В мире запахов и звуков - Рязанцев Сергей Валентинович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/107
- Следующая
Несмотря на широкую популярность учения Ломброзо в конце XIX — начале XX века, оно уже в то время критиковалось большинством серьезных ученых. На брюссельском международном уголовно-антропологическом конгрессе в 1892 году с особой ясностью выяснилась несостоятельность понятия преступного человека, как особого типа, равно как и всех тех частных положений (о характерной форме носа и ушей преступников), которые Ломброзо выводил из этого понятия.
Ломброзо на конгрессе нашел себе опасных противников не только среди криминалистов, но и среди антропологов, доказавших, что уголовное право — наука социальная и прикладная и что она не может быть сближаема с антропологией.
В настоящее время учение Ломброзо вспоминается только как курьезный пример попытки объяснить характер поведения человека его внешностью. Попытки возродить его положение в той или иной форме непременно встречают решительный отпор в среде ученых.
В середине XIX века интерес к физиогномике заметно упал. Незнание антропологии лишало возможности дать верную оценку многим физиогномическим признакам, незнание антропологических основ мимики вводило произвол и неясность во многие толкования. Физиогномика все больше и больше превращалась в салонную игру или как лженаука эксплуатировалась шарлатанами всевозможных мастей.
Жертвой чрезмерного доверия к физиогномике чуть было не сделался Чарльз Дарвин. Форма его носа совершенно определенно могла привести к печальным последствиям как для него лично, так и для дальнейшего развития теории эволюции: гениальный труд «Происхождение видов путем естественного отбора» появился после путешествия на корабле «Бигль». Но дело в том, что капитану корабля Роберту Фитц-Рою, который был страстным поклонником научной физиогномики, сразу не понравился кривой, да еще и курносый дарвинский нос. Такая форма, по мнению морского волка, говорила «об отсутствии у его владельца энергии и решительности». Так и Дарвин чуть было не остался с носом…
Свое первое научное обоснование физиогномика получила в капитальном труде Дюшена о «Механизме человеческой физиогномики», изданном в 1876 году в Париже. Воспользовавшись своим глубоким опытом в электротерапевтической технике, Дюшен экспериментально изучил лицевую мимику, определил с неопровержимой точностью мимическое значение каждой лицевой мышцы в отдельности и по группам.
Прием Дюшена состоял в том, что он при помощи электричества вызывал сокращение отдельных мышц лица и их групп и этим путем искусственно воспроизводил мимическую картину того или другого чувства. Художественная точность его манипуляций доходила до того, что он мог придать печать глубокомыслия и возвышенных чувств самому обыкновенному субъекту и самой банальной физиономии: по его собственным словам, он мог вызвать искусственно облик или печать даже таких чувств, которые недоступны тому субъекту, над которым он экспериментировал. Все данные Дюшена были подтверждены наблюдениями и опытами Шарко над загипнотизированными людьми. Таким образом, установились на незыблемом фундаменте научно точные основы физиогномики.
Передо мной на столе лежит богато иллюстрированный том в великолепном, тисненом золотом переплете. Называется эта внушительных размеров книга «Всеобщая психология с физиогномикой», принадлежит она известному русскому психиатру профессору И. А. Сикорскому и издана в 1912 году в Киеве.
Когда читаешь эту книгу (наиболее известную из всех трудов по физиогномике, изданных в России), замечаешь, насколько переместились акценты в самом понятии физиогномики. Если ранее эта наука пыталась определить по внешним признакам особенности характера человека и даже предсказывать его судьбу, то теперь ничего подобного нет. Осталось лишь старое, порядком себя скомпрометировавшее название науки.
Теперь Сикорский применяет физиогномику к таким отраслям знаний, как психология, психиатрия, педагогика, художественное творчество. Автор подробно анализирует, с какими эмоциями связаны перемены в лице, зависящие от работы многочисленных мышц, придающих лицу необычную подвижность и изменчивость.
