Охотник за бабочками 3 - Костин Сергей - Страница 11

Но уже в своих комнатах настроение несколько ухудщилось.

Доверие правительства, оно, конечно хорошо и замечательно. Только вот где искать это загадочное оружие массового тараканьего уничтожения? Разве способен сделать что-то одиночка, даже если он супер проффесионал в ловле бабочек? Всесильная разведка галлактического содружества, которая знает каждый шаг каждого жителя, до сих пор не имеет никакого представления где спрятано оружие спасения. И я думаю, что та же самая разведка даже не имеет ни малейшего понятия, что онос обой вообще представляет. Впочем, как и я.

Мои сомнения развеял, как и следовало ожидать, Кузьмич. Видя мое не слишком хорошее настроение, он подлетел к моему носу, заглянул в грустные глаза и прошептал проникновенно:

— Даже если мы ничего не найдем, через три месяца никто не вспомнит, что ты не смог сделать даже то малое, о счем тебя просила Родина. А вот сели ты немного пошевелишься, то вполне возможно через три месяца можно будет стрясти с правительства персонаольную дачу на планетах корибского созвездия. Не говоря уже о брюликах. Кстати, зря ты от чека отказался. Я понтимаю, гордость не позволила, но мог бы тогда мне отдать.

Вот она, Кузьмическая сущность. Удивительно, как он еще сухарей с министра не запросил. Вагона три.

— Тебе то какая печать, — я отмахнулся от Кузьмича, который совсем замельтешил перед глазами, — Человечесвтов погибнет, чертные тараканы погибнут, а тебя ничто не возмет. Отсидишьмся где-нибудь в луже до прихода следующей цивилизации.

— Сволочь ты, командир, — обожаю, когда Кузьмич на меня сердиться. Морда красная, крылья красные, на пузе желтые пятна, как у непрравильного мухомора, — Я думал ты мне друг. А ты про лужу. Думаешь, мне брюдики твои нужны? Мне за идею обидно. Когда это мы за дарма работали? А?

— Содружество в опасности, — только и сказал я торжественным голосом, — Или тысо мной. Или ты остаешься дома, в оранжерее.

— Ну вот еще, — для Кузьмича нет ничего хуже, чем подтирать всяким сопливым бабочкам носы во время моего отсутствия, — Дело ясное и решенное. Вот только вещички свои соберу и готов.

Кузьмич, нещадно громыхая крыльями, рванул в сторону персональной корзины, где хранил свои немногочисленные пожитки, мешок с сухариками, пачку заначенных от меня брюликов и заплечный рюкзак с гардеробом на все случаи жизни. Не долетая до корзины бабочеек резко затормозил, медленно развернулся ко мне и, щууря глаз, спосил:

— Командир, ты случаем не на Волчаре собрался лететьна поиски?

Получив короткий утвердительный ответ, Кузьмич многозначительно сказал: — «Ладно». После того, как Ваолк категорически отказался хранить в своих трюмах собранный Кузьмичем десятилетний запас сухариков, бабочек совсем перестал разговаривать с Волком. Ничкего, слетается, слюбиться.

Мои сборы не отличались той скурпулезностью, что пррисутствовала у Кузьмича. Только самое необходимое в путешествии. Три месяца не три года. Можно и не слишком часто менять разношенные ботинки.

— Командир! — Кузьмич возник перед носом в тот момент, когда я пыталдся затолкаит ь в походный рюкзак отропедическое кресло. Командирское вресло Вселенского Очень Линейного Корабля не отличалось особым удобством, — Командир! Первый помощник к выполнению правительственного задания готов. Вещи собраны согласно штатному расписанию. Жду ваших приказаний.

Отдав последние увказания дворецким по уходу за своей коллекцией, я окинул, возможно, в последний раз оранжерею, попрощался со всеми бабочками. Кто знает, кто знает.

Ворота гаражного ангара открылись только с третьего раза. Заржавелые механизмы туго заскипели и пропустили нас внутрь.

Вселенский Очень Линейный корабль обсыпался ржавчиной, истекал маслом из всей возможный соединений и жутко вонял плеченью. До такого состояния могло докатиться только совершенно отбившееся от рук космическое судно, которое знало, что уже никогда не увидит звездного неба. В свое время я рекомендовал Волку полетать в одиночку, развеяться, тоску грусть разогнать. Но он отказался. Ему, видите ли, надоело в одиночку сжигать планеты и слоняться без дела по вселенной.

