Грановский - Каменский Захар Абрамович - Страница 33

Ни одно из исчисленных нами воззрений на историю не могло привести к точному методу, недостаток которого в ней так очевиден. Усовершенствованный, или, лучше сказать, созданный Нибуром способ критики, приносит величайшую пользу при разработке источников известного рода, но отнюдь не удовлетворяет потребности в приложенном к полному составу науки методе. В этом случае история опять должна обратиться к естествоведению и заимствовать у него свойственный ему способ исследования. Начало уже сделано в открытых законах исторической аналогии. Остается идти далее на этом пути, раздвигая по возможности тесные пределы, в которых до настоящего времени заключена была наша наука. У истории две стороны: в одной является нам свободное творчество духа человеческого, в другой — независимые от него, данные природою условия его деятельности. Новый метод должен возникнуть из внимательного изучения фактов мира духовного и природы в их взаимодействии. Только таким образом можно достигнуть до прочных, основных начал, т. е. до ясного знания законов, определяющих движение исторических событий. Может быть, мы найдем тогда в этом движении правильность, которая теперь ускользает от нашего внимания.

[…] История не принадлежит ни к числу чисто теоретических знаний, имеющих задачею привести в ясность лежащие в глубине нашего духа истины, ни к прикладным, которых польза не требует доказательств. Очевидно, что практическое значение истории у древних, основанное на возможности непосредственного применения ее уроков к жизни, не может иметь места при сложном организме новых обществ. К тому же однообразная игра страстей и заблуждений, искажающих судьбу народов, привела многих к заключению, что исторические опыты проходят бесплодно, не оставляя поучительного следа в памяти человеческой. Высказав эту мысль, как безусловную истину, Гегель вызвал против нее много не лишенных справедливости возражений. Конечно, ни народы, ни их вожди не поверяют поступков своих с учебниками всеобщей истории и не ищут в ней примеров и указаний для своей деятельности. Тем не менее нельзя отрицать в самых массах известного исторического смысла, более или менее развитого на основании сохранившихся преданий о прошедшем. В лицах, стоящих во главе государственного управления, этот смысл переходит по необходимости в отчетливое сознание отношений, существующих между прежним и новым порядком вещей. Надобно, с другой стороны, признаться, что всеобщая история в том виде, в каком она обыкновенно излагается, не в состоянии сильно действовать на общественное мнение и быть для него источником прочного назидания. Следует ли из этого заключить, что недостатки, нами отчасти указанные, останутся ее всегдашнею принадлежностью, что ее успехи будут стоять только во внешнем накоплении фактов и что из всех наук одна она утратила способность живого движения и органического развития? […Истории] предстоит совершить для мира нравственных явлений тот же подвиг, какой совершен естествоведением в принадлежащей ему области. Открытия натуралистов рассеяли вековые и вредные предрассудки, затмевавшие взгляд человека на природу: знакомый с ее действительными силами, он перестал приписывать ей несуществующие свойства и не требует от нее невозможных уступок. Уяснение исторических законов приведет к результатам такого же рода. Оно положит конец несбыточным теориям и стремлениям, нарушающим правильный ход общественной жизни, ибо обличит их противоречие с вечными целями, поставленными человеку Провидением. История сделается в высшем и обширнейшем смысле, чем у древних, наставницею народов и отдельных лиц и явится нам не как отрезанное от нас прошедшее, но как цельный организм жизни, в котором прошедшее, настоящее и будущее находятся в постоянном между собой взаимодействии. […]

