Негодяи и ангелы - Антонов Антон Станиславович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/36
• Следующая

Между тем, лидер секты, известной под названием «Храм Сверхнового Завета», после некоторого раздумья дал Корню согласие создать из молодых и крепких сектантов секретное боевое подразделение. Но выдвинул два встречных условия. Во-первых, Корень ничего о членах этого подразделения знать не будет. Все задания будут передаваться через «Верховного Понтифика Востока и Запада» и никак иначе, и любые попытки узнать больше, чем следует, чреваты разрывом отношений. А во-вторых, за Шерстобитовым останется последнее слово в решении вопроса: принять задание к исполнению или нет. Если «Верховный понтифик» скажет «нет», то Корню придется искать исполнителей в другом месте. Корень с этими условиями согласился. Во-первых, лишние силы никогда не помешают, особенно если налицо экстремальная ситуация. А кроме того, он надеялся в дальнейшем перехватить у Шерстобитова инициативу и поставить дело так, что уже не лидер сектантов будет ставить условия, а он, Корень, станет командовать сектантами-киллерами, какцарь и бог, не спрашивая ничьего согласия. Поэтому Корень не стал возражать и тогда, когда Шерстобитов попросил его помочь секте в некоторых ее коммерческих и информационных начинаниях.

— Я помогаю одному непросвещенному грешнику создать газету, — сказал Шерстобитов между прочим. — Она будет информировать и развлекать других непросвещенных грешников и неявно распространять слово истины. Но газете нужны рекламодатели, и вы могли бы повлиять на некоторых бизнесменов с тем, чтобы они помещали свои объявления именно в этой газете.

— Если эта газета будет вроде тех листков, которые твои идиоты клеят на стены, то меня не так поймут, — пробурчал Корень. — Мне совсем неинтересно, чтобы в меня тыкали пальцем на улице и говорили: «Вот идет сектантский папа». Вашего брата в наших кругах не любят, и я тебя терплю только из деловых соображений.

— Да, я знаю. И мне тем более не хочется выставлять наши деловые отношения напоказ, — отомстил Шерстобитов. — Не беспокойтесь — это будет обыкновенная бульварная газетка, желтая пресса. В первых номерах мы вообще не будем светиться .

— только поместим рекламу наших фирм и наших девушек. Истина Сверхнового завета вечна — она подождет.

— Вот только не надо парить мне мозги. Знаю я все твои истины. Ты — дешевый фокусник и ничего больше, так что не надо выкобениваться передо мной.

— Вы ошибаетесь, мой уважаемый друг, — произнес «Верховный понтифик» своим неизменно вкрадчивым голосом. — Я дорогой фокусник. Очень дорогой. Однако несмотря на то, что на протяжении всего разговора Корень таким вот образом осаживал Шерстобитова, когда тот, забывшись, начинал разговаривать с криминальным авторитетом как с одним из своих сектантов, а Шерстобитов огрызался на это в своей обычной манере — результат оказался благоприятным для «Верховного Понтифика Востока и Запада». Корень дал согласие предоставить новой газете «крышу» и повлиять на некоторых зависимых от группировки предпринимателей, чтобы они давали рекламу в эту газету. При этом Корень даже не поинтересовался личностью человека, который создает пресловутую газету. В мафии, как и в любом другом бизнесе, у каждого свой уровень компетенции, и не дело Корня разбираться со всякими мелкими сошками. У него есть дела поважнее.

А у Арика Чудновского дела шли своим чередом. Во-первых он снял помещение под офис и поставил своему единственному контрагенту .

