Охотник за бабочками 2 - Костин Сергей - Страница 45

Но Кузьмич живо приспособил подаренную Хуаном штуковину под дробление особо крупных сухарей, чем и остался вполне доволен. Он расцеловал восемь раз Хуана, а также всех его отпрысков.

Но самый главный подарок лежал на дне коробки. Я три дня уламывал наш Каравай, что бы тот перестал выдавать макаронину, а ради Кузьмичевского праздника сотворил нечто особенное. Каравай долго не хотел уступать, но потом, под угрозой всеобщей утилизации, выплюнул из себя творение, не предусмотренное инструкцией по эксплуатации.

Это был годовой запас щеток для мытья сортиров и чистящего средства для унитазов «радуга».

Кузьмич схватился за сердце, вернее за то место, где оно у него находилось и не мог от восхищения ничего сказать.

— Не стоит благодарности, друг, — похлопал я его по крыльям, — Не надо слов. Мы же друзья. А теперь прошу к праздничному столу.

Нет ничего лучше в свой день рождения посидеть с друзьями за хорошо накрытым столом. Покушать вволю сухариков. Посудачить о прожитых годах. Сгорланить песню. Вспомнить совместные боевые походы.

Заснул Кузьмич в коробке, крепко прижав к себе подарок Хуана. Он спал улыбаясь, причмокивая и мелко подрагивая крыльями. Что еще нужно живому существу для счастья?

Ранним утром следующего дня Корабль протрубил подъем и объявил часовую готовность. И ровно через час вся команда, включая Хуана, собралась в командирской рубке. Никаких улыбок, никакого игривого настроения. Все понимали, что сегодня слишком серьезный день. И слишком много поставлено на кон.

— Все системы корабля работают исправно, — доложил Волк, — К выполнению миссии готов.

— Сектор атаки свободен, — Кузьмич, не отрываясь от перископа, отдал честь, — Продолжаю наблюдение.

Хуан ничего не сказа. Он запихивал своих отпрысков в коробку Кузьмича, чтобы не болтались во время боя под ногами и руками.

— Ну что ж-ж! — потер я руки, и поплотнее устроился в капитанском кресле, — С богом!

— С богом, — отозвалась команда, отдавая дань древнему искусству войны.

Корабль медленно отчалил от мусорного брикета, за которым мы все это время прятались, развернулся носом к Звезде Смерти и включил силовые установки на самую полную мощность.

— Немного потрясет, но это временно. Переходим сверхсветовой барьер.

Пока мы переходил этот самый барьер, трясло нещадно. Я прикусил язык, а Кузьмича прищемило сорвавшимися с запоров крышками перископа. Но на войне, как на войне. Бабочек даже не пискнул. Наверно потому, что крышками ему придавило и горло.

— Десять секунд до точки замечания, — голос Корабля был сух и даже официален. Именно так должен докладывать настоящий боевой корабль.

— Пять секунд до точки замечания.

«Точка замечания» это абстрактная точка, когда вас начинает замечать противник и заканчивается время возможного мирного выхода из боя. Справочник юного космонавта, второй том, третий параграф сверху мелким шрифтом.

— Контакт! — совсем уж неофициально взревел Волк, сообщая, что мы уже на мушке.

— Начать стабильное маневрирование! — у меня под мышками заструился холодный пот.

Вселенский перевел себя в режим стабильного маневрирования. Для новичков в космическом деле данный термин не несет никакой смысловой нагрузки. Но профессионалы поймут меня с полуслова. Когда стабильно маневрируешь, то со стороны это напоминает дерганье под микроскопом больного микроба. Совершенно невозможно рассчитать точку очередного нахождения и, как следствие этого, правильно навести на цель. В нашем случае, цель это мы.

— Нас заметили! — рано или поздно это должно было случиться. Вселенский Очень Линейный достаточно здоровый, чтобы не перепутать его с шалым метеоритом.

— Держать траекторию в пределах визуальных скачков! — времени объяснять, что это такое нет. Потом, как-нибудь. Если будет возможность.

— Мы на контроле, — на панели управления замигали разноцветные, преимущественно, красные лампочки, указывая, что Корабль захвачен как цель.

— Попробуй сбросить.