Даже в настоящем, далеко не совершенном виде своем всеобщая история, более чем всякая другая наука, развивает в нас верное чувство действительности и ту благородную терпимость, без которой нет истинной оценки людей. Она показывает различие, существующее между вечными, безусловными началами нравственности и ограниченным пониманием этих начал в данный период времени. Только такою мерою должны мы мерить дела отживших поколений. Шиллер сказал, что смерть есть великий примиритель. Эти слова могут быть отнесены к нашей науке. При каждом историческом проступке она приводит исторические обстоятельства, смягчающие вину преступника, кто бы ни был он — целый народ или отдельное лицо. Да будет нам позволено сказать, что тот не историк, кто не способен перенести в прошедшее живого чувства любви к ближнему и узнать брата в отделенном от него веками иноплеменнике. Тот не историк, кто не сумел прочесть в изучаемых им летописях и грамотах начертанные в них яркими буквами истины: в самых позорных периодах жизни человечества есть искупительные, видимые нам на расстоянии столетий стороны, и на дне самого грешного перед судом современников сердца таится какое-нибудь одно лучшее и чистое чувство. Такое воззрение может служить к ущербу строгой справедливости приговоров, ибо оно требует не оправданий, а объяснений, обращается к самим лицам, а не к подлежащим суждению делам их. Одно из главных препятствий, мешающих благотворному действию истории на общественное мнение, заключается в пренебрежении, какое историки обыкновенно оказывают к большинству читателей. Они, по-видимому, пишут только для ученых, как будто история может допустить такое ограничение, как будто по самому существу своему она не есть самая популярная из всех наук, призывающая к себе всех и каждого. […]

1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд.

2. Ленин В. И. Полн. собр. соч.

3. Грановский Т. Н. Соч. 4 изд. М., 1900.

4. Грановский Т. Н. Лекции Т. Н. Грановского по истории средневековья. М., 1961.

5. Грановский Т. Н. Лекции по истории позднего средневековья. М., 1971.

6. Грановский Т. Н. Лекции по средней истории//Милюков П. Н. Из истории русской интеллигенции. СПб., 1902.

7. Грановский Т. Н. Лекции из средней истории// Время (Пг.). 1862. Т. IX, XI.

8. Грановский Т. Н. Переписка. М., 1897. Т. II.

9. Грановский Т. Н. [Письма к В. В. Григорьеву]// Русская беседа. 1856. Кн. IV.

10. Грановский Т. Н. [Письмо к Е. Б. Чичериной] 11 июля 1848 г.//Литературное наследство. М., 1933. Т. 7–8.

11. Грановский Т. Н. Письмо Я. М. Неверову 28 декабря 1849 г.//Звенья. М.; Л., 1935. V.

12. Грановский Т. Н. Письмо А. И. Герцену 1849 г.// Литературное наследство. М., 1955. Т. 62.

13. Грановский Т. Н. Письма А. И. Герцену июня 1849 и 1850 гг.//Звенья. М.; Л., 1936. VI.

14. Грановский Т. Н. Средняя история. Лекции 1839/40 гг. ОР ГБЛ[21] ф. 178, № 4184.

15. Грановский Т. Н. Лекции по всеобщей истории 1842/43 гг. ОР ГБЛ, ф. 84, карт. 1, № 42.

16. Грановский Т. Н. История средних веков. [Публичный] курс 1843/44 гг. ОПИ[22], ф. 347, ед. хр. 17.

17. Грановский Т. Н. Публичные лекции 1845/46 гг. [История Англии и Франции]. ОПИ ГИМ, ф. 345, ед. хр. 19.

18. Грановский Т. Н. Лекции [по средней истории 1846/47 гг.]. ОР ГБЛ, ф. 178, № 3729.

19. Грановский Т. Н. Древняя история. Курс 1848/49 гг. ОР ГБЛ, ф. 178, № 3798, XIII.

20. Грановский Т. Н. Древняя история. Лекции 1848/49 гг. ОР ГБЛ, ф. 178, № 3598, XVII, тетр. II.

21. Грановский Т. Н. Средняя история. [Лекции 1849/50 гг.]. ОПИЛИМ, ф. 345, ед. хр. 20.

22. Грановский Т. Н. Древняя история. Новая история. Лекции 1850/51 гг. ОР ГБЛ, ф. 178, № 3598, XIV, XXV.

23. Грановский Т. Н. Средняя история. Курс 1853/54 гг. ОР ГБЛ, ф. 178. № 3598, XXII. История средних веков. [Публичные] лекции 1845/46 гг. ОР ГБЛ, ф. 178, № 3598, XXIII.