Могила повелителя - Исьемини Виктор - Страница 57

— А для этого вы у меня состоите, охрана. Вразумите товар. Ну, как, готовы? Вот, сейчас…

Бродяга не ждал нападения, он привык, что не представляет интереса для грабителей, поскольку при нем нет ничего ценного. Ну а собственной свободой человек не дорожит и не придает свободе значения — пока не лишится ее…

Ойрик, в самом деле, показал, как можно лишить человека подвижности, используя дощечки да веревки. Казалось бы — совсем просто. Старик владел этим искусством в совершенстве и хвалился, что хорошо изучил за долгие годы, когда пришлось иметь дело с колодками. К тому же Красильщик с Плесенью тоже обладали кое-какими талантами, чтоб заставить человека смириться с неволей…

Пока дошли до порта, прихватили по одному, по двое восемь человек. Война пустила по миру многих… На окраине Ойрик указал Красильщику нищую попрошайку — с женщиной были две девочки. Все три — чумазые, оборванные, пели, заунывно тянули жалобными голосами и просили на пропитание.

— Этих тоже прихватим, — шепотом пояснил старик, — поют хорошо. Я знаю, кто их купит ради славных голосов.

— Сейчас, при всем народе? — Красильщик покачал головой.

— Нет. — Старик с досадой поморщился. Солдаты, хотя и были крутыми парнями, оказались недогадливы, — вечером, как стемнеет. Пегий проследит, куда они на ночь прячутся, там и возьмем. Их никто не хватится, а мы на барку — и к югу! Слышал, Пегий?

— Ладно.

Пегий едва глянул на нищенок, ему хотелось скорей к пристани, к Боделю, скорей, скорей, скорей убедиться, что судно на месте, что их ждут… но приходилось шагать медленно, примеривая шаг к унылому ковылянию товара. Пленники не пытались сопротивляться, их обломали по дороге, но и идти быстрей изнуренные, избитые люди уже не могли… Вот и последний поворот, за крайними домами улицы мелькнуло белесая гладь реки, лед у берега, свинцовые волны морщатся на стрежне…

Барки не было.

— Собиратель зла, — повторил Лидвих, глядя в согнутую спину отца. Контуры облезлой меховой накидки по краям подсвечивал зеленый огонь, Лорд Тьмы не шевелился, и силуэт в зеленом ореоле не двигался, зато бесформенная тень ползала по стенам, по корешкам книг и странным артефактам, собранным в библиотеке Моровой Язвы.

— Да, верно. Могвид решил, что собиратель прикончит меня раньше, чем я успею плюнуть… — наконец произнес Лорд Тьмы. — Кстати, сынок, расскажи мне, как умер Капитан? Кто его убил?

— Некий брат Астус из Раамперля.

— Из Раамперля? Это там, на юге? Именно там, где все началось?

— Астус не собиратель, если ты об этом.

— Ни в ком нельзя быть уверенным окончательно… любой может оказаться собирателем. Я слыхал, Орден ищет тайную организацию змеепоклонников, которая готовит адептов — собирателей.

— Это логично.

— Я провел собственное расследование. Нет никакого подполья, никакого тайного братства. Человеку однажды начинают сниться странные сны, он берет оружие и начинает битву со злом, х-хех… хех…

Лорд Тьмы зашелся сиплым кашлем — так он смеялся.

— Когда пришли известия о гибели Феттаха, брат Астус находился в Доме Света, — возразил сын. — Я и сам его видел. Нет, невозможно. Этот рыцарь не собиратель.

— А если собирателей несколько?

— Интересная мысль… — Лидвих нахмурился, потом решительно тряхнул головой. — Нет! Мне рассказали, что, после того как Астус сразил Капитана, людей охватило безумие — весь город словно сошел с ума! Айхернцы бросались друг на друга, ссорились с пришлыми, северяне тоже обозлились… И все как-то сразу, вмиг. Наши — я имею в виду люди Ордена — не поняли, в чем дело, многие тоже ощутили приступ злобы… Но они не должны понимать, а мы… ты ведь знаешь, что случилось?

— Да, это означает, что собиратель опоздал, Тьма вырвалась наружу после смерти Лорда Ройнгарда. Если так, Круг наверняка спасен. Круг, но не я. Собиратель не остановится, хотя теперь его миссия наверняка обречена.

— Ты сам выбрал эту судьбу.

Груда влажного меха пошевелилась — Лажваш пожал бесформенными плечами.