— сектанту по имени Кирилл — категорическое условие: все деловые встречи — только в этом офисе. И не совсем деловые — тоже. В довершение всего жилую квартиру Арик в скором времени сменил и нового адреса никому не дал, а для связи приобрел радиотелефон. Это подтвердило подозрения Шерстобитова, что бородатый фотограф от кого-то скрывается. Но такой вариант был только на руку секте и ее лидеру. Ведь человек, который чего-то боится и от кого-то прячется, весьма уязвим, и если выяснить, что за опасность ему угрожает, то из него можно вить веревки. Из страха перед преследователями он согласится делать для похитителей все, что они пожелают. Правда, для скрывающихся фотограф тоже ведет себя нелогично. Человек, который прячется от преследования, не затевает такое публичное дело, как создание новых средств массовой информации. Но может быть он собирается отмывать таким способом какие-то левые деньги — точно так же, как «Храм Сверхнового завета» предполагает отмывать свои. Но с сектой все понятно. По новому закону ее можно будет официально зарегистрировать не раньше чем через пятнадцать лет, да и то не без труда. А деньги секта разными путями получает уже сейчас. Для их легализации уже создано несколько фирм, но там все непросто — отчетность, налоги и остальные прелести бизнеса в бюрократическом государстве. Поэтому Шерстобитов предпочитал иметь дело с наличными деньгами и частными банковскими вкладами — но это не всегда было удобно. А у газеты есть масса преимуществ. Во-первых, налоговые льготы, а во-вторых, широкие возможности для легализации левых денег через фиктивную подписку, фиктивную рекламу и махинации с тиражом. Так что Шерстобитов решил поддержать фотографа, назвавшегося Сашей Николаевым, не только и не столько ради пропаганды своего учения, а скорее из-за денежных интересов. Что касается Арика Чудновского, живущего теперь под фамилией Николаев, то он о таких сложных вещах не задумывался, но зато время от времени испытывал смутные сомнения — а не зря ли он ввязался в эту затею в принципе. Когда к нему в офис приходили девушки в белом — фотографироваться и заниматься любовью — сомнения Арика отходили на второй план. Но когда девушки оставляли его, Арик снова начинал думать: а не бросить ли все это к чертовой матери и не умчаться ли из этого опасного города куда-нибудь подальше и ни разу не оглядываясь. Однако «синдром Колобка» неизменно брал верх. Ведь и от дедушки ушел, и от бабушки ушел — на кой же черт бояться лисы? Небось она не страшнее дедушки с бабушкой.

И вот, еще не доведя до конца организационные мероприятия, Арик Чудновский подал в рекламные газеты объявление следующего содержания: «Новое издание оригинальной направленности приглашает к сотрудничеству журналистов, фотографов, фотомоделей, а также специалистов по работе с компьютером, дизайну и верстке». А Лариса Бабушкина после появления в ее квартире Юры Гарина как раз стала активно искать работу, где платили бы больше, чем получает санитарка в областной больнице. Объявление от имени «нового издания оригинальной направленности» не подходило ей ни по каким статьям. Лариса не была ни журналистом, ни фотографом, ни специалистом по работе с компьютером, ни даже фотомоделью. Для последнего рода занятий у нее было не очень подходящее лицо — простое, невыразительное, деревенское, с признаками вырождения, доставшимися по наследству от предков, беспробудно пивших на протяжении многих поколений. Таких девушек вокруг полно, и многие из них вполне благополучно находят мужа, рожают детей и внушают дочкам, что не в красоте счастье. Так полагала и Лариса до тех пор, пока ее Алексей не произнес однажды фразу.

— Ой, Ларка, до чего же ты красивая!

— Да не ври ты, — откликнулась Лариса, посчитав это обыкновенным комплиментом из тех, какие влюбленные мужчины говорят любимым женщинам. Однако Лешка вовсе не врал. Дело было в безлюдном месте на берегу озера, и Лариса как раз выходила из воды обнаженной и с распущенными волосами. А фигура у нее была — дай Бог каждому. Волосы, правда, не впечатляли, но только до тех пор, пока Лариса мыла их хозяйственным мылом и завязывала в узел на затылке. А когда она стала мыть волосы шампунями на травах и держать их распущенными — положительный эффект наступил незамедлительно. Так что Алексей не врал. Он лишь немного преувеличивал. На самом деле Лариса писаной красавицей все-таки не была. помимо тела и волос в общей картине красоты определяющую роль играет лицо, а оно оставалось некрасивым, и Лариса ничего с этим поделать не могла. Единственное, чего смог добиться Алексей — это убедить Ларису, что некрасивое лицо — еще не повод для того, чтобы хоронить себя заживо. А еще он научил Ларису без стеснения заговаривать с незнакомыми людьми, в том числе и по телефону. И Лариса позвонила по объявлению. На роль фотомодели она претендовать не стала, на другие должности — тем более, а спросила лишь.

• Предыдущая
• 20/36
• Следующая