Поцелуй смерти (ЛП) - Сойер Мерил - Страница 20

– И как вы поступили?

– Я уехала. С помощью отца изменила имя и начала здесь новую жизнь.

В галерее повисло напряженное молчание. Триш перестала гладить Бренди, и пес сел у ног хозяйки.

– Это сработало. Картер вновь женился и больше меня не беспокоил.

– Ты никогда больше не выходила замуж?

– Нет. Зачем снова через это проходить? Я счастливая, успешная женщина. Если мне нужен кавалер, вокруг полно доступных мужчин.

Тот человек погубил жизнь Триш, почти сломал психику и лишил веры в людей. Как грустно. Она страдала и продолжает страдать. Уитни подумала, есть ли способ помочь?

– Не собиралась так все выкладывать о себе, – Триш замолчала, в ее глазах читалась грусть. – Я редко обсуждаю свое прошлое, поэтому, пожалуйста, сохрани мою историю в тайне.

– Конечно, – тут же заверила ее Уитни.

– Я рассказала это только для того, чтобы вы осознали: я понимаю, через что вы проходите.

Уитни хотела возразить, что ее ситуация совсем не похожа на случай Триш, но эта женщина поделилась с ней настолько личными вещами, что гостья не хотела обесценить эти секреты.

– Я оставила прошлое позади, пока не появились вы, Уитни. Я сразу почувствовала, чтобы должна помочь, но, боюсь, я, наверное, дала плохой совет.

– Что вы имеете в виду?

– Иногда запретительный судебный приказ превращается в смертный приговор. Слышали о том, что женщин убивали их мужья или парни после того, как эти несчастные получили запретительный судебный приказ?

– Я видела много подобных сюжетов по телевизору. Единственное не могу понять, почему…

– Они говорят, то есть психиатры говорят, что когда мужчина понимает, что потерял власть над женщиной, то слетает с катушек. Запретительный приказ имеет большую силу. Мой развод показал Картеру, что у него больше нет надо мной власти, и он не смог с этим смириться.

– Вот значит как.

До вчерашнего инцидента Уитни редко думала о насилии в семье. Она все еще не верила, что Райан может прибегнуть к физической силе.

Триш наклонилась ближе:

– Обращайтесь в полицию, только когда сломаны кости или остались синяки. Их можно сфотографировать. Тогда…

– Уверена, Райан никогда…

– Никогда не говорите никогда. Это самое худшее, что может случиться. Вот что вы сделаете. Будете вести журнал. – Триш встала и подошла к столику. Из второго ящика она достала кожаную папку размером с книжку в мягкой обложке и передала ее Уитни. – Отмечайте время, дату и место каждой встречи. Если будет свидетель, как вчера, запишите его полное имя, адрес и другую контактную информацию.

Уитни подумала об Адаме Хантере. Сколь многое из ссоры он увидел и услышал? Поможет ли в случае необходимости? Нельзя отрицать, ее тянуло к Адаму, но после рассказа Триш не стоит забывать, что в ночь их первой встречи Адам прибегнул к физической силе.

Глава 9

Адам отдыхал в темной гостиной дядиного особняка, задрав ноги на кожаную оттоманку, которой с виду никогда не пользовались. Сейчас ему пришло в голову, что и весь дом казался скорее выставочным образцом, чем местом, в котором кто–то жил. Единственная комната, имевшая жилой вид, – кабинет дяди.

Когда Адам вернулся, то даже не позаботился включить хоть одну лампу. Свет сочился только от наружных фонарей, живописно освещавших растительность и деревья. В доме стояла полнейшая тишина, прерываемая лишь слабым свистом дыхания самого Адама, да изредка слышалось жужжание холодильника из расположенной рядом кухни.

Ночь стала его другом – урок, вынесенный из Ирака. Во тьме враги исчезают, предпочитая сражаться при свете дня. Темнота смягчала острые грани жгучего иракского солнца. В отличие от дня ночь гостеприимно приветствовала Адама. Уменьшая опасности, предоставляя больше возможностей.

Позволяя ему размышлять.

