Ее высочество, моя жена - Александер Виктория - Страница 60

– Мэтью, – не отрывая глаз от вдовствующей виконтессы, окликнула Татьяна мужа, – я иду к леди Бомонт.

– Я иду с тобой.

Она покачала головой.

– Это не обязательно.

– Ты с ума сошла? – усмехнулся Мэтт. – Обязательно или нет, но ты протащила меня через половину Англии. Так или иначе, здесь твои поиски окончатся, и я не намерен это пропустить.

– Мэтью. – Голос её прозвучал твёрдо.

Но и он оставался непреклонен.

– Даже не пытайся возражать. Я твой муж. Господин, хозяин и всё такое прочее.

– Ты бываешь таким невыносимым, – тихо проговорила Татьяна.

– Это одно из моих лучших качеств. – Мэтт выдернул пустой бокал из её руки, и передав его вместе со своим стоявшему рядом лакею, взял жену под локоток и повёл прямо к леди Бомонт.

– У меня такое неприятное чувство, словно в животе всё переворачивается.

– Это нервы, любовь моя. – Он опустил на неё взгляд. – Бренди бы сейчас привёл твой живот в порядок, или, по крайней мере, придал на время храбрости. Ты когда-нибудь пробовала бренди, сделанный не в Авалонии.

– Нет, ни разу. Мне не особо нравится бренди.

– Могу догадаться, почему.

И вот они оказались перед леди Бомонт, но прежде чем успели вымолвить хоть слово, пожилая дама схватила руки Татьяны в свои и расцеловала её в обе щёки.

– Моя дорогая кузина. Я бы узнала вас где угодно. – Взгляд вдовствующей виконтессы скользил по лицу Татьяны. – Необычайное сходство. Вы такая же красавица, какой была моя матушка.

Татьяна залилась румянцем. Она не была вполне уверена в том, чего же ожидала от этой встречи, но сердечная теплота, с которой её встретила кузина, согрела душу принцессы.

– Хорошо, что мы, наконец, встретились, леди Бомон.

– Дорогая, ваше высочество, прошу – зовите меня Наташа. Мы же кузины, и нас не так уж много, чтобы позволить себе быть высокомерными. – Наташа ослепительно улыбнулась, а затем обратилась к Мэтью и протянула ему руку. – А вы, очевидно, лорд Мэтью Уэстон.

– Рад познакомиться, миледи, – Мэтью взял её ладонь, и прикоснулся к ней вежливым поцелуем.

– Наташа, кузен, – твёрдо поправила его леди Бомонт.

– Наташа. – С улыбкой он перевёл взгляд с одной женщины на другую. – Судя по приёму, что вы нам оказали, полагаю, вам известно, почему мы здесь.

– Разумеется. – Она рассмеялась. – Вы же не думали, в самом деле, что её светлость сможет удержаться и не написать мне, поведав обо всём в подробностях.

Татьяна свела брови.

– Так все знают?

– Боже мой, нет! – Наташа отрицательно покачала головой. – Герцог единственный, кому всё известно, за исключением его матушки и меня. Даже моему сыну до сих пор неведомо, кто вы такая. Мне с трудом верится, что вы, в конце концов, оказались здесь. Я как раз говорила своему отцу, что в этом мире чудесным образом возможно всё, и тут появились вы.

– Вашему отцу? – Мэтью наморщил лоб в замешательстве.

Наташа кивком указала на небольшой портрет, висевший на стене возле неё. Полотно, размером не более девяти квадратных дюймов, было вставлено в позолоченную раму с искусной резьбой.

– Это ведь та картина, что София привезла с собой из Авалонии? – Татьяна подошла ближе, чтобы рассмотреть портрет.

– Именно так. Её муж, мой отец.

– Я не думала, что он был настолько молод. – Мужчина, смотревший на неё с картины, скорее всего, был ненамного старше самой Татьяны. Красивый и статный, он излучал такую уверенность, словно чувствовал себя неуязвимым.

– Этот портрет был сделан за несколько месяцев до его смерти. До недавнего времени картина находилась в Уортингтонском замке. – Наташа тихо рассмеялась. – Я часто разговаривала с ним, точнее, с его портретом, когда была ещё ребенком, а теперь это уже стало привычкой, которую мне никак не удаётся побороть.

– Должно быть, вашей матушке непросто было везти его через всю Европу, – встав рядом с Татьяной, Мэтью внимательно рассматривал раму. – Он выглядит довольно громоздким.

– О, это не та рама, в которой портрет находился изначально. Матушка везла картину свёрнутой в рулон. Эта же, – Наташа кивнула на раму, – была изготовлена несколько позднее.