— Капитан перед входом! — заорал Кузьмич, которому по штату было предписано орать, когда капитан появлялся перед центральным входом.

Со стороны Вскеленского ноль внимания. Только одинокий глазок следящей камеры зажегся на мгновение и потух. А это являлось прямым нарушением устава.

— Трап спустить, фонари зажечь, по метам стоять! — вторая попытка первго помошника вызымела некоторый успех и Волк соизволил засветиться габаритными огнями.

— Пришли проведать груду железа? — судя по голосу, Вселенский находился в жуткой хандре, — Хотите посмотреть, как доживает свой век самовостанавливающийся и самозаправляющийся корабль?

— Отставить разговорчики, — бабочек отказывался замечать пораженческие нотки Вселенского, — Нам что, здесь до смерти скорой торчать? Или соизвролишь спустить трап?

— Зачем? — тяжело вздохнул Вселенский Очень Линейный Колрабль, — Что нужно вам на борту? Там только плесень и труха былой славы. Там только звуки былых побед. Да еще Хуан, словно тень рыскает по темным пустым коридорам.

Волк продолжал неспешно перечислять свои недостатки, но я уже знал точно. Все это вранье. Если Хуан не спит, а мечеться по коридорам и каютам Вселенского, то значит Волк полностью готов к полету. Вселенский Очень Линейный не был бы Уселенским, если бы доподлинно точно не знал, что твориться в доме. Не зря же он не раз делился протирочными растворами с дворецкими. Наверняка доложили, что я получил ответственное задание и собираюсь сленгка поколесчить проторы вселенной. Цену набивает, будь он неладен.

У меня имелся только один весомый довод, который мог заставить Вселенский расшевелиться и прекратить валять ржавого дурака.

— Кузьмич! Занесите в вахтенный журнал. Устно занесите. Приказываю лишить Вселенский Очень Линейный Корабль всех бортовых звезд.

Волк задумчиво осветил центральную командирскую рубку.

— Это за что же? — спросил он с некотоым подозрением в динамиках.

— За неподдержание надлежащего порядка на вверенной тебе технике. За грязь и плесень.

Вселенский размышлял недолго. Возможность лишиться всех звезд, которые он заработал тяжелым трудом, казалась слишком суровым наказанием. Но с командиром, тоесть со мной, не посполрить. Как сказал, так и будет.

Вселенский встрепенулся, вспыхнул всеми огнями, которые только мог зажечь, включил браурный марш «Я маленькая лошадка. И мне живется не сладко», и под звуки старинной боевой песни в одно мгновение стряхнул с себя многомесячный слой ржавчины вперемешку с пылью. Центральный трап торжественно опустился под мои ноги и Уцзьмические крылья, и навстречу нам, радостно молча бросился Хуан.

Обожаю этот мохнатый шарик. Вроде молча мурлычек, а сколько достоинства и ласки. Сколько нежности и преданности. И никто кроме меня не знает, что скрывается в железном нутре Хуана. Ведь именно он согласился остаться с Вселенсткм и недопустить полного его развала. Сдержал слово. Соскучился по мне, но сдержал.

Кузьмич был более строг. После того, как Хуан сбил его на пол и пытался задушить в своих объятиях, бабочек довольно сердито отправил его обратно на борт Волка с обезаниеями, что поиграется с Хуаном чуть позже. Месяца через три.

Под оглушительные звуки все того же марша мы поднялись всед за Хуаном на Борт вселеснкого. естественно, я оказался прав. Никакой речи о плесени, мусоре и прочих признаков запустения не мо шло. Внутри Вселеснрик й сиял так, словно только чтоо сошел со штапелей. И удивляться тут было нечему. Ни один космический корабль во всей вселенной не мог самостоятельно содерать себя в идеальной чистоте и порядке. На то он и свосостанавливающийся и самозаправляющийся корабль.

Излишне говорить о то что все ситемы Вока рабоатали нормально. Даже каравай, оставленный на хранение во Вселенском оказался смазан, свежепокращен и снабжен дополнительными рецептами всех известных кухонь. При наружнем осмотре каравая, Волк клятвенно заверил, что теперь этот аппарат способен выдавать не только макароны но и все, что пожелает команда. Кузьмич тут же предложил проверить это на практике, но я категорически отказался, считая, что нам негоже терять времнмя.