НЕ наша Russia. Как вернуть Россию? - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 12

Вообще-то, желающих вернуться в Советский Союз много и в России, и в остальных республиках, но, знаете, с этим тоже далеко все не так просто.

Об этом в следующей главе.

Я – коммунист. Но не марксист. И никому не советую учению Маркса следовать, поскольку это не наука, а выводы Маркса не истина. С точки зрения науки это бред.

Читатели вправе спросить: и давно это с тобой? Отвечаю, что относительно недавно.

Я никогда не был членом КПСС, но был марксистом, пожалуй, до середины 90-х. Уже весь маразм марксизма был в предельной красоте, а я все еще полагал, что это только американские происки. Поэтому я буду рассуждать о популярности марксизма и о том, почему я был марксистом, на основании собственных впечатлений.

Это учение прекрасно подходит интеллигенту – человеку, узнающему о жизни не из жизни, а из книг. Все атрибуты предстать перед интеллигентом в качестве науки: марксизм имеет толстые фолианты, запутанные фразы, заумные предметы обсуждения, непроверяемые числа и ссылки. Очень мудреная наука, не для слабого ума! И как же это было круто – быть материалистом и стать таким же умным философом, как «великий философ Маркс»! И утверждать, к примеру, что все материально, а если нет материи, то ничего нет.

Таким Маркс и предстал передо мною в институте, когда о жизни я узнавал из книг, а оказался, как все, разве что сдавал марксистско-ленинскую философию и научный коммунизм на пятерки. Это только потом задумался, что если в обществе нет такого свойства, как честность – способность говорить правду и делать то, что обещал, – то разве честности вообще нет? В этом обществе просто нет проявлений честности, поскольку она нейтрализована подлостью, но сама честность никуда не девается. И честность, как свойство общества, существует даже в случае, если самого общества (материи) нет. Дискуссии с марксистами показали, что Марксова заумь так въедается в мозги, что, скажем, оппоненты не осознают, что означает понятие «объективный», и уверены, что и это понятие неразрывно связано с материей: раз нет природы, значит, нет ее объективных законов.

Ну ладно, не будем о философии.

Но ведь я потом узнавал жизнь на практике: я почти тридцать лет не просто жил, но и работал с рабочим классом. Почему же я не увидел бредовость марксизма?

Думаю, тут как минимум три причины.

Во-первых, марксизм, включая его философию, на практике никому не был нужен ни в наше время, ни раньше.

Есть анекдот. В салун врывается ковбой, стреляет в стены, в потолок, выпрыгивает в окно, вскакивает на лошадь и исчезает. Ошарашенные посетители спрашивают невозмутимого бармена.

– А что это было?

– Неуловимый Джо, – поясняет бармен.

– И что – его действительно не могут поймать?

– Да, – подтверждает бармен.

– А почему?

– А он никому не нужен.

Так и с марксизмом – это великое учение потому, что никому не требуется. Если бы оно требовалось и его пробовали использовать в жизни, то маразм марксизма проявился бы сразу. А так – кому было интересно изучать убогость творений Маркса, кроме любителей изучения убогости, которым затыкали рты? И затыкали вот в чем.

Давайте отвлечемся немного на это и на историю, но предварительно уясним, что главный закон, как бы природы, который открыл и как бы доказал Маркс, это закон того, что производственные отношения, которые обеспечивает строй (рабовладельческий, феодальный, капиталистический), тормозят развитие производительных сил – тормозят рост числа заводов и фабрик, рост числа изобретений, тормозят стремление работников промышленности хорошо работать. Поэтому при достаточном развитии производительных сил происходит революционная смена строя (формаций): восстания рабов вызывают переход к феодальному строю, восстания буржуазии – к капиталистическому, восстания пролетариата – к коммунизму.

И Маркс этот закон, повторю, как бы доказал. По крайней мере, так нас учили на занятиях по научному коммунизму. Давайте рассмотрим пару из этих доказательств в свете появившихся данных.

