Охотник за бабочками 3 - Костин Сергей - Страница 18

Перед тем, как сигануть в затяжной прыжок, Кузьмич встал в озу «ласточка», вытянул вперед одну руку и пропел:

— Ту, ту-ту-ту-ту…, — и добавил не для нас, а уже для себя, — Время вперед. Герои не умирают.

И, оттолкнувшись, совершил свой, без преувеличения сказать, самый геройский затяжной прыжок. Вселенский основательно тряхнуло отдачей, но Волк только крякнул натуженно и выровнял самого себя. С первым помошником шутки шутить нельзя. Он у нас такой.

Мы ждали весточки от первого помощника ровно три дня. В назанченное время агент «Крыло», как мы решили называть Кузьмича в целях секретности, на связь не вышел. Передатчик молчал даже после того, как я для профилактики разобрал его, смазал и снова собрал. Это означало только одно. Агент ппровален, явки не установлены, задание галактичекого правительства сорвано.

Собрав местный военный совет, мы, срочненько помянув агента «Крыло» минутой молчания, решили отправить вниз более опытного, более смелого, более подготовленого разведчика. Из всех предложеных канидатут я, как командир корабля и отвестнвенный за задание, выбрал самого себя.

Трудным и непроостым юыло это решение. Но мой долг как гражданина и как друга проваленного агента заставил меня сделать этот сложный выбор.

В тяжелой тишине я готовился к операции. Вселенский Очень Линейный и Хуан понимали, что мой отчаяный шаг это крик отчаяния. Но помочь они ничем не могли. Волк должен был оставаться на орбите, осуществялляя фкункции командного центра и команды прикрытия. А в обязаноости Хуана лежала подготовка нагрдных грамот для тех, кто мог вернуться.

Запихнув в кармашки комбинезона высокой защиты консервы с тунцом и проверив наличие парашюта за спиной, я тепло попрощался с остатками команды и крепко накрепко приказав Вселенскому не дергаться без собой надобности, я вышел в открытую стратосферу враждебно настоеной к секретным агентам планеты.

Видать чем то мы с Кузьмичем провинились на этом свете, птому как и у меня все погшло не слишком гладко.

Дернув на положеной высоте кольцо парашута, я с некоторым недовольством обнаружил, что парашута, как такового, нет и в помине. Вместо огромного купола защитного цвета, из заплечного ранца стали вылетать сухарики. Еще раз помянув минутой молчания первого помошника и пообещав сеье, что в случае, если найду его таки живым, то непременно надаю подзатыльников, я скинул никому ненужный, кроме Кузьмича, мешок и отдался воле случая.

Я всегда считал, что мое рождение прошло под счастливой звездой. Мне всегда везло. Я не раз выкарабкивался из таких переделок, в которых другие, стандартные граждане давно бы отдали концы. И в этот, совершенно безвыходной ситуация я, почему то, был твердо уверен, что обязательно найду выход.

Поверхность с каждой минутой становилась все ближе и ближе. Комбинезон высокой защиты не успевал справляться с перегревом и я стал вполне обоснованно беспокоиться, что могу поджарить некоторые части тела. Не дай бог, конечно, тьфу три раза через левое плечо. Жаль не получилось. Ничего, спасусь, утрусь. Не гордый.

Когда с высоты моего сверхскоростного падения стали видны стоящие на земле отдельно взятые ориентиры в виде кустов и цветов, я понял, что спасти меня может только чудо. Я закрыл глаза и стал считать до тысячи, будучи твердо уверен в том, что уж на второй сотне обязаткельно повезет. Если, разумеется, к тому времени я не поздороваюсь с планетой, которой уже придумал красивое имя «Сергеевка дубль опс». А вот такое симпатичное имя. И ничего странного. Как хочу, так и называю.

Нечто достаточно жесткое, но недостаточно твердое для того, чтоб ыб быть поверхностью планеты «Сергеевка дубль опс» нагло врезалось в меня, сбив на сто восьмой цифре. Слегка прижало, подкинуло, отнесло в сторону и оставило в покое.

