Негодяи и ангелы - Антонов Антон Станиславович - Страница 35

• Предыдущая
• 35/36
• Следующая

— Как я его понимаю! Тут «Каприо» споткнулся о тихого идиота, сидящего на полу, и выдал длинную фразу на исконно русском языке — из тех, что не принято печатать в приличных книжках.

— Вай! — завопил вдруг некто третий крайне немузыкально и с явственным русским акцентом. — Вай ши хэд ту го, ай дан но — ши вудын сэй! Арик с удивлением узнал в этом вопле припев самой знаменитой песни «Yesterday».

В переводе это означало что-то вроде: «Я не знаю, почему она должна была уйти — она не сказала», и Арик грешным делом подумал, что бедный больной огорчен внезапным и необъяснимым уходом подруги — но врач успокоил его.

— Не бойся. У него расчетверение личности. Он думает, что он — «Битлз».

— Да, забыл спросить, — пробормотал Арик, — они тут не опасные?

— Нет, — ответил врач. — Все опасные у нас в буйном отделении. Есть, конечно, элемент непредсказуемости, но самое большое ЧП, какое было на моей памяти — это когда Кинг-Конг покусал медсестру.

— Кинг-Конг?!

— Да, был тут у нас такой парнишка. Он в три годика заболел гриппом, да так и не выздоровел. Вымахал под два метра, руки до колен, морда обезьянья, разум как у трехлетнего. Короче, неандерталец. А наши шутники еще научили его бить себя кулаками в грудь и орать благим матом, так что получился натуральный Кинг-Конг.

Ну так вот, он однажды покусал медсестру. До крови, но не до смерти. Его, конечно, сразу в буйное перевели, а у нас с тех пор ничего такого не было. Так что спи спокойно, дорогой товарищ. От этого пожелания у Арика побежали мурашки по спине, но он вовремя вспомнил, что все психиатры, которые подолгу работают в сумасшедшем доме, сами становятся немного наполеонами, и отнесся к этому философски.

Как и ко всему остальному.

Генерал Игрунов поступил опрометчиво, сначала пригрозив сыну пистолетом, а потом оставив его в ящике шкафа и даже не разрядив.

Генерал никак не думал, что сын способен всерьез поднять на него руку.

Отмахиваться, когда тебя бьют по морде — это одно, а причинить реальный вред родному отцу — совсем другое. Но сын после скандала ушел из дома, пропадал где-то до глубокой ночи и вернулся в дым пьяный. Генерал не выдержал и завел скандал по новой. На этот раз он попытался излупить Макса ремнем, потому что именно ремень попался ему под руку. Макс бегал от него по квартире почти на автопилоте, поминутно валил мебель, расколотил посуду в серванте и каким-то образом добрался до того ящика, где лежал пистолет.

Дурацкая привычка генерала хранить наградное оружие дома в полностью снаряженном состоянии могла привести к беде и раньше. Макс давно подумывал украсть этот пистолет и то ли просто побаловаться им вместе с друзьями, то ли даже провернуть серьезное дело — какое-нибудь ограбление с большой добычей. Однако он понимал, что если взять пистолет просто так, то сразу же будет ясно, как это сделать. Макс даже обсуждал эту идею с Пашкой Качуркиным, и тот посоветовал инсценировать ограбление собственной квартиры. Однако из-за истории с гибелью Лешки Черкизова Максу пришлось отложить эту затею. И вот теперь он раньше отца добрался до ящика с пистолетом и достал оружие оттуда.

— А ну брось! — заорал генерал и с изумлением увидел, что сын, не задумываясь, жмет на курок. Выстрелов не последовало. Макс забыл, что пистолет на предохранителе. Отец бросился к нему, чтобы отнять оружие, но не успел. Макс сообразил, в чем дело, щелкнул предохранителем и снова нажал на курок. Выстрел в упор разнес генералу Игрунову голову. Мать, которая была в это время дома и пыталась разнять отца с сыном, пронзительно закричала, и Макс, не зная, как заставить ее замолчать, всадил пулю и в нее, после чего, споткнувшись о лежащие тела, растянулся на полу в прихожей. Впрочем, он сразу же вскочил. Его кидало из стороны в сторону, но он все же добрался до входной двери и вывалился на лестницу. Макс не знал, куда идти. Впрочем, еще в подъезде он решил, что надо посоветоваться с Пашкой. Пашка — голова, Пашка поможет. А еще подумал Макс, что ему все равно за это ничего не будет. У него отец генерал — он защитит… И только тут до него дошло, что именно своего отца-генерала он только что застрелил в квартире, и никакой защиты у него больше нет.