При дневном свете все отвлекало. В темноте же Адам мог сконцентрироваться. Он мысленно перебирал события дня. Он посетил аудитора, назначенного по делу дяди. Адам ожидал встретить какого–нибудь старичка из солидной конторы. А, оказалось, проверять финансовые записи дяди наняли подростка–панка, обитавшего в Марина Дистрикт на каком–то чердаке, который он использовал в качестве и жилья и офиса. Несмотря на татуировку «Макс Дивер» и прическу в виде петушиного гребня, аудитор Адаму пришелся по душе: можно сказать, парень знал свое дело.

Дивер только приступил к делу, но уже описал финансы Кэлвина Хантера как замысловатую «игру в наперстки». По его словам, дядя жонглировал фондами туда–сюда между различными швейцарскими и оффшорными, и другими секретными счетами. Зачем? Дивер объяснил, что слишком рано точно судить, чего хотел добиться дядя этими маневрами.

Клац! Слабый звук заставил Адама резко выпрямиться. Кто–то вставил ключ в заднюю дверь. Уитни. Адам встал и быстро включил лампу рядом с креслом. При янтарном свете под ближайшим кофейным столиком обнаружился Джаспер.

– Джаспер, – ласково позвала Уитни. – Иди сюда, мальчик. Где ты?

Взяв Джаспера под мышку, Адам направился в кухню:

– Он здесь. Со мной.

И, выйдя из–за угла, нашел стоявшую у плиты Уитни. На ней были шорты, подчеркивавшие загорелые стройные ноги, и футболка, которая облегала грудь, что Адам нашел чертовски сексуальным. На щеках играл румянец, грива волос взъерошена. Джипа Уитни под навесом, когда Адам приехал домой, не было. Он бы поклялся, что она где–то еще болтается, заботясь о какой–нибудь своре собак.

Он мог бы позвонить и сказать, что накормит Джаспера, но не сделал этого. Его разум ему не подчинялся. Весь день он не переставая думал о своей соседке. И хотел найти повод увидеться с ней.

– Я не знала, что вы здесь, – произнесла немного скованно Уитни, словно еще побаивалась Адама. – Джаспер поел?

Услышал свое имя, хохлатый китаец лизнул руку хозяина и уставился на него. Отлично. Продолжай в том же духе. По каким–то причинам, которые Адам не мог понять, песик питал к нему слабость.

– Нет. Я только что пришел. Еще не кормил. Почему бы вам этим не заняться, раз уж вы здесь? Я точно не знаю, как с ним обращаться. Покажите мне.

– Ладно.

Она открыла встроенный холодильный шкаф, где стоял большой пакет сухого корма. Адам заметил, что на полках не густо. Еще один признак, что в доме почти не жили.

– У меня не было времени погулять с ним. Думаю вывести его после кормежки.

– Хорошая идея.

Он смотрел, как она зачерпнула серебристой миской с надписью «Джаспер» гранулы. Потом наклонилась, представив ему удобный случай созерцать возбуждающие изгибы прелестного зада.

– Вы заметили красную шишку за ухом Джаспера? – спросил Адам, чтобы поддержать разговор.

– Нет. Где?

Уитни положила миску на пол, и Адам поставил песика рядом.

Взгляды Уитни и Адама скрестились. У него возникло непреодолимое желание протянуть руку и коснуться ее нежной кожи. «Медленно и легонько коснись. Дай ей узнать тебя».

Адам чуть не засмеялся над собой. Когда он покидал Сан–Диего, отбывая в Ирак, то всегда втапливал полный газ на пятой скорости, действуя напористо. Он здорово загорался, если его привлекала какая–нибудь женщина. Столько всего изменилось. Впрочем, нет, подумал он. Мир остался тем же. Адам сам стал другим.

Сейчас он больше смотрел в глубь, чем в те времена. Ранимость Уитни он чувствовал. Она прошла через неприятный развод. И не готова была слишком быстро сойтись с мужчиной.

Джаспер понюхал гранулы, но не выказал ни малейшего признака голода. В отличие от симпатяг дворняжек, которые попадались Адаму, Джаспер сильно не беспокоился насчет еды. Большую часть времени он спал или прятался. И был такой робкий, что трудно представить, чтобы этот пес скакал по кругу на выставке. Но откуда Адаму знать? Он всего лишь раз видел собачью выставку по телевизору и то не досмотрел до конца.

Адам наклонился и взял Джаспера за ошейник. Справа под ухом у песика была красная опухоль размером с десятицентовую монету.