Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 48

Жена Потанина медленно поправлялась; оставаясь дома, она рисовала масляными красками цветы, которые приносил Григорий Николаевич, или выходила с палитрой на берег бурной речки и рисовала виды местности.

Из-за болезни жены Потанин решил закончить экспедицию и итти назад, в Пекин. Он разделил караван; жену, Кошкарова и багаж отправил прямой дорогой через Ячжоу в Цзагутин, а сам с Рабдановым, двумя монголами и носильщиками для вещей пошел туда же пешком по горам окраины Тибета.

Путешественники шли по глубоким долинам горных рек бассейна реки Тун-хэ. Склоны долин местами представляли хвойные леса, местами — густые заросли кустарников, а в верховьях долин — альпийские луга. На дне долин встречались китайские деревни, а на склонах видны были тибетские, которые располагались уступами, одни дома выше других, и казалось, что плоские крыши нижних домов служили террасами для вышележащих. У каждой тибетской деревни возвышалась башня, которая была в два- три раза выше домов, также многоэтажных, и, очевидно, являлась сторожевой. В больших деревнях было несколько башен.

У тибетских домов нижние этажи были каменные, а самый верхний — деревянный, в виде надстроек по трем сторонам плоской крыши.

В одной из деревень Потанину отвели такой верхний этаж, который хозяином дома был превращен в пчельник, — на плоской крыше стояли колоды с пчелами. Не зная этого, путешественники уселись на колоды и подверглись нападению пчел, которые забирались в рукава под белье и жалили. В комнаты мезонина принесли можжевельник и устроили дымокур, чтобы выгнать пчел хотя бы из комнат. Но их налетело очень много на растения, принесенные путешественниками, а от дыма они очумели и, перестав летать, ползали всюду, кружились и заползали на людей. Пришлось переселиться в другой этаж.

Через реки местами приходилось переходить по висячим мостам на канатах. На этих мостах поперечные доски были положены далеко одна от другой, и носильщики не рисковали итти по ним друг за другом, так как при этом мост начинал раскачиваться; они переходили мост по одному.

В разных местах над гребнями гор высились снеговые вершины, а на перевалах из одной долины в другую дорога поднималась выше границы леса. Характерным растением этой местности была облепиха, которая в некоторых долинах представляла деревья по десяти метров высотой со стволом в пять метров в окружности при основании. Верхушки этих деревьев были плоские и напоминали итальянские пинии. Со скал, стеснявших дно долин, часто свешивались цветущие ветви кустов роз и сирени, и каскады белых цветов чередовались с сиреневыми. У верхнего предела леса рододендр образовывал сплошные заросли. Внизу встречались персики и грецкие орехи, посевы кукурузы и риса, а в их верховьях —только посевы ячменя и гречихи.

В верховьях реки Сяо-цзинь-хэ, которая вместе с рекой Да-цзинь-хэ образует реку Тун-хэ, стало холоднее.

Тибетское население этой местности известно под названием чжарун. Наряд женщин был оригинален и состоял из белой юбки, курмы из домашнего черного сукна и из плаща чуври того же сукна. Чуври, сложенный, как плед, вдвое, был наброшен на плечи сгибом кверху и спереди, под горлом углы его были схвачены булавкой или серебряной скобкой с коралловой вставкой. Чуври и курма по краям были обшиты красной каймой. Ноги были обуты в сапоги, обшитые красной и желтой материей. Волосы были заплетены в одну косу, намотанную вокруг темени; на косу были надеты три серебряных кольца, — так, что одно приходилось над лбом, а два над висками. В уши были продеты большие серебряные кольца, на руках они носили медные и серебряные браслеты.

Плоские крыши домов, которые наблюдались южнее, у чжарунов уже не встречались; здесь крыши были двускатные, и это доказывало, что зимой выпадает и долго лежит снег. В верховьях некоторых боковых долин видны были снеговые вершины; склоны гор были покрыты еловым лесом вверху, лиственным и кустами внизу; береза, ива, облепиха и дуб с колючими листьями составляли эти леса нижней части склонов.

