Летний зной - Исьемини Виктор - Страница 17

Посреди зала идеально ровные плиты черного камня были взломаны, вывернуты, от дыры во все стороны, змеясь, ползли трещины. Из развороченной кладки тянулся стройный ствол необычного деревца. Прямой, точно эльфийская стрела, побег толщиной с руку ребенка, на высоте глаз Ингви ствол расходился четырьмя ветками, от этих побегов тянулись другие, еще тоньше, крона была прозрачной и ажурной. Листики округлой формы, изящно выгнутые ветви - все было молочно-белым и отливало серебром. На первый взгляд казалось, что деревцо источает свет, однако это впечатление было обманчивым - просто серебристая крона очень ярко выделялась в полутемном заброшенном зале, среди истлевшего хлама и развалившихся фрагментов древней мебели.

Свет проникал сквозь бойницу в стене, а также сверху - туда уводила винтовая лестница, устроенная в дальнем углу. Что творится на верхних этажах, непонятно, но, судя по тому, как оттуда струится свет, башня порядком разрушена, то ли во время штурма, а еще вероятней - под ударами непогоды... за столько-то лет.

А здесь, внизу, все простояло неизменно веками, тихо разрушаясь, трескаясь и рассыпаясь от ветхости. Здесь не осталось светлых пятен, не осталось блестящих поверхностей, золотое шитье потускнело, гладкий металл тронула коррозия и припорошила пыль, яркие краски облупились и осыпались. И лишь серебристое деревце не разрушалось и не тлело, оно тянулось сквозь взломанный камень, рвалось из мрачных руин, но ему не суждено было покинуть темное обиталище - до нынешнего дня.

- Ого! - следом за Ингви в зал заглянула вампиресса. - Вот это да! Какое дерево! Какое растение серенькое!

- Угу. Гунгиллино древо, изволь отзываться о нем с почтением.

- А зачем оно здесь, такое?..

- Ну, как же! - Ингви, как это частенько случалось, воспользовался вопросом, чтобы объяснить свои догадки вслух. Ему самому становилось ясней, когда он, объясняя Ннаонне, упорядочивал догадки. - Если, как повествует легенда, Прекрасная решила укрыть любимчика от Мира на неизвестный срок, она должна была устроить таким образом, чтобы маскирующая магия простояла, не иссякая, сколько угодно долго. Я думаю, нашлось бы немало магов, способных сотворить подобное заклинание, но...

- А ты смог бы?

В дверях зашуршали одежды, в зал, шаркая растоптанными башмаками, вошли моряки - и отступили к стене, в тень. Последними были Тонвер с Кари. Ингви оглянулся на спутников, те помалкивали. Естественно, первым делом их взгляд притягивало деревце, все пялились на творение Матери.

- Смог бы, нужно только книжку полистать. Наверняка что-то в таком роде у меня отыщется среди записей. Так вот, наложить заклинание - не проблема. Но сила его вскоре иссякнет. А богиня решает дело иначе, она вкладывает чары в дерево, которое будет расти и источать ману, таким образом сила заклинания с годами только увеличивается.

- Решение совершенно в духе Гунгиллы, Матери Сущего, - подал голос Кари. Он и сам был не лишен магических способностей, так что понимал Ингви получше прочих.

- Да будет благословенно ее имя, - добавил Тонвер.

Монах сложил ладони перед собой и склонил голову, словно молился. Тем не менее, хитрые глазенки толстяка бегали по темным углам. Святошу гунгиллина реликвия увлекла гораздо меньше, чем спутников. Он высматривал сундуки, где могло бы таиться богатство князя Меннегерна.

А Ингви уже позабыл о золоте, он шагнул к дереву, придерживая ножны - пришлось придерживать, Черная Молния снова ожила. Оказавшись поблизости от источника маны, меч потянулся к дереву, будто намагниченный. Оружие влекла магическая энергия, струящаяся по тоненькому стволу, истекающая с листвы, с кончиков серебристых побегов. Воздух вокруг светлой изящно очерченной кроны дрожал, пронизанный струями волшебства. Ингви приблизился к растению, провел рукой вокруг, едва не касаясь листвы... присел у основания ствола, там, где расколотые камни приподнялись, обрамляя отверстие в полу.