— Я — Спаситель Мира. Верно, я сделал этот выбор, но ведь я избавил Круг от Повелителя Тьмы.

— Ты и остальные Лорды — вы спасли Круг не для всех, а только для себя.

— Сядь, сынок, — мягко повторил Лорд, — сядь у огня. Это долгий разговор, и я доволен, что ты его начал. Рано или поздно нам пришлось бы поговорить о прошлом по-настоящему.

Лидвих послушно придвинул кресло к камину и опустился на холодное сиденье. Лажваш как будто не изменил позу, но теперь к сыну было обращено лицо, а не спина — как будто Лорд Тьмы перетек внутри оболочки и выглянул с другой стороны.

— Это долгий разговор, — снова произнес Моровая Язва. — Да, мы, Семеро, решили избавиться от старого змея ради своих собственных интересов, а не ради людей Круга. Но посмотри сам — что мы, Лорды, нажили? Мы лишились половины силы — отдали наше зло, чтобы запечатать Серым Камнем могилу Повелителя. Мы не получили земель больше, чем держали от старика. Нас все ненавидят, и на нас охотятся собиратели зла. Завидная участь, верно?

— Я думаю, вы не раз взвесили все, прежде чем решились восстать. Не говоря о том, что восстание было предательством.

— Конечно, конечно… мы были обязаны Повелителю, он отдал нам половину своего зла и сделал нас самыми могущественными владетелями. Зачем ему это было нужно? По неизвестной мне причине Повелитель избегал приближаться к Завесе, видимо, потому он и надумал поделить пограничье между нами, верными… хм… вассалами. Половину зла он отдал нам, каждому по равной доле. Но свободны мы не были.

— Конечно, как несвободен всякий вассал.

— Нет, я говорю не о службе Повелителю. Получив дар змея, мы обрели могущество, но у каждого появилось нечто… некая черта, ради которой мы были обречены на вечные жертвы. Скажем, Прекрасный Принц — он не мог обходиться без кровавых ванн. Феттах был вынужден прозябать среди зверей, хотя и сам не понимал, как это скверно… у меня — странные хвори, у Капитана — увечье…

— Ведьма Севера?

— У нее — сад. Я же тебе рассказывал, ты не помнишь, мой мальчик?

— Ах да, сад… Ну, об Уйгоре я не спрашиваю. А Кордейл?

— О, Кордейл… Он — единственный из нас, Семерых, кто был Повелителю больше, чем слугой. Эти двое, пожалуй, стали друзьями. Повелитель находил удовольствие в общении с Графом Кордейлом… да у них и впрямь было много общего!

— Ты ревновал, — неожиданно догадался Лидвих. — Папа, ты завидовал Кордейлу? Его близости к хозяину?

Лорд Тьмы смолчал, но сын уже понял: догадка оказалась верной! Потому отец и согласился погубить Графа, из старой ревности! Удивительно. Лажваш снова отвернулся и уставился в зеленое пламя. Ему не хотелось ворошить старую вражду с Крылом Ночи, и Лидвих сменил тему.

— Но все-таки Кордейл присоединился к вам?

— Да.

— А почему?

— Я предупреждал: разговор будет долгим… Видишь ли…

— Да, папа?

— Видишь ли… даже не знаю, как объяснить… мы только вспоминали: у любого из нас имелось нечто — ну, сад Ведьмы Севера, протез Капитана, тайна Уйгора… Я думаю, старый змей нарочно так подстроил, чтобы каждый из Семерых был обречен расходовать дареное зло на удовлетворение этого «нечто», этого отличительного знака, этой тайной страсти. Это занимало нас, Лордов, отвлекало от вредных мыслей, да и разъединяло тоже. Каждый — наедине со своей страстишкой, со своей слабостью. Понимаешь?

— Да-да, это я понял. Но что с Кордейлом? Я слышал, он был красивым мужчиной, великим воином, сильным и властным правителем. Он был совершенен. Что с ним не так?

— Повелитель запрещал ему иметь семью и детей. Возможно, оборотная сторона любви змея — старик хотел оставить красавчика Кордейла только для себя.

— И?..

— Кордейл полюбил. Ему хотелось обычного, человеческого — чтобы семейный уют, хорошенькая женушка, слегка располневшая после родов, но не утратившая прелести… и все такое. Повелитель Тьмы не позволял, вот и причина для бунта. После того как мы запечатали Серый Камень половиной нашего зла, Кордейл удалился в свой замок и тут же женился. Он, единственный из нас, приобрел то, чего желал.