрывал ладонью зеленое пятно на военных картах, представляя, как покоренные города открывают ему, Императору Кэтера богатые кладовые и сокровищницы. Почему этого не случилось?

Каббар раздраженно ударил по золотой чаще с легким вином, стоящей на краю карты. Красное вино густым пятном залило Ара-Лим, четко обозначив его границы, тонким щупальцем неторопливо протянулось через всю карту и замерло, уткнувшись в столицу Кэтера. Дурной знак.

Он разгромил армию Ара-Лима, разрушил Мадимию. Сжег и развеял по ветру королевский пепел. Что еще нужно сделать, чтобы Ара-Лим пал на колени? Почему каждый город сопротивляется до последнего солдата? Почему в каждой деревне его солдат ждут засады? Императорские обозы, если они не обеспечены надлежащей охраной, подвергаются нападениям. Крестьяне сжигают свои поля, ремесленники ломают до непригодности станки. В портах не осталось ни одного ходового военного или торгового корабля. До сих пор в его сокровищницу не упала ни одна монета Ара-Лима. Все прячется, закапывается, топится в реках. Не помогают ни рейды, ни наказания. А теперь еще и наследник… Три дня прошло после падения Мадимии. Его войска заняли или осадили практически каждый город непокорной страны. Все дороги перекрыты, леса прочесываются отрядами союзников. Но поиски тщетны. Ара-лимовское отродье пропало.

Император развернулся и хлестко ударил железной перчаткой ближайшего охранника.

— Благодарю, мой Император, — легронер даже не вздрогнул. Опустил только глаза в пол, куда капала его кровь с разбитых губ. Кровь, похожая на густое вино, пролитое по карте.

Каббар вздернул губу, злясь на себя за несдержанность. Отец не похвалил бы его за этот поступок. Он не должен наказывать своих солдат только потому, что кто-то не был до конца предан Империи.

Верная охрана не виновата в том, что телохранитель Хеседа сумел вывезти из Мадимии наследника. Не виновата охрана и в том, что отряд, посланный в погоню, вернулся ни с чем. Всего три дня… А в завоеванном, но не покоренном королевстве среди черни уже ходят слухи о наследнике сожженного короля, который вернет повергнутое в прах величие Ара-Лима.

Император рванул ворот шерстяной рубашки, освобождая горло.

Мадимия еще горит, и едкий дым долетает до императорского лагеря. Даже ветер Ара-Лима против Кэтера. Несет свои силы все время на лагерь. Уже три раза меняли местоположение, но черный дым, словно привязанный, следует за ним, за императором.

Каббар скорым шагом вышел из палатки.

Вокруг императорской резиденции в пять рядов стояла охрана. Высокий частокол из кольев, четыре деревянных вышки с лучниками по углам. За частоколом ров. За рвом еще один ряд солдат. Безопасность Императора превыше всего.

Каббар втянул ноздрями горький воздух. Глаза его, чуть слезившиеся от воздуха чужой страны, остановились на двух десятках крестов, на которых умирали распятые солдаты, оставшиеся от той, неудавшейся погони за наследником. Император должен сдерживать свои обещания. Не выполнившие приказ верховного Императора должны быть наказаны.

— Мой Император! — к нему приблизился цеперий охраны. Дотронулся до рукоятки меча, склонил голову. — Маг Горгоний просит встречи с вами? Пропустить?

— С каких пор Горгонию требуется мое разрешение? Или ты забыл, что он единственный, кто имеет право входить ко мне без стука в любое время?

— Прости, мой Император, — цеперий обернулся, подавая знак стоящей на воротах страже.

Заскрипели деревянные валы, натянулись крепкие канаты, поднимая ворота. По вытоптанной земле шесть черных скотов из южных пустынь несли на плечах носилки мага. Над носилками трепетал на ветру одинокий флажок с изображением золотой молнии.

Темнокожие скоты остановились в десяти шагах от императора, не смея приближаться ближе. Вздулись крепкие мускулы, опуская ношу. Один из скотов распластался на земле под носилками.

— Великих побед тебе, Каббар! — из открытой дверцы показались грязные ноги в стоптанных сандалиях. Долго выбирали место, куда ступить.

— Живи долго, Горгоний, — Каббар, скрестив руки, наблюдал за магом, со стонами и оханьями слезающим с носилок. Могло показаться, что маг одной ногой стоит в могиле, но император знал, что это только видимость. Горгоний, по виду старик, поддерживал свои силы волшебными отварами, которые, по слухам, готовил из крови убитых младенцев.

— Ждите меня за воротами, проклятые лентяи, — маг пинками прогнал подхвативших носилки скотов, и только потом обратился к императору. — Твоя охрана, Каббар, слишком усердствует. Заставили немощного старика ждать на проклятом ветру твоего разрешения. Еще одно такое ожидание, и мои легкие разорвутся от налипшего пепла.

Каббар не обратил на стенания мага никакого внимания. Кивком пригласил старика внутрь палатки.

— Оставьте нас одних.

Императорские телохранители молча вышли, уступив дорогу в проходе ковыляющему старику магу.

— Что привело тебя ко мне, Горгоний? — Каббар указал магу на кресло с кожаным сиденьем.

— Постою, — отмахнулся маг, осматривая внутренности палатки. Замер, заметив разлитое на карте вино. — У Императора плохое настроение? Что могло разозлить великого создателя империи Избранных?

— Ара-Лим, — коротко ответил Каббар, чувствуя нарастающее напряжение. Маг ковырялся в его мозгах когда хотел и как хотел.