– Едва ли это имеет значение, милорд, – вставила Татьяна, подавив в себе намёк на недовольство, возникшее при виде мужа, продолжавшего увлечённо разглядывать картину.

– Возможно, – сдвинул брови Мэтью. – Надо сказать, я не большой знаток искусства, однако рама кажется мне слишком массивной, учитывая размеры полотна.

– Вы полагаете? – скрестив руки на груди, Наташа рассматривала портрет. – Никогда не обращала на это внимание.

Татьяна задушила своё растущее нетерпение.

– Думаю, она выглядит вполне подобающе, – сказала она, постаравшись добавить веселых ноток в голос.

Мэтью не замечал её.

– Кажется, центр тяжести почему-то смещён. – Он протянул рук и провёл пальцем по резной раме. – Порожек слишком широкий, а резьба… – Он наклонился ближе, и глаза его слегка расширились, но никто кроме Татьяны этого не заметил. Выпрямившись, Мэтью встретился глазами с Наташей. – Резьба очень занятная.

– Мне тоже так всегда казалось. – Слова леди Бомонт были обращены к Татьяне, но она не сводила глаз с Мэтью. – У тебя необычайно умный муж.

– Возможно, это одно из его самых невыносимых качеств, – сладким голоском парировала Татьяна.

Мэтт бросил на неё взгляд и ухмыльнулся.

– Готов поспорить, в настоящий момент оно уже не так невыносимо.

Наташа засмеялась.

– Полагаю, нам следует продолжить нашу беседу наедине.

– Скорее, только вам двоим, – возразил Мэтью. – Я же пока настолько доволен собой, что, боюсь, это сделает меня ещё невыносимее.

– Если такое вообще возможно. – Татьяна перевела взгляд с мужа на кузину и обратно. – У меня такое определённо неприятное чувство, будто это какая-то шутка, которую вы находите чрезвычайно забавной, в то время как я совершенно не имею понятия, о чем идёт речь.

– Очевидно, в таком случае настало время тебе присоединиться к нам, – взяв Татьяну за руку, Мэтью поднес её ладонь к раме, а затем провел ею по резьбе. – Посмотри внимательней, принцесса.

Она рассматривала завитки, изгибы и углы, образующие замысловатый узор, и уже было хотела убрать руку, когда взгляд её зацепился за изображение полумесяца. В одно мгновение сложный рисунок резьбы вдруг стал совершенно понятным. Татьяна просто не могла поверить своим глазам.

Наследие – это та ниточка, что связывает прошлое и будущее.

Рама представляла собой целые каскады звезд, лун и небесных тел. Девушка затаила дыхание и, резко обернувшись, посмотрела в глаза Мэтью.

Наклонившись к её ушку, он тихо произнес:

– Полагаю, ваше высочество, вы нашли свои Небеса.

– Я не могла просто отдать их вам, – оправдывалась Наташа. Они с Татьяной сидели на софе в маленькой библиотеке, располагавшейся сразу за парадными комнатами. – Нет, не совсем так. Я могла отдать их и искренне намеревалась так и поступить, если бы вы пришли ко мне.

Татьяна посмотрела на неё в замешательстве.

– Мне сказали, что вы путешествуете и в настоящее время находитесь за пределами Англии.

Наташа на мгновение наморщила лоб.

– Я вернулась уже несколько недель назад. Конечно, меня не было в городе… – Она пожала плечами. – Вряд ли это имеет значение. Теперь вы здесь, и мне не терпится, наконец, исполнить обещание, данное мною матушке.

– Обещание?

– Мне следует объяснить. – Наташа помолчала, собираясь с мыслями. – Хотя моя мать оставила Авалонию и жизнь в качестве наследной принцессы в прошлом, тем не менее, она продолжала близко к сердцу принимать обязательства, соответствующие этому титулу. Когда она покидала родную страну, её мать, королева, настояла, чтобы София взяла с собой Небеса, дабы сохранить их. Всё дело в этой чепухе о том, что якобы Авалония стоит до тех пор, пока Небеса пребывают в сохранности, о праве на трон и прочих предрассудках. Но королева, видимо, чтобы облегчить эту ношу, также вручила дочери и письмо, в котором говорилось, что Небеса не так важны, как наши жизни. Моей матери никогда не пришлось делать этот выбор, но и по сей день мне неизвестно, какое решение она тогда бы приняла. Так или иначе, она заставила меня поклясться, что после её смерти я стану хранительницей Небес, пока законная хранительница – наследная принцесса Авалонии – не придет, чтобы объявить о своих правах и вернуть драгоценности туда, где их законное место. Только боюсь, что их вынули из золотого браслета, и я совершенно не представляю, что с ним произошло после.