Тонвер, бормоча молитвы, сдвинулся в сторону, отступил к стене, потом сделал шажок в сторону, еще... как бы невзначай склонился к сундуку из потемневшего от древности дерева, обитому медными полосами. Медь окислилась и позеленела - возможно, поток маны служил своего рода катализатором. Едва слышно скрипнула крышка, когда монах украдкой заглянул в сундучок.

- Эй, святой человек, якорь тебе в портки, - тут же прохрипел Лотрик, - ты не таись, всем скажи, чего там? Очень уж любопытно, чего в сундуке, чтоб ему утопнуть!

Лотрик тоже приметил сундук и теперь шагнул к монаху. Вдвоем они откинули скрипящую крышку, и тут же раздался дружный вздох разочарования - в сундуке отказалась старая рухлядь. Теперь уже скрываться не имело смысла, матросы и Тонвер стали обходить углы, заглядывая в каждый короб и сундук, каких здесь оказалось дюжины полторы - вдоль стен, по углам, иногда друг на дружке...

Кари встал в дверях, недвусмысленно намекая, что бдит.

- А легенда врала, - заметил бродяга, - эти покои не были сокровищницей.

- И то верно, здесь тряпье в сундуках, от старости совсем разлезлось, - пожаловался один из миренских матросов.

Ингви не отвлекался, он старательно изучал деревце Гунгиллы. Похоже, короля посетила некая занятная мысль. Ннаонне надоело ждать, пока эта молчаливая мысль обретет голос, и она присоединилась к поискам. Ей-то удача и улыбнулась.

Девушка попробовала открыть низенький сундучок, притаившийся в тени у основания лестницы, но крышка не поддавалась, тогда вампиресса в своей обычной манере пнула сундук - взлетело облако пыли, гнилые доски рассыпались. Содержимое просело, со скрежетом посыпались обломки. Ннаонна стала чихать и ругаться. Потом чихание прекратилось, из серых клубов донесся энергичный крик:

- Ага-а-а! Вот оно!

Все тут же двинулись в угол, Ннаонна сгребла сапогом остатки древесины, уничтоженной временем - из хлама блеснули аккуратные кругляши. В отличие от меди, этот металл не был подвержен окислению. Золото эльфов, вот оно!

- Посторонитесь, олухи, ну-ка отодвиньтесь, - захлопотал Тонвер, - мы должны быть осторожными... аккуратными...

- Очень аккуратными, - согласился Кари, - учти, поп, я слежу за твоими руками. Считать будешь медленно, понял? А вы, почтенные, станьте вон туда, в уголок и постарайтесь меня не отвлекать.

Миренские моряки отступили в тень, а Тонвер изобразил оскорбленную невинность.

- Гилфинг с тобою, добрый Кари! Уж не подозреваешь ли меня в стяжательстве?.. А ведь мои обеты...

- Я не подозреваю, - буркнул Счастливчик. - Я уверен: тебе хочется заграбастать золотишко. Я же знаю, за что ты попал в немилость, слыхал о твоих проделках на острове блаженного Лунпа.

- Что ты, что ты, я давно раскаялся...

Ннаонна не слушала, он сгребла горсть золотых и подбежала к Ингви - показывать:

- Гляди, гляди, вот оно, золото!

- Между прочим, здесь совсем немного, - печально заметил Тонвер. - Совсем-совсем мало. Такая добыча недостойна короля. Мне бы в самый раз, а вот для короля маловато! Легенда соврала.

- М-да, и сотни монет, пожалуй, не будет, - согласился Кари. - Клянусь косами Гунгиллы, я рассчитывал на большее.

- Она не заплетает кос, так что твоя клятва не имеет силы, - буркнул Ингви. - Мне очень нравится это дерево, в некотором смысле оно дороже золота.

- Еще бы, - протянул Тонвер, - вот неоспоримое свидетельство присутствия Прекрасной, истинное гунгиллино чудо! Хотя, признаться, я бы предпочел золото...

В лагере под стенами Энгры снова поднялся шум. Доблестные герои просыпались. Больные головы и пересохшие глотки звали их к новым подвигам. Оказалось, что Ирса в лагере нет, зато его люди, исполняя господский наказ, выкатили новые бочонки вина. Тут же прошел слух о благородстве нового короля и его клятве помочь несчастной вдове. Рыцари один за другим присоединялись к попойке, выкрикивали здравицы во славу Перка и проклятия в адрес взбунтовавшихся смердов из этого, как его... городишки этого самого... который... в общем, за погибель вероломных смердов.