Вот как Сикорский описывает состояние печали: «Печаль выражается сокращением мышцы, сдвигающей брови (следует полное латинское название этой мышцы). Бровь, находящаяся под действием этой мышцы, принимает характерное косое положение: внутренний угол ее поднят, наружный опущен, бровь вытянута в прямую линию, на лбу идут резкие поперечные складки, занимающие только среднюю треть лба; на переносице заметно несколько вертикальных складок».
А вот описание выражения злости: «…Злость выражается сокращением пирамидальной мышцы носа. Сокращаясь, эта мышца дает характерное положение брови, именно — понижает ее внутренний угол, отчего бровь принимает косое положение, противоположное тому, что при печали, в то же время на переносьи появляются горизонтальные складки». Кстати, в обычное, так сказать, узаконенное изображение Мефистофеля входит разбираемая мышца.
Вот мы и определили границы физиогномики. Прежде всего — это неоценимое подспорье скульпторам, художникам, актерам. Чтобы знать, как изобразить то или иное выражение, надо понять, сокращением каких мышц оно достигается. Столь же подробные описания действия мышц составил Сикорский и для выражения радости, отвращения, удивления, страха, сомнения, удовольствия, гнева, умиления.
Великие художники оставили нам великолепные образцы мимики своих персонажей. Сикорский строит свое изложение на известных картинах, изображающих всю гамму человеческих чувств: «Явление Христа народу» А. А. Иванова, «Запорожцы» И. Е. Репина, «Крах банка» и «Осужденный» В. Е. Маковского, «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи.
Никаких указаний на определение душевных свойств и будущности по формам носа и ушей нет. Времена благородной науки «Фирасат» канули в прошлое. На смену ей пришла наука о мимике. Особенно важно знать действие мимической мускулатуры врачам, в том числе и оториноларингологам.
При некоторых заболеваниях (например, при хронических заболеваниях среднего уха) возможно поражение лицевого нерва, иннервирующего мимическую мускулатуру лица. При параличах и парезах этого нерва наблюдается картина полной мимической неподвижности соответствующей половины лица. Мы просим больного наморщить лоб — с одной стороны лба появляются горизонтальные морщины, на пораженной стороне кожа лба остается гладкой. Значит, пострадала верхняя веточка лицевого нерва. Просим больного плотно зажмурить глаза — на пораженной стороне глазная щель остается открытой. Просим оскалить зубы — с одной стороны уголок рта приподнимается, с другой остается опущенным. Значит поражены и другие ветви лицевого нерва.
Врач, хорошо знакомый с анатомией лицевой мускулатуры, уже на самых ранних этапах сможет диагностировать малейшие изменения мимики, а значит — своевременно начать лечение, не дожидаясь возникновения необратимых изменений.
Но отголоски средневековой физиогномики до сих пор дают о себе знать, особенно в наше смутное постперестроечное время увлечения всевозможными видами шарлатанства. Я не хочу опускаться до полемики с многочисленными новоявленными специалистами по физиогномике, чей интеллект и кругозор значительно ниже их средневековых предшественников. Приведу лишь цитату из трудов наиболее уважаемого мной оппонента — доктора химических наук, Лауреата Государственной премии СССР Феликса Казимировича Величко. При всем моем неприятии пропагандируемых им предметов — астрологии, физиогномике и т. п., нужно отдать должное его добросовестному и квалифицированному подходу к изучаемым явлениям. Итак, привожу пример физиогномики последнего десятилетия XX века. Может быть, читатель найдет здесь какое-либо рациональное зерно. Предлагаю читателям самим сравнить приведенные данные с рекомендациями науки «Фирасат».
Итак, искусству «чтения лица» учатся настойчиво, терпеливо и долго, число характерных признаков, подлежащих изучению, доходит до 130 (например, одних только типов глаз японские физиогномисты различают около сорока). При этом следует иметь в виду, что все признаки полностью определяются лишь к 40 годам, а до этого возраста черты лица еще способны изменяться.
- Предыдущая
- 45/107
- Следующая
