Священный сезон - Антонов Антон Станиславович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/69
• Следующая

– Но ведь они должны понять, что превращение Земли в заповедник выгодно всем лесным людям.

– Не уверен, – покачал головой воевода. – В первую очередь они подумают, что пришельцы затеяли какую-то новую каверзу и хитростью хотят заставить партизан отказаться от борьбы. Даже мне самому трудно отделаться сейчас от этой мысли.

– Отказаться от борьбы? – переспросила Тес Амару. – А вы не думали, имеет ли смысл эта ваша борьба? И не является ли она просто формой медленного самоубийства?

Тут инопланетянка попала в точку. Генерал Богатырев думал об этом не раз и лучше многих понимал, что можно делать что угодно для поддержания в рядовых партизанах веры в грядущую окончательную победу – но помочь им на самом деле победить может только чудо. А чудес, увы, не бывает.

И самое печальное, что рано или поздно все партизаны это поймут.

Те проблемы и трудности цивилизации антропоксенов, отголоски которых доходят и до лесных людей, увы, ничем не могут им помочь.

Мелкие локальные успехи партизан влекут за собой такой ответ, что всякая победа оказывается пирровой. А на смену параболоидам, которые ложатся в дрейф из-за нехватки энергии, в любой момент могут прийти боевые машины, снаряженные так, что энергия просто плещет через край.

Появление параболоидов военной разведки изменило расклад сил на поле боя у реки Сухоны мгновенно, окончательно и бесповоротно.

Две «летающие тарелки» взяли под контроль оба берега, поливая голубыми струями из крупнокалиберных деактиваторов беглых пленных, которые пытались выбраться из реки на сушу.

А теми, кто успел выбраться раньше, занялись два других параболоида.

На лес – туда, где биосканеры обнаруживали скопление людей – полетели голубые шары.

Особенно сильно пострадал отряд лучников на правом берегу реки. Две его засады представляли собой отличную мишень для параболоидов. Лес скрывал их от визуального наблюдения, но биосканеры военной разведки – самые совершенные из всех аналогичных приборов, стоящих на вооружении антропоксенов – обнаружили обе группы без труда.

Отряду Джедая повезло больше. Его люди уже успели рассредоточиться по левому берегу между двумя засадными линиями и были заняты тем, что помогали беглецам выбираться на берег.

Появление параболоидов заставило их отступить в лес и беспомощно наблюдать оттуда, как деактиваторы разят людей на мелководье.

Синие шарики впивались в голые тела, а партизаны, укрывшиеся за толстыми стволами деревьев, даже высунуться не могли, чтобы вытянуть на берег, в спасительную чащу, хотя бы кого-то.

Они держали наготове инъекторы со драгоценным антидотом, но воспользоваться ими не могли. Партизан и падающих на берегу беглецов разделяло не меньше десяти метров открытого пространства.

А потом ближайший к левому берегу параболоид выплюнул голубой шар, который угодил точно в то место, где находился командир группы.

Чтобы вытащить его, уцелевшим бойцам пришлось всадить себе профилактическую дозу антидота, и все равно на выходе из облака голубого тумана они были как сонные мухи, и их пришлось приводить в чувство новой дозой.

Партизаны отступили вглубь леса, унося пораженных, которых можно было вытащить без особого риска. Остальных бросали, повинуясь привычному лесному правилу – парализованный все равно что мертвый.

В таких группах, как эта, со своим кодексом чести, идущим еще от довоенного спецназа, был даже обычай добивать пораженных, чтобы они не мучились в плену.

Но сейчас на это не было времени. Кого могли, вытащили, а остальных оставили на поле боя. И только углубившись в дебри, на ходу оживляя пораженных, партизаны заметили, что один из них – здоровенный парень по прозвищу Циклоп – несет на руках голую мокрую девушку.

Циклоп был страшен лицом и диковат нравом. В первые недели нашествия он попал в плен и с тех пор носил в мозгу личинку-мунгара – однако сумел с нею подружиться и благополучно сбежал в лес.

Колдовству он так и не научился. Способность заговорить свою личинку еще не гарантировала умение заговаривать чужие.