При подробном рассмотрении «классовых битв», по Марксу, выводы Маркса о революционной смене всех формаций из-за сдерживания роста производительных сил и под воздействием эксплуатируемого класса как-то не вяжутся с действительностью. Возьмем, к примеру, смену рабовладельческого строя феодальным из-за восстания рабов.

Да, история Римской империи действительно свидетельствует о нескольких восстаниях рабов, произошедших во II–I вв. до н. э. на территории Италии и Сицилии. Самым большим восстанием было восстание Спартака (73–71 гг. до н. э.). Однако по свидетельству римских историков Аппиана и Саллюстия, в восстании Спартака участвовали не только рабы, но и свободные пролетарии, которых в «армии рабов» было много. Кроме того, прослышав об успехах Спартака, против власти Рима подняли мятеж города римских союзников в Италии, что значительно усилило размах восстания, т. е. рабы по сути явились ядром назревавшего и без них мятежа.

Восстание Спартака составляло лишь небольшой эпизод в гражданских войнах 80-х-70-х гг. до н. э., длившихся два десятилетия (когда лидерами противоборствующих сторон являлись Марий, Сулла, Серторий, Помпей). Но уже во время последующих гражданских войн – 49–30 гг. до н. э. (Цезарь, Кассий, Брут, Август, Помпей, Антоний), 68–69 гг. (Гальба, Вителлий, Веспасиан), 193–197 гг. (Альбин, Нигер, Север), 235–285 гг. («век 30 тиранов») – совсем неизвестно о каких-либо самостоятельных массовых движениях рабов. А ведь рабство, по Марксу, все еще составляло как бы основу «производственных отношений», тем не менее, рабы проявили себя в восстаниях только в период 135-71 гг. до н. э., да и то, как было сказано, часто как сторона ведущихся и без них гражданских войн или восстаний покоренных римлянами народов.

А когда же был учрежден феодальный строй в Римской империи? Официально в правление императора Диоклетиана (284–305 гг.), который всем без исключения крестьянам – как арендаторам земли (колонам), так и собственникам земли – запретил покидать свое место жительства. То есть официально феодализм возник спустя 350 лет после последнего крупного восстания рабов, когда об этом восстании в среде рабов уже и легенд не сохранилось. Но это официально.

А фактически рабство упразднялось самими рабовладельцами-эксплуататорами за пару столетий до учреждения феодализма. Причина была в отсутствии успешных войн, ведущихся Римской империей, уменьшении притока пленных, возникшей вследствие этого дороговизне рабов и, соответственно, неэкономичности их использования. Аналогией можно привести отказ русского крестьянства от использования в хозяйстве крупных лошадей; овса и затрат по уходу крупные лошади требовали много, а доход от них был такой же, как от мелкой, экономичной лошадки. Так и для рабовладельце в-эксплуататоров экономичнее был относительно свободный арендатор земли (колон), о содержании которого и о надзоре за которым у эксплуататора не болела голова. Рабы оставались только у очень богатых римлян и то в качестве прислуги, а землю обрабатывали колоны.

Но колоны были формально свободны, их зависимость от землевладельцев имела совсем иной характер зависимости – такой, как, скажем, зависимость крестьян во Франции накануне Французской революции. В любом случае колоны были уже не рабами, а свободными гражданами, на них не распространялись римские законы о рабах. И это, повторю, за пару столетий до официальной «смены формаций» и спустя столетия после периода восстаний рабов.

Так разве это доказывает, что увеличение производительных сил ведет к смене производственных отношений? Наоборот: падение производительных сил римской армии по добыче рабов привело к смене этих отношений, да еще по инициативе «класса эксплуататоров».

В «Манифесте коммунистической партии» Маркс объясняет непонятливым: «Все отношения собственности были подвержены постоянной исторической смене, постоянным историческим изменениям. Например, французская революция отменила феодальную собственность, заменив ее собственностью буржуазной. Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности».