Фома Аквинский - Боргош Юзеф - Страница 24

Все указанные причины, т. е. возникновение и развитие рабочего движения, борьба с диалектическим и историческим материализмом и необходимость преодоления неортодоксальных течений в лоне церкви, составляют общественноидеологический фон возрождения в конце XIX в. философии Фомы Аквинского. Поэтому появление в 1879 г. энциклики «Aeterni Patris» было не чем-то случайным, а выражением потребностей конкретной исторической ситуации.

По указанию Льва XIII был также начат перевод трудов Фомы на современные языки, чтобы сделать их доступными более широким, чем прежде, кругам общества. Следует подчеркнуть, что в 30-х годах на польском языке было опубликовано несколько десятков вопросов «Теологической и философской суммы», вышедших в издательстве «Wiadomosci katolickie». На титульных страницах первых трех томов имеется надпись: «Переведено по повелению папы Льва XIII».

Параллельно с переводами работ Фомы церковная иерархия в католических странах развернула широкую деятельность по подготовке различных сочинений и периодических изданий, задачей которых являлась популяризация томистского учения. Начали возникать многочисленные университеты, институты и духовные семинарии, в которых почетное место заняла философия Аквината. Характерной чертой деятельности церкви, стремящейся к возрождению доктрины Фомы Аквинского, было привлечение к философскому сотрудничеству светских ученых, поскольку церковь понимала, что эти люди могут сыграть большую роль в пропаганде томистского учения среди общественности, и особенно среди молодежи. По инициативе Льва XIII в Риме создается Академия св. Фомы, в Лувене — Высший философский институт, основанный кардиналом Мерсье (Mercier), который мечтал о том, как пишет ксендз Михальский в уже упоминавшемся предисловии к польскому изданию книги Маритена «Три реформатора», «чтобы томистская философия вышла из убежища, в котором она находилась до сего времени, и встретилась лицом к лицу с современными течениями». Это было началом открытой и зачастую бескомпромиссной борьбы с современным рационализмом, которая имеет своей целью укрепление пошатнувшегося влияния церкви и восстановление возможностей ее дальнейшего воздействия на жизнь современного человека.

Извлечения из произведений Фомы Аквинского отобраны Ю. Боргошем и переведены с латинского языка С. С. Аверинцевым

…Для спасения человеческого было необходимо, чтобы сверх философских дисциплин, которые основываются на человеческом разуме, существовала некоторая наука, основанная на божественном откровении; это было необходимо прежде всего потому, что человек соотнесен с богом как с некоторой своей целью. Между тем цель эта не поддается постижению разумом; в соответствии со словами Исайи (гл. 64, ст. 4): «Око не зрело, боже, помимо тебя, что уготовал ты любящим тебя». Между тем должно, чтобы цель была заранее известна людям, дабы они соотносили с ней свои усилия и действия. Отсюда следует, что человеку необходимо для своего спасения знать нечто такое, что ускользает от его разума, через божественное откровение.

Притом даже и то знание о боге, которое может быть добыто человеческим разумом, по необходимости должно было быть преподано человеку через божественное откровение: ибо истина о боге, отысканная человеческим разумом, была бы доступна немногим, притом с примесью многочисленных заблуждений, между тем как от обладания этой истиной целиком зависит спасение человека, каковое обретается в боге. Итак, для того чтобы люди достигли спасения и с большим успехом, и с большей уверенностью, необходимо было, чтобы относящиеся к богу истины богом же и были преподаны в откровении.

Итак, было необходимо, чтобы философские дисциплины, которые получают свое знание от разума, были дополнены наукой, священной и основанной на откровении (Сумма теол., I, q. 1, 1 с).

Хотя человек не обязан испытывать разумом то, что превышает возможности человеческого познания, однако же то, что преподано богом в откровении, следует принять на веру (Сумма теол., I, q. 1, 1 ad 1).

Различие в способах, при помощи которых может быть познан предмет, создает многообразие наук. Одно и то же заключение, как то, что земля кругла, может быть сделано и астрологом, и физиком, но астролог придет к нему через посредство математического умозрения, отвлекаясь от материи, физик же через посредство рассуждений, имеющих в виду материю. По этой причине нет никаких препятствий, чтобы те же самые предметы, которые подлежат исследованию философскими дисциплинами в меру того, что можно познать при свете естественного разума, исследовала наряду с этим и другая наука в меру того, что можно познать при свете божественного откровения. Отсюда следует, что теология, которая принадлежит к священному учению, отлична по своей природе от той теологии, которая полагает себя составной частью философии (Сумма теол., I, q. 1, 1 ad 2).

…Священное учение есть наука. Следует, однако, знать, что природа наук бывает двоякой. Одни из них таковы, что зиждутся на основоположениях, непосредственно отысканных естественной познавательной способностью, как-то: арифметика, геометрия и другие в этом же роде. Другие таковы, что зиждутся на основоположениях, отысканных при посредстве иной, и притом высшей, дисциплины; так, теория перспективы зиждется на основоположениях, выясненных геометрией, а теория музыки — на основоположениях, выясненных арифметикой. Священное учение есть такая наука, которая относится ко второму роду, ибо она зиждется па основоположениях, выясненных иной, высшей наукой; последняя есть то знание, которым обладает бог, а также те, кто удостоен блаженства. Итак, подобно тому как теория музыки принимает на веру основоположения, переданные ей арифметикой, совершенно так же священное учение принимает на веру основоположения, преподанные ей богом (Сумма теол., I, q. 1, 1 ad 2).

Эта наука (теология) может взять нечто от философских дисциплин, но не потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей доходчивости преподаваемых ею положений. Ведь основоположения свои она заимствует не от других наук, но непосредственно от бога через откровение. Притом же она не следует другим наукам, как высшим по отношению к ней, но прибегает к ним, как к подчиненным ей служанкам, подобно тому как теория архитектуры прибегает к служебным дисциплинам или теория государства прибегает к науке военного дела. И само то обстоятельство, что она все-таки прибегает к ним, проистекает не от ее недостаточности или неполноты, но лишь от недостаточности нашей способности понимания: последнюю легче вести от тех предметов, которые открыты естественному разуму, источнику прочих наук, к тем предметам, которые превыше разума и о которых трактует наша наука (Сумма теол., I, q. 1, 5 ad 2).

По закону своей природы человек приходит к умопостигаемому через чувственное, ибо все наше познание берет свой исток в чувственных восприятиях (Сумма теол., I, q. 1, 9 с).

Путь доказательства может быть двояким. Либо он исходит из причины и потому называется «propter quid», основываясь на том, что первично само по себе; либо он исходит из следствия и называется «quia», основываясь на том, что первично в отношении к процессу нашего познания. В самом деле, коль скоро какое-либо следствие для нас прозрачнее, нежели причина, то мы вынуждены постигать причину через следствие. От какого угодно следствия можно сделать умозаключение к его собственной причине (если только ее следствия более открыты для нас), ибо, коль скоро следствие зависит от причины, при наличии следствия ему по необходимости должна предшествовать причина. Отсюда следует, что бытие божие, коль скоро оно не является самоочевидным, должно быть нам доказано через свои доступные нашему познанию следствия (Сумма теол., I, q. 2, 2 с).

….Бытие божие может быть доказано пятью путями.