Все сказки мира - Исьемини Виктор - Страница 3
- Предыдущая
- 3/66
- Следующая
С каждым днем и небо, и море приобретали все более радостные лазурные оттенки. Становилось теплее. И вот на девятые сутки плавания наконец на горизонте показалась темная черточка — берег загадочного Архипелага…
Ингви стоял на корме рядом со шкипером и удивленно прислушивался к угрюмому ворчанию старика — тот выглядел недовольным и встревоженным. Почти вся его команда радостно галдела на носу, восторженно предвкушая возвращение на родной остров, Рунгач же по мере приближения берега все больше хмурился. Наконец Ингви не выдержал и прямо спросил, что случилось.
— Рунгач, все твои рады возвращению, а ты, как будто, нет. В чем дело?
— Э-э-э… Море пусто… Мы должны были бы повстречать по крайней мере десяток судов. А я не вижу даже ни одного паруса… Неужто этот отступник… этот негодяй… — и дальше длинная тирада, сплошь состоящая из брани.
Демон пока не так хорошо овладел языком островитян, чтобы воспринять все, но разобрав «рыбий корм», «смердящая скотина» и «козье дерьмо», резонно предположил, что более-менее понял содержание всех остальных фраз. В ответ на расспросы старик поведал ему, волнуясь и перемежая рассказ длинными периодами бранных эпитетов, следующее. Сам Рунгач именовал себя «царем», то есть являлся родоначальником семьи, живущей на одном из островков, но при этом он подчинялся царю другого, гораздо более крупного острова — Большого Длинного Эману, как назвал его старик. При каждом из царей таких крупных островов жил надзирающий над ним не то жрец, не то эмиссар центральной власти Архипелага — «подобие Гили». Что означал такой странный термин — демон не понял. Во всяком случае, эти «подобия» были неприкосновенны и вообще пользовались огромным авторитетом и властью, пожалуй, большей, нежели сами цари. Глава и патриарх подобий обитал на каком-то тайном острове в глубине Архипелага и правил им в качестве царя… На этом тайном острове жила семья подобий, поставлявшая своих представителей на все «великие острова», одним из которых и являлся Большой Длинный Эману… И не то, чтобы между островами Архипелага царил мир и согласие… Но тем не менее существующий издавна институт «подобий Гили» (структура, общая для всего Архипелага) поддерживал между царями и общинами разных островов определенное чувство соседства и ощущение того, что они — единый народ…
Несколько десятков лет назад в «добром море» Архипелага объявились драккары северных пиратов — и принялись чинить разбой. Следует заметить, что сами островитяне занимались контрабандой и разбоем, нападая на соседние острова и воруя коз. Не брезговали они и морским пиратством, захватывая, если удавалось, энмарские суда. В прежние времена любимым развлечением золотой молодежи Энмара было отправиться к Архипелагу, нагрузив корабль вместо товара вооруженными людьми. Юные повесы делали вид, что их судно село на мель, либо дало течь — и, дождавшись пока островитяне, привлеченные легкой добычей, брали судно на абордаж и лезли на палубу, бросались на них из кормовых надстроек, где прятались до поры. И учиняли резню, пользуясь преимуществом в вооружении… Прекратилось это лишь после того, как взбешенные «подлостью» юных энмарцев южане просто сожгли пару судов, даже не пытаясь захватить их… Бывало такое…
Но тот разбой, которым занимались пришельцы — такого на островах прежде не знали. Северные варвары, казалось, почти не интересуются добычей — их целью было сеять смерть и ужас. Они убивали во имя своего жуткого божества — Морского Царя, требовавшего от почитателей крови иноверцев. Они беспощадно вырезали экипажи всех настигнутых судов, независимо от того, сопротивлялись те или нет… Они опустошали целые острова, сжигая дома и избивая жителей… Они умели колдовать… Для народа Архипелага это было неслыханным делом. Ну угнать коз, ну увести в плен молодых женщин, ну побить соседа… А такое бессмысленное кровопролитие… Варварство…
До недавних пор северные убийцы рыскали в «добром море», но и уплывали в конце концов восвояси — неприступные скалистые островки было легко отстоять от врага, а великие острова с большим населением могли отбиться за счет многочисленности дружин. То есть базы в этих водах враг не имел. А вот недавно один из царей великих островов заключил с ними дружбу и сам стал убивать во славу Морского Царя… Он отдал в распоряжение новых друзей свой большой остров Карассу, он стал ходить с ними на разбой, он заплел волосы в косы, как они… Он стал таким же кровожадным убийцей. Теперь врагу нет нужды возвращаться время от времени на свои далекие холодные острова — они находят приют, воду и все нужные припасы на Карассе… Только соседство с Карассой Большого Длинного Эману позволяло дать хоть какой-то отпор врагам, ведь на Эману правит отважный и мудрый Алгано Лучич (между прочим, именно тот самый царь — старший над Рунгачем). Кстати, его род всегда соперничал с родом Карасского отступниика Токи Торгича… Он — Алгано Лучич — готовит союз царей всех окрестных островов против Токи.
