Тварь из бездны - Исьемини Виктор - Страница 23

Ральк, пригревшись, задремал, убаюканный плеском и воспоминаниями… Что его разбудило — он и сам не понял. То ли появление стражников, то ли что вода в канале притихла. К нему на стену, осторожно перешагивая через выбитые ступени, поднимались солдаты — толстый Ропит одышливо сопел, Нирс с любопытством ветел головой, оглядывая пролом. Ральк посторонился, чтобы товарищи влезли наверх и прошли по настилу — всего прибыло шестеро. Ропит, отдышавшись, объявил, что они — десяток господина Ралька, их прежний десятник Регвин ушел накануне на «Прекрасной Денарелле» и, конечно, нашел геройскую смерть в волнах... Остальными в их отряде будут новобранцы.

— …Лично я бы посоветовал своего племяша, Керта. Смышленый парнишка… Исполнительный. Да и я присмотрю на первых-то порах…

Ральк кивнул — мол, принял пожелание к сведению. Все равно решает, кого принять, кого — нет, капитан. От десятника ничего не зависит. А честно сказать, Ропит Ральку вовсе не нравился. Если племянник хоть немного походит нравом на дядю... так лучше без него.

— Еще велено сказать, — сунулся Нирс, — господином капитаном велено, что наш черед сторожить до завтрашней заутрени. Потом сменят. Назавтра с вечерней молитвой — снова наш черед. Плохо.

— Чего же плохо?

— Как чего! Нам неполный день передышки всего! Знаешь, Ральк…

— Как к десятнику обращаешься! — зашипел Ропит, ткнув рыжего в бок локтем.

— Да брось! — махнул рукой Ральк. Ему хотелось добавить: «все равно не пойду с начальством о твоем племянничке говорить», но не стал дразнить толстяка, сдержался. — Говори, Нирс.

— Я так думаю, сперва капитан на тебя рассердился. Ну, потому что мы все — вниз, а ты один остался на стене. Ну, как будто ты один такой молодец…

— Герой, — подсказал Ропит.

— Да, герой. А мы все, мол… Ну, ты понял! А потом, как будто, глава Совета похвалил стражу, мол так и так, мол, молодцы. И порядок в городе, и на стене с северянами бились нынче… Говорят, что-то такое сказал старик. Ну, капитан и подобрел. Однако же стеречь нам стену почти без отдыха.

— Да брось! Сидеть здесь, за работой приглядывать, окрестности озирать — тихое дело, спокойное. А вот по городу патрулем ходить, в порту за порядком следить — куда как хлопотней. Наоборот, здесь передохнем…

Ральк задумался. Ему не особенно хотелось быть начальником, не хотелось принимать решений, отвечать за что-то… Но делать нечего — уже назначен.

— Вот что, — решился наконец десятник. — Нирс, дуй обратно в кордегардию. Возьми с собой кого-то, кто на ногу полегче… Вот хотя бы Берта. Прихватите сюда побольше факелов. Фонарей, если удастся раздобыть, тоже. Нам ночь сторожить, так я хочу получше этот кусок стены осветить. Мало ли… Вон — вода убывает. Скоро станет можно вброд пройти.

— Да, — подхватил Нирс, — у моста Трех Грешников опять насыпь делают… ну, плотину, значит. Как здесь подсохнет, так работа и пойдет — это каменщики внизу говорили, я слышал. Так мы пойдем?

— Да… А, вот еще! Нирс, ты ничего не слышал, как там варвары? Последний драккар? Что говорят?

— Говорят ушел. Улепетывал без оглядки. Наши посадили десятка три или четыре человек из братства рыбаков на «Гнев Фаларика», вышли наперехват, да куда там! Северян и след уже простыл… Без волхва им тут — без шансов! Удрали.

— Ладно, иди. — Ральк снова задумался. — А походить дозором нам все же придется… Внизу-то — половина домов без ставень, без дверей! До беды недалеко… Вот что, Ропит, обойдешь дома по этой улице и там, дальше… Скажешь хозяевам, чтоб дрова и факелы готовили. Над каждой дверью пусть лампу вешают, на перекрестках — костры жгут. Скажешь, стража будет иногда проходить, приглядывать, но и сами тоже пусть стерегут. Иди, у тебя вид подходящий, солидный. Тебя послушаются.

Отправив подчиненных с поручениями, Ральк нахмурил лоб — непростое это дело, начальством быть. Хлопотное это дело.

