Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках - Антология - Страница 57
- Предыдущая
- 57/83
- Следующая
Она вошла в союз с дьяволом по причине своей злобности и коварства, так как, если случалось кому-либо из соседей разозлить ее, она насылала на них такие проклятия и угрозы, что однажды дьявол поймал ее на слове. Тогда они захотели узнать, кто были ее сообщники, и она назвала трех женщин из Уолкерна.
Когда священники сообщили о признании старухи сэру Генри, тот распорядился немедленно привести к нему трех женщин, которых она назвала. Те прибыли, он с каждой поговорил наедине и, не обнаружив «никаких фактов против кого-либо из них, отослал всех домой».
Весь тот день у Энн Торн также продолжались припадки.
Но молитвы всегда возвращали ей хорошее самочувствие. Около 7 или 8 часов вечера она начала видеть каких-то существ, похожих на кошек, которые приближались к ней и говорили, что она должна идти. Еще она сказала, что перед припадком всегда видит кошку, которая не только является ей, но и разговаривает с ней, соблазняя ее выйти из дома. Заметили, что в тот раз, как и во многих других случаях, в доме был слышен тоскливый вой, производимый котами, которые то кричали, как малые дети, а то издавали адские звуки, совершенно ни на что не похожие.
Позднее в тот же вечер с девушкой случился такой сильный припадок, какого еще никогда не было, так что, несмотря на поздний час, послали за Джейн Венхам, опасаясь, что иначе девушка умрет. Как только матушка Венхам вошла в комнату, Энн бросилась на нее с такой неожиданной силой и яростью, что трое или четверо мужчин едва могли ее удержать. Мистер Чонси отвел матушку Венхам в сторонку и попросил произнести какие-нибудь заклинания, чтобы помочь девушке, но старуха ответила, что это не в ее силах, и ее вернули под стражу.
На следующий день, 17 февраля, в воскресенье, у Энн снова было несколько припадков.
Решили взять мочу девушки, налить ее в каменный сосуд, закрыть пробкой и поставить на огонь, что они и сделали, а в дом, где находилась под стражей ведьма, послали человека наблюдать, не выкажет ли она признаков тревоги более сильных, чем обычно. Обнаружили, что в это самое время женщина, по-видимому, страдала от сильной боли и проливала слезы (чего не делала никогда ни до, ни после), и так продолжалось до тех пор, пока сосуд не слетел с огня с таким грохотом, точно выстрелили из пистолета. После этого ведьма стала очень весела, пела и танцевала.
Сэр Генри Чонси, выслушав наутро эту историю, решил, что у него достаточно оснований, чтобы отправить Джейн Венхам на выездную сессию суда, которую в девять часов утра 4 марта открыл судья Пауэлл. Присяжные заняли свои места, матушка Венхам заявила о своей невиновности, и на свидетельское место была вызвана первая из 16 свидетелей по этому делу, Энн Торн.
Но как только девушка собралась рассказать суду о том, что с ней случилось, как у нее тотчас начался сильнейший припадок. Судья был нетерпелив. Никогда еще, заявил он, не доводилось ему слышать, чтобы у околдованных случались припадки прямо в суде, ибо задержанная ведьма теряет власть над своей жертвой. Однако «ради удовлетворения присяжных он позволил подвести заключенную к девушке, чтобы та с ней поговорила, но девушка, как обычно, налетела на нее с большой яростью». Когда девушку увели из зала суда, на ее место пригласили миссис Гардинер, которая и дала полный отчет обо всем, что произошло, в точности таких же словах, которыми она пересказывала все это сэру Генри Чонси. Фактически никто из свидетелей, за исключением Фрэнсиса Брэгга, которого не допрашивал сэр Генри, не сообщил суду никакой новой информации.