Рассказав все это, Рунгач пояснил, что его тревожит отсутствие кораблей в окрестных водах — неужто злодей Тока Торгич и его кровожадные друзья учинили какое-то ужасное злодейство… Неужто случилось что-то настолько жуткое, что ни один корабль не выходит в море… Помолчав с минуту, шкипер прокаркал какой-то приказ своим и налег на руль:
— Я меняю курс, иду к Большому Длинному Эману, — пояснил он Ингви, — там узнаю новости скорее…
…Узник слегка пошевелился. Осторожно, чтобы не нарушить собственной сосредоточенности. Тяжело вздохнул.
Проклятые кандалы… Проклятые стены. И решетка в крошечном оконце. Оконце, за которым — не воля, а тюремный дворик, окруженный высокими стенами… Проклятая стража… И проклятый колдун, что клюет носом на низенькой скамейке за обшитой железом дверью камеры… Ничего. Преодолеть можно все. Собственно, если бы не колдун — то все стены, решетки и кандалы не удержали бы узника в камере и на час. Но проклятый колдун… И стены, и кандалы, и решетки на крошечном оконце… Поэтому узник лежит, свернувшись калачиком на жесткой скамье и делает вид, что ничего не делает… Между тем он готовит побег. Работу мага не всегда можно разглядеть обычным зрением. Обычным зрением также не разглядишь, что вся камера оплетена сетью охранных заклинаний. В конце концов их можно бы преодолеть — даром, что они наложены самим придворным магом Императора… И колдуна, что клюет носом за дверью, можно победить — даром, что он ученик самого придворного мага Императора… Но превозмочь заклинания Гимелиуса вряд ли удастся так, чтобы этого не заметил Изумруд, что наблюдает за узником — а тот тут же поднимет тревогу… Поэтому Вентис лежит, свернувшись калачиком на жесткой скамье — и творит магию.
Если начать работать над дверью — колдун заметит. Поэтому дыра в сплетении чар, наложенных на тюремную камеру лично Гимелиусом, зарождена в дальнем углу. Каждый день, каждую ночь Вентис трудится, передвигая дыру в охранных заклинаниях поближе к двери. На миллиметр, на чуть-чуть… Колдуны-Изумруды за дверью меняются, вновь заступивший на стражу принимает у предшественника пост и освежает комбинацию магических формул своего наставника — но они не заметят крошечных, малю-ю-юсеньких изменений, что вносит в них Вентис. А он вносит их… И когда-нибудь… О-о-о, когда-нибудь созданная им прореха в магии Изумрудов совместится наконец с дверью его камеры…
Вентис вновь тяжело вздохнул и вернулся к работе — вот еще чуть-чуть… вон до той крошечной трещинки в стене — и на сегодня хватит, иначе тот маг, что заступит на пост через два часа, может что-нибудь заподозрить… И вся работа — труд стольких дней и ночей — пойдет насмарку…
Все. Достаточно. Пока хватит. Теперь можно передохнуть… А ведь, казалось, цепь его рассуждений была так логична, так верна… Он соединял две полусферы — и получал магический амулет невиданной мощи… Подумать только, ведь это должен был быть шар неизвестного ныне металла, порытый забытыми ныне символами, которые нанесли могущественнейшие маги прошлого, а может и сами боги-создатели… Ну по всему выходило, что это будет нечто такое… такое… могущественное такое… К тому же все легенды твердят, что для управления этим талисманом не нужны специальные знания — такая штука сама поможет владельцу. Сама подскажет, как собой управлять!.. И Вентис считал, что он — самый догадливый, что он вот додумался, а все другие маги (ограниченные приверженцы традиций!) лишь топчутся вокруг великой тайны… А он вот додумался… Собственно говоря, Вентис и сам до сих пор не мог до конца поверить, что ошибся. Возможно, надо было произнести некоторые формулы, или соединять полусферы не в горизонтальной, а в вертикальной плоскости… Или еще чего…
- Предыдущая
- 3/66
- Следующая