— Есть попробовать. Попробовал. Не получилось. Еще попробовал… И снова не получилось. С правого борта эскадрилья перехватчиков.

На правом мониторе обозначились десять звездочек, от которых к Кораблю тянулись сверкающие вспышки.

— Уничтожить! — надеюсь с этими пустяками Корабль справится.

С правого борта выдвинулась знаменитая турельная «Кадрюша», зарокотала, выплевывая смертоносные заряды. Десять звездочек практически мгновенно превратились в набухающие огнем шары.

— Отличная работа.

— Слева и сверху по две тяжелых эскадрильи. Уклонение невозможно. Требуется дополнительные меры.

Волк достаточно надежный корабль, чтобы самостоятельно принимать решения. Здоровый уже, обойдется без подсказок.

Вселенский резко остановился, перевернулся на сто восемьдесят градусов относительно горизонтальной направляющей и выпустил вверх и на лево по вакуумной бомбе. Они достигли вражеских кораблей, взорвались и сжали их до минимальных размеров.

— Сектор свободен, — радостно завопил Кузьмич, отлепляясь от крышек перископа, — Ни одной сволочи в живых. И на горизонте не видать.

Лично меня это не радовало. Если на Звезде поняли, что с нами одними перехватчиками не справится, то применят более действенные меры.

— Кто-то хвастался, что сжигает планеты по будним дням, а на выходные балуется со звездами? У нас что, нет нормального оружия против этой клепаной Звезды?

— Как раз этим и занимаюсь, — ответил Волк, — Что вы за люди существа такие? Все не терпится. Мне же нужно подойти как можно ближе. Иначе не получится. Вот так. Выравниваем. Целимся. И стреляем. Смотри, командир, как вспыхивает во вселенной сверхновая.

Ослепительно голубой луч, чуть изгибаясь, устремился от Вселенского к Звезде Смерти. Он настиг ее, расползся по поверхности и… ничего не произошло.

— Я так понимаю, что со сверхновой не получилось.

— Камфуз, — крякнул Волк, — У ребят слишком сильные поглотители.

— Что еще есть для подобных случаев? Ты же говорил, что у тебя обширный арсенал.

— Дело тут непростое, командир. Во мне много чего имеется, но мне никогда не приходилось сталкиваться с таким совершенством. Сам понимаешь, те, кто создавал Звезду позаботились не только о ее размерах.

В этом Волк прав. Звезда Смерти стережет слишком ценную вещь. Но тогда выходит, что мы зря все это затеяли? Одними «кадрюшами» да ломами против такой силищи делать нечего.

— Нас поймали в захват, — перебил мои невеселые мысли Корабль, — Фиксирую многочисленные вспышки на Звезде. Лупят из всех стволов, гады. Командир, извини, но я вынужден перебросить всю энергию на защиту. Щас как долбанет!

Надо, так перебрасывай. У меня настроение на все упало. Полезли, словно сопляки. Без должной разведки. Без нормального оружия. На что надеялись, непонятно.

Вселенский отключил всех потребителей, перебрасывая драгоценную энергию на щит. Оставил только один экран, чтобы мы с Кузьмичем могли полюбоваться на вражескую атаку.

А смотреть было на что. Тысячи и тысячи смертей, каждая способная погубить не то, что наш корабль, но гораздо большие силы, летело к нам. Словно один здоровый кулак из огня, железа, энергии и еще черт знает каких сил.

— Держитесь, — предупредил Корабль.

Хорошо сказать, держитесь. Меня вышвырнуло из кресла, словно ураганом пылинку. Перевернуло раза три, провело по стенам, отбросило к потолку, размазало по полу. И только потом сверху накрыло телом первого помощника, у которого в руках остались ручки от перископа.

— Живые есть? — голос Корабля прерывался, заикался и менял громкость, — Вот и славненько. Хорошо же они нас. Если бы не защита… Кузьмич, ты где мечтаешь быть похороненным?

— Сам-то как? Кузьмич, выкинь ты эту гадость. Тяжелая ведь.

Бабочек откинул ручки от перископа, слез с меня и помог подняться.

— Защиты у нас больше нет, — грустно ответил на мой вопрос Волк, — Энергии нет. Хода по той же причине также нет. И бок поцарапали сволочи.