Поединок. Выпуск 3 - Авдеенко Юрий Николаевич - Страница 69

• Предыдущая
• 69/119
• Следующая

— Васильченко все рассчитал точно. Он нарочно выдал нам Трефолева. Естественно, Трефолев почувствовал слежку, стал нервничать и сам пришел к нам. Узнав, что в Сосновске кто-то есть, мы стали наблюдать за поселком. Само собой, что анкета Васильченко была прекрасно подготовлена и не имела изъянов. Васильченко, как инспектор рыбоохраны, знавший многое о людях, да к тому же и сообщивший нам о Трефолеве, вместе с Зибровым просто обязан был оказать нам помощь. С этого момента Васильченко практически работал в тесном контакте с нами, как бы вошел в опергруппу. Я, по сути дела, не мог не включить его в нее. Так, по существу, он начал вместе с нами поиск самого себя. Все, что мы ни предприняли бы потом, шло бы ему на руку. Он знал или, во всяком случае, догадывался обо всем, что мы будем делать. Каждый наш шаг он мог легко предупредить.

— И привычку Терехова прогуливаться в перерыве между уроками.

— И привычку.

— И то, конечно, что Прудкин прячет я камере хранения левые фильмы.

— Мало того — знал. Он все тщательно изучил. Вот заверенные выписки о посещениях Тереховым учреждений в Риге, о которых был прекрасно осведомлен Васильченко. Союза художников. Художественного комбината. А вот зафиксированные часы и даты выхода в эфир передатчика на линии у Янтарного. Они точно совпадают с выездами Терехова. Думаю, Васильченко вел эти передачи, двигаясь рядом с электричкой на мотоцикле. Заметь — Васильченко достал отпечатки пальцев не только Терехова, но и Прудкина. Перенес он эти отпечатки в строгом соответствии с замыслом — пальцы Прудкина отпечатаны везде ясно и отчетливо, Терехова — еле заметно. После лжепередачи у Щучьего озера, после нашей находки под эстрадой и двух контрольных дней — четверга и субботы — ему оставалось только ждать момента, когда мы придем к Терехову. Собственно, он сам этот твой визит к Терехову и подготовил.

— Но как Терехов позволил ему отравить себя? Коньяк — утром?

— Ты не заметил, когда ты пришел к Терехову для осмотра сетей, как он вел себя? Боялся ли, что ты увидишь мокрую сеть?

— Нет. Он не проявил к этому как будто никакого интереса.

— То есть был в себе уверен?

— Да.

— А ведь Терехов был страстный рыболов. Больше того, частенько грешил, занимался браконьерством. Однако был абсолютно уверен, что останется безнаказанным. Почему? Да потому, что с Васильченко он был в самых приятельских отношениях. А поселок об этом не знал. Видели, конечно, что Васильченко захаживает к Терехову. Но не знали, что для Терехова, человека одинокого, Васильченко стал больше, чем приятелем, — он стал его задушевным другом. Васильченко удалось это от нас скрыть. Это было очень важно, учитывая характер Терехова. К сожалению, здесь Васильченко меня перехитрил. Потом — я все-таки не думал, что он решится на убийство.

— Хорошо он обвел меня в то утро.

— Тут все было разыграно по правилам. Ты отлично знал, что он с утра уйдет в море. Но он, захватив все, что берет обычно с собой, в том числе и сумку, по дороге на причал заглянул к Терехову. Может быть, он предупредил об этом Терехова заранее. Может быть, это было сюрпризом. Он знал, что Терехов встает рано. Принес бутылку коньяка. Придумать какой-то предлог, чтобы выпить вместе с Тереховым, особого труда не составляло. Скажем, Васильченко мог выдумать, что зашел в честь своего дня рождения. Тайник в доске сарая, думаю, он приготовил намного раньше. Заранее же он спрятал туда и первый блок. Убедившись, что Терехов мертв, Васильченко подменил бутылку и стакан, создал в комнате антураж. Потом вышел в заднюю калитку. Ему было крайне важно, чтобы никто его не увидел. Место там довольно глухое, можно легко пройти на причал незамеченным. Прямиком через сосновую рощу. Там он сел на «Тайфун» и ушел в море.

— Не гожусь я никуда, Сергей Валентинович.

— Нет. К правильной версии я пришел во многом благодаря тебе.

— Подбадриваете.

— Ну и конечно, еще из-за того, что ошибается, по сути, каждый. У Васильченко тоже были три ошибки. Вернее, не ошибки, а три мелкие неточности. Их надо было заметить — вот и все. Например, твоя навязчивая идея с третьей скамейкой справа. Откуда — справа? Мелочь. Просмотр при даче инструкций Трефолеву. Некий повод для того, чтобы нам придраться. И суть была не в нем самом. А в том, как реагировал Васильченко на то, что ты это заметил. Он постарался успокоить тебя, увести от обсуждения. Ему было важно, чтобы мы не пересадили Трефолева на другую лавочку. Поэтому он, заметив задним числом свою ошибку, ушел в разговоре с тобой от уточнения этой детали. А ведь Васильченко создавал для нас характер человека въедливого, цепляющегося к каждой мелочи. Здесь он от этой линии отступил. Если проходить несколько раз внимательно по всем пунктам, этот его просмотр, хоть с трудом, можно было все-таки заметить.

Вторую ошибку он допустил, убивая Терехова. Он предусмотрел все — уничтожил следы, сжег бумагу, в коньяк вместе с цианистым калием подмешал химические составные растворимой гранулы. Но забыл о заварке в чайнике. В фарфоровом чайнике, который стоял на печке. Ты помнишь, что было в этом чайнике?

— Старая заварка. Это так важно?

— Да, важно. Тебе, человеку молодому, могут быть непонятны некоторые привычки мужчины в годах. Например, немолодой мужчина, да еще одинокий, обычно довольно тщательно заваривает чай. Таким, да это и легко понять, был Терехов. Васильченко пришел к Терехову как раз в момент, когда тот только начал заваривать чай. Экспертиза показала, что чаинки были сначала распарены, в них находилось небольшое количество влаги. Терехов перед тем как заварить чай плеснул туда по обыкновению начинающей закипать воды. Так всегда, распаривают заварку. По крайней мере, у нас, в России. Чайник в таком состоянии должен еще немного постоять на печке. Потом уже его можно заливать до краев. В это время и пришел Васильченко. Таким образом, чайник с распаренной заваркой так и остался на печке. То, что ты принял за старую заварку, было заваркой самой свежей. Немного экзотично — ты не находишь — прийти к мысли о самоубийстве во время столь тщательной заварки чая? Васильченко стал жечь бумаги. Запах жженой бумаги заглушил все остальное. А может быть, в той ситуации Васильченко просто не придал значения столь незначительной детали, как полураспаренная заварка. Согласен, она очень похожа на спитой чай. Но для меня эта деталь стала решающей.

— А третья ошибка?

— Третья ошибка, — вот, перед тобой. На столе. Таймер. Васильченко был слишком уверен в себе. Поэтому и не спрятал этот блок где-то вне дома. А оставил у себя, в тайнике под притолокой. Этим он нам дал уже не косвенную, а прямую улику. Но это, повторяю, только потому, что он был в себе уверен.

Сторожев молчал. Я тоже сидел молча, разглядывая кактусы на окне.

— Что ты сейчас чувствуешь? — спросил Сторожев.

Я закрыл глаза.

— Усталость, Сергей Валентинович. Больше ничего.

— Знаешь, пока не все еще окончено.

— Хорошо, Сергей Валентинович.

— Придется завтра ехать в Ленинград. Докладывать наше дело на оперативной летучке округа. Ты готов? Это серьезно.

— Готов.

Федор ШАХМАГОНОВ

НАЙТИ ВОСКРЕСШЕГО

1

Мы ждали его... Рано или поздно он должен был вновь появиться.

Обычная суета на большом аэродроме. Кто-то торопится к трапу, кто-то проходит таможенный досмотр. Провожающие, ожидающие, встречающие... Диктор объявляет о прибытии лайнера, которого ждем и мы. Самолет международной авиатрассы подруливает к назначенному ему месту, и вот по трапу спускаются на летное поле пассажиры.

Вот он! Он идет, перекинув плащ через левую руку. В руках у него модный кожаный портфель, на голове шляпа, он в сером летнем костюме.

• Предыдущая
• 69/119
• Следующая