Из верховья реки Сяо-цзинь-хэ путешественники поднялись на перевал Хун-цяо выше границы кустов и ночевали под навесом скалы среди альпийских лугов, а на следующий день прошли этот перевал по лугам с цветущими альпийцами среди гольцов с многочисленными пятнами снега (в конце июля). Конец подъема был выложен плитами сланца в виде лестницы.

За перевалом Потанин и Рабданов спустились до густого елового леса, где ночевали вместе с своими носильщиками в шалаше, похожем на самоедский чум из жердей, покрытом еловой хвоей и землей. По соседству был большой сарай для сушки корней лекарственного ревеня, сбором которых в этой местности занимались китайцы. Весь потолок сарая был увешан корнями ревеня, а на полу были разведены костры; в сарае было тесно от мужчин и женщин, сушивших собранный ими ревень, и душно от густого дыма. Поэтому путешественники предпочли ночевать в чуме на голой земле.

Далее дорога шла вниз по долине большой реки, впадающей справа в реку Сун-фан-хэ того же бассейна реки Ян-цзе; здесь опять стали попадаться селения тибетцев-чжарунов с башнями и пашни с бобами, ячменем и коноплей.

Склоны были покрыты лесом, в верховьях боковых долин виднелись острые снеговые вершины, через притоки были перекинуты висячие мосты. Дорога местами поднималась высоко на склон, огибая теснины на дне долин. Миновали монастырь Шат-дуб-лин и г. Цзатоло и 6 августа прибыли в г. Цза-гу-тин, где уже застали часть каравана с багажом и больной Александрой Викторовной, которую Кошкаров привез по прямой дороге через Ячжоу.

Состояние больной не улучшилось, и экспедиция продолжала итти на северо-восток, чтобы перевалить через горы Цзин-линь-шаня и выйти на колесную дорогу в Пекин. Больную несли в носилках; через несколько дней повторился удар, и у нее отнялись руки, ноги и язык. Это случилось около г. Джар-хуа на реке Хей-шуй цзянь, еще в бассейне Голубой реки, к югу от гор, и пришлось изменить маршрут, чтобы доставить больную по более удобному и скорому пути в один из городов, где были европейские врачи в миссиях. Наняли лодку и поплыли вниз по реке. В ближайшем г. Бао-нин-фу оказалась английская миссия, из которой две миссионерки собирались ехать в Шанхай: одна — чтобы выйти замуж за миссионера, а другая — чтобы вернуться по болезни в Европу. Они согласились присоединиться к экспедиции и ухаживать за больной. На лодке рассчитывали спуститься до г. Чун-цын-фу, где были врачи и госпиталь, но через несколько дней, 19 сентября 1893 г., Александра Викторовна тихо скончалась.

По рекам экспедиция с телом умершей спустилась в г. Ханькоу, где русская колония предлагала устроить на своей счет похороны и поставить памятник. Но Потанин боялся огорчить старую мать Александры Викторовны, похоронив ее дочь далеко от родной земли. Тогда русская колония взялась доставить гроб с покойной через Пекин и Калган в Кяхту, где и состоялись похороны 23 января 1894 г. на кладбище собора, у самой границы с Монголией.

Потанин из Ханькоу проехал через Тянь-цзин в Пекин. Потеря жены, сопровождавшей его во всех экспедициях в Центральную Азию и бывшей его верным другом и помощницей, подействовала на Потанина настолько тяжело, что он не был в состоянии вести какие-нибудь наблюдения и поэтому распустил членов экспедиции (кроме Березовского, продолжавшего свои сборы на окраине Тибета) и уехал из Китая, а после похорон жены вернулся в Петербург.

Об этом незаконченном путешествии он составил только небольшой отчет, напечатанный через шесть лет, а занимался в последующие годы главным образом обработкой материалов восточных легенд о сыне неба и сопоставлением их со славянским эпосом.