У мистера Брэгга оказалась припасена интереснейшая история, которая окончательно истощила и без того хлипкие запасы легковерия судьи. Принеся присягу, мистер Брэгг поведал суду:
Он присутствовал, когда девица впервые побежала за ветками, и т. д., но тут судья его перебил вопросом, не может ли он сообщить чего-нибудь нового, о чем никто из свидетелей не говорил до него. Он ответил, что может предложить кое-что новое. Ему было велено продолжать, и он рассказал, что 19 февраля, в четверг, он, услышав, что странные комки перьев были извлечены из подушки Энн Торн прошлой ночью, пожелал их увидеть. Он вошел в комнату, где находились эти комки, взял два из них в руки и сравнил между собой. Далее он сообщил, что они были одинаково круглой формы, размером чуть больше монеты в одну крону. Он также заметил, что маленькие перышки складывались в приятный для глаза любопытный рисунок, на равном расстоянии друг от друга образуя радиусы круга, в центре которого встречались их заостренные кончики. Он сосчитал количество перьев и обнаружил, что в каждой лепешечке их было по тридцать два. Затем он попытался оторвать два или три пера, но обнаружил, что они были склеены чем-то вязким, и это вещество вытягивалось на семь или восемь дюймов, прежде чем перо удавалось освободить от него.
Затем, оторвав несколько перьев, он соскреб и вязкое вещество, удерживавшее их вместе, и под ним, в самой серединке, обнаружил несколько коротких волосков, черных и серых, скатанных вместе, каковые, по его мнению, могли быть кошачьей шерстью. Исследовав вторую лепешечку, он обнаружил, что она во всех деталях полностью совпадает с первой. Другие он не разглядывал, но с виду они были похожи, а всего он видел их десять или двенадцать. Он также сообщил, что Джейн Венхам ему сказала, что она занимается ведовством шестнадцать лет.
Судья Пауэлл заметил, что ему очень хотелось бы взглянуть на «заколдованные перья», и велел принести лепешечки в суд. Брэгг вынужден был признать, что не может удовлетворить его просьбу, так как все присутствующие сочли, что Энн Торн, «может быть, полегчает», если их сжечь.
Выслушав всех свидетелей, судья осведомился, как себя чувствует Энн Торн, и услышал, что она все еще бьется в припадке. Другой священник, который был в суде, предложил помолиться над ней и, когда судья дал разрешение, прочитал службу посещения больного и перешел к «Отче наш», «при звуках которого краска вернулась к щекам девушки, и присяжные, а также все, кто был с ней рядом, отчетливо услышали, как она повторяет за священником слова молитвы». Однако как только судья Пауэлл стал ее допрашивать, у нее снова начались судороги, и он вынужден был оставить надежду услышать ее показания.
Когда он обратился к матушке Венхам с вопросом, не хочет ли она сказать что-нибудь в свою защиту, та ответила, что не совершала ничего из того, в чем ее обвиняют. После этого судья подвел итог сказанному, не оставив у присяжных ни малейшего сомнения в том, какой ответ на вопрос: «Считаете ли вы, что представленных свидетельств достаточно, чтобы отнять у подсудимой жизнь в соответствии с предъявленными обвинениями?» — дал бы он сам. Присяжные заметили, что им требуется некоторое время на обдумывание своего вердикта, так что слушания были отложены до трех часов. В три часа присяжные вернулись, и старшина огласил их приговор: «Виновна».
Не скрывая своего удивления, судья Пауэлл переспросил: «Вы действительно признали ее виновной в том, что она разговаривала с дьяволом в кошачьем обличий?»
«Мы признаем ее виновной в этом», — ответил старшина присяжных.
Не имея выбора, судья вынужден был вынести смертный приговор, однако впоследствии ему удалось добиться королевского помилования для осужденной. Старухе предоставил убежище сочувствующий, полковник Пламмер из Джилстона, который поселил ее в маленьком домике в своем поместье и назначил небольшую пенсию. После смерти полковника граф и графиня Купер продолжали выплачивать пенсию до самой кончины Джейн Венхам в 1730 г.
После суда припадки у Энн Торн продолжались еще некоторое время. Она видела дьявола в облике кота, и ее рвало булавками. Некий врач излечил ее в конце концов, прописав мыть лицо и руки дважды в день, а также приставить к ней «молодого здорового парня» в качестве сиделки, чтобы не отходил от нее ни днем, ни ночью. Когда здоровье полностью вернулось к ней, молодая здоровая сиделка стала ее мужем, а вскоре у юной четы родился ребенок.
- Предыдущая
- 57/83
- Следующая