В жизни профессионального охотника бывают момнты, когда просто необходимо открыть хоть на мгновение глаза. Я сделл большее. Я распахнул глаза на гораздо больший срок. И именно этот отчаяный поступок спас мне жизнь. Совершенно инстинктивно я вытянул вперед руки, которые также совершенно инстинктивно наткнувшись на твердый предмет заставили пальцы в очередной инстинктивный раз сжать то, что попалось. Совет профессионала. Доверяйте инстинкта. И пальцам, конечно.

Сделав по инерции восемь оборотов вокруг того, за что зацепились пальцы, я погасил скорость и быстренько приценился к обстановке. А она, прямо скажем, навевала неприятные размышления.

Справа и слева от меня, мерно размахивая огромными крыльями, рассекали местный воздух два огромных существа. Безобразные и неприятные. Массивные тела с длинными шеями, утыканные перьевым покровом преимущественно белого цвета. Посадочные конечности поджаты к задней части тушек. Морды гладкие, тупые. Носы здоровые и красные. В этих самых красных носах с маленькими дырочками носопырками, две громадины перли металлический прут, за который, собственно, я и зацепился.

Посмотрев на всякий случай вниз, далеко ли до поверхности, я заметил удаляющуюся от нас вертикально вниз странную зелененькую фигурку, которая смешно мельтешила зелеными припухлыми конечностями и по сей очевидности сильно на меня ругалась. Только я не понял, а за что, собственно?

Мое положение было если не критическим, то во всяком случае далеко не идеальным. Странные белые существа, мерно работая здоровенными крыльями, тупо летели вперед, не обращая на меня никакого внимания. Высота полета на уровне пятисот стандартных метров. Так что прыгать вниз, себя не жалеть.

Справедливо решив, что рано или поздно белоперьевые тушки захотят отдохнуть и опустяться на поверхность, я решил не рисковать жизнью профессионала и дождаться более подходящего случая. Закрепившись на стежне ремнями и устроившись достаточно комфортно, я немного понаблюдал за облаками и незаметно для себя задремал. Непростительная ошибка для разведчика.

Из сонного забытья меня вывел странный шум, напоминающий стрекот бабочки-вопильщицы.

Со стороны второго местного солнца по направлению к нашей летательной компании заходили четыре странных, невиданых ранее мной, предмета. Я достаточно много времени провел в библиотеке паПА, чтобы со второго взгляда понять, что это летательные аппараты, эксплуатировавшиеся на Земле в древние времена. Два плоских крыла, огурец-фюзеляш, открытая кабина. доисторический топливный двигатель.

На крыльях летательных аппаратов я заметил намалеванные знаки пиковых тузов.

странная четверка неторопливо окружила мое передвижное средство. В кабинке одного из летательных аппаратов я разглядел местного аборигена, в летных очках, закрывающим практически все лицо. Абориген покачал крыльями летательного аппарата, высунул из кабины огурца руку и показал большим пальцем вниз.

По всем признакам абориген приказывал мне прыгнуть вниз и не занимать чужое место. Естественно, что я гордо покачал головой. Пятьсот стандартных метра не подарок. Второй раз может не повезти.

Очевидно мое несогласие сильно разозлило аборигена. Летательный аппарат сбавил скорость и пристроился в хвост белоперьевым тушкам, которым, к слову сказать, присутствие летающих огурцов ничуть не смущало.

Я уже было подумал, что аборигены собираются от меня отстать, но тут с переднего огурца раздались глухие хлопки и перед носами тушек просвистели росчерки молний.

На глазок я определил, что аборигены используют довольно старый вид вооружения, в основе которого заложены легковзрывчатые вещества и маленькие кусочки свинца.

Сразу же вслед за предупредительными выстрела олетающие огурцы зависли над белоперьевыми тушками и стали всячески мешать нормальному продолжению полета. Тушки занервничали, задрыгали лапообразными шасси и резко пошли на снижение.

Поверхность планеты с каждой секундой становилась все ближе и ближе. Трава превратилась в кусьтики, кустики в деревья и через несколько минут стремительного спуска тушки буквально врезались в землю, предварительно оповестив окресности об удачной посадке.

Какоето там по счету чувство полдсказало мне, что подобной посадки не не вынести и я благоразумно, метров за двадцать от соприкосновения отцепился от железной палки и вертикально заштопорился в лес. Ветки и сучки затормозили мой спуск и я, вполне благополучно, с минимально допустимой скоростью свалился на четвереньки на заваленную опавшими листьями поверхность планеты.