Ночь прошла спокойно — как будто и не было никакого набега. Ральк распределил людей по сменам и с чистой совестью пристроился спать, раз уж начальство — так и привилегии должны быть!

Горожане жгли костры внизу, они тоже разобрались как-то между собой — в какой очередности караулить, для жителей тихого Верна в новинку было пострадать от войны, но сообразили, быстро приспособились по-своему. Пару раз Ропит обходил окрестные переулки с факелом. Местные приветствовали его кивками и бодрыми взмахами рук. Они чинно сидели под ярко горящими фонарями на крылечках, многие — с детьми. Для мальчишек дежурство стало развлечением, они собирались у костерков, разведенных на перекрестках, затевали, подражая старшим, солидные разговоры… Выглядели вернцы бодро и весело — должно быть, здесь не было родни погибших накануне с «Прекрасной Денареллой». Один раз прошел патруль стражи, солдаты перекинулись с Ропитом несколькими словами и ушли в ночь…

Ближе к утру все стихло. Костры прогорели и едва тлели красным из-под серого слоя золы, горожане задремали, завернувшись в плащи и одеяла, на порогах домов… Детвора угомонилась еще раньше… Ральк проснулся от холода — хотя за день солнце высушило стену, все же от протоки несло сыростью. Десятник сбросил волглую куртку, выпрямился… потянулся, разминая затекшие мышцы. Потом стал у края — там, где настил обрывался, уходя уступами к руслу реки — и помочился вниз. В серых сумерках отчетливо выделялись красными пятнами кострища и белые точки фонарей — это внутри стен. За городской чертой, снаружи, было тихо, пустынно и одинаково серо. Никого и ничего — ни звука, ни малейшего шевеления. Даже ветра нет.

Шум воды под стеной вовсе смолк. Должно быть, выше по течению плотину окончательно заделали ночью — если нужно, вернцы умеют работать быстро, а жить в городе с поврежденной стеной никому не охота. Стало быть, русло осушили, и с утра начнется ремонт укреплений. Нынче здесь будет шумно, а пока — спокойствие. На обеих сторонах разрушенной стены стражники укрепили фонари, и тусклый свет освещал изуродованную каменную кладку, свежие изломы отбрасывали причудливые тени… Ральк спустился на берег и отравил поспать стражника, который нес караул, а сам присел у костра и задумчиво пошевелил прутиком в золе, несколько жарких углей выворотились наружу и на миг вспыхнули алым… Ральк снова задумался о переменчивости судьбы… Могущественного северянина, утопившего в несколько минут огромную бирему, сгубили молнии из его же собственной тучи… И придумал этак одолеть грозного противника старик Кирит — самый, наверное, жалкий из вернских чародеев… Или самый скромный?

Наутро на смену людям Ралька явился отряд стражи под командой Эгильта. Обменявшись с сержантом официальными приветствиями и несколькими ничего не значащими словами, Ральк разрешил своим идти по домам, приказав напоследок явиться за час до вечерней молитвы к кордегардии — да и пошел к себе. Он снимал комнату в трактире, довольно далеко от Лагайской башни. Вообще-то комната в трактире — неподходящая квартира для вернского стража порядка, но Ральк привык к походной жизни и не хотел большего. Тем более, что жил парень скромно, хозяин брал с него половинную плату — говорил, потому, что Ральк снял комнату надолго, мол, постоянному клиенту положена скидка. На самом же деле, трактирщику было выгодно иметь постояльца-стражника. Пару раз Ральк в самом деле помог хозяину решить кое-какие небольшие проблемы, да и его присутствие в распивочном зале сдерживало любителей побуянить… В иной ситуации хозяину пришлось бы раскошелиться за эти услуги, а с Ральком — дело закончилось парой бесплатных кружек пива. Но теперь, конечно, придется подыскивать другое пристанище — десятнику не пристало ютиться в тесной клетушке на постоялом дворе, это уж точно.

Навстречу Ральку катились возы, груженные камнем, досками, инструментами… У мостика, разрушенного последним выстрелом волхва, повозки разгружали, разворачивали в переулке и гнали обратно. Кто-то ругался, что должны были прислать тачки и носилки, да вот нет по сю пору… Так что приходится сваливать все штабелями здесь и загромождать и без того узкую мостовую. Постепенно прибывали работники — начинался день. Хлопали ставни, соседки перекликались через улицу, ругали возчиков, бранили непослушных детей, ленивых мужей и весь белый свет заодно...