Зато он участвовал в попытке прорыва на техническую плантацию антропоксенов и потерял в этой акции глаз, после чего, собственно, и стал Циклопом. Неудачно напоролся на упругую барьерную ветку внутреннего ограждения с острыми длинными колючками.

Но сам факт, что он продрался через внешний барьер «сонной изгороди», говорил о многом. Его личинка отличалась гиперактивностью. Она просто не давала ему заснуть, выбрасывая в кровь все новые порции антидота. И после этого партизаны не раз имели возможность убедиться, что голубой град Циклопа не берет.

Так получилось и на этот раз. Во всей группе Циклоп оказался единственным, кто сумел спасти кого-то из пленников в последней фазе боя, когда параболоиды никого не подпускали к урезу воды.

Но едва соратники увидели, кого именно он спас, тут же посыпались со всех сторон шутки насчет его выбора.

Из-за своей внешности и нелюдимого характера Циклоп не пользовался популярностью у женщин. А теперь он нес на руках бесчувственную девушку нежного возраста и удивительной красоты, словно сошедшую с довоенных иллюстраций к русским народным сказкам.

Разумеется, товарищи по оружию никак не могли удержаться от язвительных замечаний на этот счет.

Некоторое время Циклоп терпел молча, но потом не выдержал, потому что один из бойцов – самый бойкий, ляпнул не подумавши:

– Ты ее только не оживляй, люби прямо так. А то еще убежит.

– Зубы выбью, – лаконически проронил Циклоп в ответ, и бойкий малый сразу заткнулся, потому что по тону почувствовал – точно выбьет.

А Циклоп, между тем, остановился, положил девушку на землю и молча протянул руку за инъектором.

В первые секунды после пробуждения девушка бессмысленно озиралась вокруг, а потом вдруг вскрикнула и отпрянула. Циклоп принял ее ужас на свой счет и не очень огорчился, потому что давно привык, но очень даже вероятно, что девушку гораздо сильнее напугала толпа мужчин, беззастенчиво глазеющих на нее.

Она попыталась прикрыться руками и куда-нибудь отползти, но партизаны окружали ее кольцом и не были настроены прерывать это шоу.

И тогда Циклоп одним движением сорвал с себя куртку и набросил ее на плечи девушке. Она тут же закуталась в нее с головой и поджала коленки так, что только босые пятки торчали наружу.

Тотчас же, отстранив Циклопа, к девушке склонился командир группы и спросил:

– Ты воеводу Вадима знаешь?

– Кто ж его не знает, – пробормотала девушка. – Из-за него все. Господь карает безбожников. И нас грешных с ними заодно…

– О грехах потом, – прервал ее командир. – Воевода с вами был? В каком модуле его везли?

– Не знаю я ничего, – замотала головой девушка. – Его черти с собой утащили. Убили до смерти и прямо по небу уволокли. Одно слово – безбожник. Разве можно живому человеку по небу летать.

Тут партизаны единогласно решили, что девушка от переживаний слегка повредилась рассудком. С логикой в ее словах была форменная беда. Из них даже трудно было уяснить, жив-таки воевода Вадим, или все-таки убит до смерти – не говоря уже о том, как его полеты по небу согласуются с христианским вероучением.

Вообще-то, в христианских проповедях после вторжения антропоксенов постоянно проскальзывали новые нотки. Раз зло приходит с неба – значит, и ад находится где-то там. И у некоторых проповедников мироздание вообще перевернулось с ног на голову.

Они припомнили ветхозаветную легенду про сад Эдема, который Бог насадил на земле. И получалось в этой интерпретации, что рай находится где-то на поверхности планеты, в месте тайном и зачарованном, а преисподняя – наоборот, в космосе.

Другие же уверовали в идею двух небес – черного и белого, первое из которых – это ад, а второе – рай.

Не исключено, что на их точку зрения как-то повлияли апокрифические образы вроде булгаковского Воланда, летавшего по небу на черных конях и черных автомобилях. Черные параболоиды очень даже органично вписывались в этот ряд.

• Предыдущая
• 31/69
• Следующая