Наградная медаль. В 2-х томах. Том 2 (1917-1988) - Чепурнов Николай Иванович - Страница 38

— В Афган я попал, отслужив в армии почти два года, — начал свой рассказ Молоканов. — Моя ВУС — разведка. Отобрали в дивизии сто человек, вернулись двадцать три. Не все убиты, были и раненые. Сотня наша всё время пополнялась. Мы-то уже научились кое-чему в воздушно-десантных войсках — ВДВ. Нас называли «Войска дяди Васи». Командующий ими Василий Филиппович Маргелов, надо сказать, был всеобщим любимцем, его уважали все. Но нам от этого не легче.

К крови привыкать нелегко. Тяжело стрелять в людей. Можно понять ребят-афганцев, которые до сих пор не могут найти себе места. Один раз убил, дальше всё проще, постепенно превращаешься в зверя. Как ещё назвать проснувшиеся во мне инстинкты, как не звериные? Появляется шестое чувство. Ты знаешь, что сейчас тебе надо прыгнуть вправо, а не влево. Прыгаешь вправо, а слева тут же что-то взрывается. Как это? Откуда это? Звериный инстинкт самосохранения, больше ничем не объяснишь. Я понимаю: если ты не убьёшь, тебя убьют. Схема проста, третьего тут не дано. Но как срабатывает подсознание, и срабатывает совершенно точно, непонятно. У кого не было этого шестого чувства, кто не успел ему научиться, тот не вернулся. Это мы видели, это происходило у нас на глазах. Почему так быстро вышла из строя Витебская дивизия? Привезли необстрелянную молодёжь. Их просто давили, как щенков. Невозможно было на это смотреть.

Мы приехали с шапкозакидательскими настроениями, это не секрет. Подумаешь, какие-то там партизаны, душманы… И вдруг нарвались на хорошо вооружённую, прекрасно организованную, фанатически настроенную силу. Под нами земля горела. Мы были в тех районах, которые официально считаются освобождёнными в 1982 году. Но в роли преследователей были они, а не мы. Мы от них бегали. Проводили разведывательную работу и спасались, как могли. И всё потери, потери… Каждый раз на волосок от смерти. Конечно, от этого звереешь и теряешь человеческий облик.

Два раза я уже не надеялся выжить. Прижали к стене. Всё уже… Патронов осталось три рожка. Что такое три рожка?! И тут темнота. Там очень быстро темнеет. Ушли. Другой раз вижу — конец. Стреляю, как в тумане: слёзы в глазах. Жалко умирать в двадцать лет. И тут наши боевые вертолёты… Вывезли нас ребята.

Тут меня спрашивал один корреспондент, какие дни были самыми трудными. Не было лёгких. Если сам не в бою, ребята гибнут. Терять товарищей тоже нелегко. Если не ты, так он. Когда мы вернулись и увидели, что здесь творится, жить не захотелось. Эти самодовольные рожи, эти сытые хари… Из-за чего погибали ребята? Чтобы эти волосатики с гитарами веселились? Чтобы эта так называемая молодёжь плевала на всех и на вся? Чтобы здесь спокойно воровали, грабили и безнаказанно убивали? Пишут, что в прошлом 1989 году бандитами в Союзе убито больше, чем за девять лет Афгана, то есть более тринадцати тысяч. Правда, я не верю, что за афганскую войну убито всего тринадцать тысяч. Думаю, там погибло гораздо больше. А плен? Знали бы эти арбатские подонки, что делали с ребятами, попавшими в плен! Сначала просто убивали, а потом стали конечности отрезать в локтевом и коленном суставах. Если отрезать руки и ноги полностью, человек умирает, нарушается кровообращение. А если в суставах, человек остаётся жить. А зачем нужна ему такая жизнь?!