Лейтенант Цыганенко спал, и ему снилось что-то странное. Будто бы голос, рождающийся прямо внутри мозга, рассказывает ему о человеке, которого злодеи психиатры подвергли электрошоку, и его мозг почти полностью отказал. Но рядом были друзья, и они помогли ему преодолеть это состояние, заставили вырваться из ватной пелены, окутавшей сознание, вернули его к жизни. Игорю Цыганенко казалось, что нечто подобное он уже когда-то слышал. Или читал.

Или видел в кино. Что-то про американскую психушку и про парня, который вносил смуту в налаженный быт этого учреждения. Но Игорь никак не мог вспомнить, что же это все-таки за книга или фильм. Он хотел спросить, но ватная пелена, заполнившая мозг, мешала ему управлять своим телом. Он не мог раскрыть глаза, разлепить губы, пошевелить рукой. И думать нормально он тоже не мог. Мысли все время ускользали, память пресекала попытки извлечь из нее информацию, нить сознания поминутно рвалась, уступая место видениям.

Какая-то тень выскакивает из-за темной зловещей стены деревьев и поднимает руку над головой… Группа человекоподобных существ колотит ногами по чему-то живому, лежащему на земле. Это живое извивается, пытается подняться, и становится ясно, что это тоже человек… А вот другая группа людей догоняет одного. Он бежит, но силы его на исходе. Вот он бросает какой-то предмет, но ни в кого не попадает. Вот он спотыкается, и преследователи окружают его… И все тот же голос взрывается в голове.

— Эй, лейтенант. Они взяли этого гада. Того, который тебя стукнул. Милиция его взяла. Давай, просыпайся, а то без тебя никак нельзя. «Почему?» — удивляется Цыганенко, но снова проваливается во тьму, не додумав до конца. Однако голос настойчив. Он снова возвращает Игоря к жизни. Он дает ему силы для борьбы с ватной пеленой, и Игорь чувствует, понимает, знает, что эта пелена вот-вот разорвется и выпустит его на свободу.

Обезумевший Макс застрелил Пашу Качуркина, когда тот отказался впустить его в дом с пистолетом в руках. Еще до этого Пашкины соседи увидели Макса во дворе, окровавленного и с пушкой, которую он в угаре даже не спрятал в карман. Через пять минут, когда Макс, уже подстрелив Пашку, снова вылетел во двор, вид у него был такой, что соседи стали разбегаться с громкими криками. Выбегая из Пашкиного двора на проспект, Макс столкнулся с милицейской машиной, которая под сиреной неслась туда по вызову соседей. Две последние пули Макс засадил в ветровое стекло этой машины. Он ранил шофера, а второго милиционера не задел. Тот сразу выхватил пистолет, но стрелять не решился. На проспекте было слишком много народу. Однако тут ему повезло. Навстречу Максу по тротуару шел армейский патруль. Макс, увидев людей в форме, попытался открыть огонь и по ним, но патронов не осталось, и тогда он швырнул в начальника патруля пистолет. Тот увернулся и сразу крикнул своим бойцам.

— Задержать! Те уже сами сообразили, что нужно делать. Безоружный Макс был окружен. Он попытался рвануть через дорогу, чуть не попал под машину, а следующая оказалась прямо у него на пути. Больно стукнувшись о ее борт, Макс на секунду замешкался, и тут его настигли. Он пытался отбиваться руками, ногами и зубами, но это не помогло. Его действительно взяли, и ни один человек на свете, кроме, разве что, адвоката, назначенного судом, не взялся бы его защищать.

Судебно-медицинская экспертиза по делу о самовольном оставлении части рядовым Чудновским Аристархом Николаевичем состоялась около полудня. Комиссия заседала порядка пяти минут и вынесла следующий вердикт: Аристарх Чудновский страдает психозом в форме истерии и в моменты обострений не способен контролировать свои поступки. Преступление он совершил в состоянии невменяемости и не может быть привлечен к ответственности. Ему можно было бы вменить в вину невозвращение в часть после восстановления нормального состояния, но комиссия считает это нецелесообразным, так как данная болезнь ведет к безусловному признанию А.Н.Чудновского негодным к службе в вооруженных силах как в мирное, так и в военное время. Границы вменяемости при обострениях этой формы психоза трудно определить, в связи с чем комиссия не может дать однозначного ответа, подлежит ли А.Н.Чудновский ответственности за пользование подложными документами. Однако вероятнее всего его следует признать невменяемым и в отношении этого деяния. В тот же день Арика выпустили из психушки, сообщив ему конфиденциально, что уголовное дело против него будет закрыто в ближайшие дни. В вестибюле Арика ждали Лариса, Наташа и Юра Гарин, а с ними несколько сектанток и один сектант, который гордо сообщил: «Мы молились за тебя всей церковью».

• Предыдущая
• 35/36
• Следующая