Вернулись ребята из Афгана — как жить? Многие пошли, как я, работать в милицию. Не только в Москве, но и в других городах. Я, после Высшей школы МВД СССР, четыре года проработал в Московском уголовном розыске. Но и в милиции я не нашёл того, чего хотел. Там ещё сохраняется старая система, полная зависимость от начальства, невозможность проявить инициативу. Да разве только в милиции? Это всюду. Даже в КГБ в начальниках сидят дети и родственники высоких лиц, скажем, сын и зять Алиева, сын и зять Рашидова, что ни генерал, то родственник… И сидит такой зазнавшийся тип не на своём месте, дела не знает, как правило, но зато попробуй ему возразить, не согласиться с его мнением! Быстро вылетишь, и это в лучшем случае. Вот и живёшь в постоянном конфликте с самим собой, идёшь на компромисс со своей совестью. А здесь, в «Алексе», я чувствую себя совсем иначе, я свободный человек. Бумаг мы не пишем, планов на будущий год не составляем, а имеем возможность проявить себя, свои способности. Вот тебе стратегическая задача, решай её сам. Решил — хорошо, получи за это приличные деньги, не справился — пеняй на себя. Любят говорить, что мы пришли в «Алекс» только для того, чтобы срубить побольше денег. Но деньги не так нынче зарабатываются. Просто мне нравится эта работа. Кто я был? Капитан милиции и всё. А теперь я руковожу оперативным отделом управления. Пришёл работать рядовым детективом, проявил себя — и пожалуйста. У меня свой голос, своё мнение в общем нашем хоре. И он, этот хор, мне нравится, я уважаю этих людей, мне с ними хорошо работать. Ну и, наконец, главное. Преступность растёт, милиция уже не справляется с организованной преступностью, хотя и работает много, не жалея сил. Техническая оснащённость у мафии куда выше, чем у милиции. А мы, «Алекс», помогаем правоохранительным органам бороться с нарушителями законов, с преступностью, в том числе и с организованной.

Нам пока не дают оружия. Но это нас не останавливает. Пусть преступник вооружён, а я нет…

Сейчас человека судят не по крепости рук, а по силе ума. Как сказал один преступник, с пистолетом, с каской, с бронежилетом и автоматом и дурак сработает. Конечно, при оружии и хорошем оснащении проще проводить операции, но ты сумей без оружия, без прикрытия, без официальной поддержки властей, один… Попробуй-ка! Тут нужна хорошая физическая форма, постоянные тренировки нужны. Самбо? Каратэ? Нет. Все виды спорта закостеневают в своих правилах, а у нас жизнь полна неожиданностей. Мы отрабатываем рукопашный бой, тут всё — и бокс, и самбо, и каратэ, и даже мало известные приёмы японской борьбы. И, конечно, лучшие наши оперативники и детективы — это «афганцы».

Да, Вас интересовала медаль «За отличие в воинской службе», — вспомнил вдруг начатый разговор Молоканов. — За что я её получил. Если коротко — за труд, за добросовестное отношение к своим армейским обязанностям. За то, что выкладывался на учебных занятиях, не жалея сил, что, собственно, и сохранило мне жизнь там, в Афгане. Так что награда эта мне особенно дорога. Вот, пожалуй, и всё.

Медаль «Ветеран Вооружённых Сил СССР» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 мая 1976 года. Поскольку награждение медалью продолжается, учесть точное число награждённых на настоящий момент не представляется возможным.

В положении о медали сказано:

Медалью «Ветеран Вооружённых Сил СССР» награждаются военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота, пограничных и внутренних войск, безупречно прослужившие в Вооружённых Силах СССР 25 и более календарных лет.

Виссарион Виссарионович Григорьев за руководство Днепровской флотилией в операции «Багратион» был награждён орденом Нахимова I степени. О тех славных днях я и попросил рассказать вице-адмирала.

— Летом 1944 года, в июне, началась стратегическая операция «Багратион» в Белоруссии. Активное участие в этой операции приняла Днепровская военная флотилия под моим командованием. Я был тогда ещё в звании капитана 1 ранга. Флотилия прибыла на Днепр с Волги. Она была передислоцирована с Волги на Днепр осенью 1943 года по железной дороге и из Волжской переименована в Днепровскую.

Основные корабли флотилии — бронекатера, плавучие батареи, полуглиссеры и тральщики. Что представлял собой бронекатер? Небольшой боевой корабль 30—40 тонн водоизмещением, вооружённый танковой башней с 76-миллиметровой пушкой. Два авиационных мотора давали ему скорость 35—40 километров в час. Броня противопулевая и противоосколочная, любой снаряд прямым попаданием пробивал её. Экипаж катера состоял из 8—10 человек. Таких бронекатеров было у нас более тридцати.