Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Липовецкий Владимир - Страница 82
- Предыдущая
- 82/177
- Следующая
Переход из Кобе для капитана Каяхара был легкой разминкой перед броском через Тихий океан. Кажется, не было такого азиатского порта, в котором он бы ни побывал. Но во Владивосток пришел впервые. И сейчас с высоты ходового мостика с любопытством обозревал окружающую панораму, оценивая взглядом профессионала достоинства и недостатки акватории порта.
Краем глаза он заметил, как от берега отвалил небольшой катер. И сразу спустился в каюту. Через несколько минут к нему постучался старший помощник:
— Господин капитан, к нам пожаловали гости.
— И кто же это?
— Два господина. Хорошо одетые. Они представились служащими Американского Красного Креста.
— Хорошо. Их-то я и ждал.
Первым порог каюты переступил Райли Аллен. А вслед за ним и Барл Бремхолл, для чего ему пришлось низко наклониться.
Низко наклонил голову и Каяхара. Но это было учтивым приветствием.
— Рад видеть вас, господа, на борту «Йоми Мару». Помощник уже доложил, что вы из Красного Креста.
— Мы тоже вас поздравляем с удачным прибытием. — Американцы поочередно пожали протянутую им руку.
— Капитан, — сказал Аллен, уже сидя в кресле, — нам предстоит долгое путешествие. Впереди достаточно времени, чтобы ближе познакомиться и наговориться. А сейчас… Не обсудить ли нам неотложные дела?
— Понимаю, вас беспокоят грузовые операции. Мои люди готовы приступить к работе, как только подойдет баржа.
— Не сомневаюсь, что вы с этим справитесь. Но самое трудное — не погрузка продовольствия и угля.
— Вы имеете в виду русских детей?
— Да, капитан.
— Вот уже месяц, — сказал Каяхара, — как я не перестаю думать об этом. Чуть позже мы спустимся в верхний трюм, и вы увидите, как выглядят спальные места. Все сделано добротно. Но когда представляешь себе, как все четыре трюма заполняют сотни маленьких пассажиров, — становится не по себе.
— У нас есть кому за ними присмотреть. Детскую колонию сопровождают воспитатели.
— Это хорошо. Но я уверен, что на каждого воспитателя приходится по десятку сорванцов.
— Будем надеяться на лучшее, — вмешался в разговор Бремхолл. — Уже сама мысль, что они направляются домой, заставит шатунов присмиреть.
— Или наоборот, — возразил Каяхара, — еще больше возбудит их. Учтите и детское любопытство. Помню, как однажды мы шли на Филиппины. Меня попросили доставить в Манилу двух пассажиров — жену коммерсанта с малолетним сыном. Думаете, он отсиживался в каюте рядом с мамой? Ничего подобного. Мне звонят из машинного отделения — он там. А спустя пять минут я вижу мальчугана рядом с собой в рулевой рубке. Все его интересовало в равной мере — рангоут, якорный ящик, твиндеки, румпельное отделение, радиорубка, не говоря уже о камбузе. Он не оставлял нас в покое даже во время швартовки.
— Но это естественно. Как знать, не стоял ли рядом с вами в ходовой рубке будущий штурман, который придет вам на смену.
— Дай-то Бог. Но в Манилу мы шли всего четверо суток. А на борту был единственный мальчишка.
— Здесь вы правы, — сказал Бремхолл. — Наш рейс продлится не меньше двух, а возможно, и трех месяцев. А детей будет около восьмисот. Не могу дать слова, что они будут отличаться от того мальчика. Как все нормальные дети, они тоже не лишены любопытства. В чем это проявится? Не знаю. Увидим.
Райли Аллен неожиданно расхохотался. Каяхара и Бремхолл с недоумением посмотрели на него.
— Вы знаете, — сказал Аллен, вытирая слезы, — вчера я услышал от одного из подростков, его зовут Федор Кузовков, замечательные слова. Он сказал: «Пароход — японский, деньги — американские, а товар — русский». Под товаром он, конечно, подразумевал себя и своих товарищей.
Сдержанный Каяхара тоже не удержался от смеха:
— Когда он поднимется на судно, познакомьте меня с ним.
— Обязательно познакомлю. И не только с ним. Поверьте, капитан, эти дети достойны не только сочувствия, но и уважения.
— Мне пришлось перевозить всякий груз, — сказал Каяхара. — Уголь, руду, цемент, рис, пшеницу, лес и много чего другого. Но думаю, самый ценный груз «Йоми Мару» примет послезавтра. И клянусь, я его доставлю в сохранности. Ни один волосок не упадет с головы ребенка.
…В тот же день полковник Американского Красного Креста Райли Аллен собрал свой персонал. На столе лежал список тех, кого он выбрал, чтобы взять с собой в «детский рейс». Райли поочередно посмотрел на сидевших перед ним — управляющего делами майора Барла Бремхолла, старшего врача майора Грегори Эверсола, бухгалтера Кларенса Роуленда, инженера Уорда Уолкера, врачей Хелла Девисона, Виктора Бартера, Герберта Коултера, Чарльза Гано, фармацевта Френка Дельгадо, старшую стюардессу Викки Эмброз, спортивного тренера Генри Вудса, сестру-хозяйку Ханну Кемпбелл, старшую медсестру Флоренс Фармер, секретаря Стеси Сноу и медсестру, она же переводчица, Елену Домерчикову.
Речь Аллена началась с цифр. Постороннему они показались бы неинтересными и сухими. Но только не волонтерам, для которых судьба детей стала делом их жизни.
Аллен рассказал, каким будет рейс, какие страны посетит судно. Водоизмещение парохода, на котором они через три дня отправятся в Петроград, — 10 тысяч тонн, средняя скорость — 10-11 миль в час. На борт «Йоми Мару» поднимутся 428 мальчиков, 352 девочки, 16 американцев, 85 русских воспитателей, 78 австрийцев, чехов и венгров… Последних возьмут для обслуживания колонии. Вместе с тем, это даст им возможность добраться домой. Японский экипаж состоит из 66 моряков.
Средний возраст детей — 12-15 лет. Самому старшему 19 лет, а самому младшему три года.
Морское путешествие — дорогостоящий проект. Переоборудование парохода обошлось в 100 тысяч долларов. По расчетным данным (они окажутся заниженными), фрахт судна, включая расход угля, исчисляется 4500 долларами в день. За время рейса продовольствие будет стоить 75 тысяч долларов. Предстоят и другие расходы, в том числе заработная плата.
— Да, это дорогой груз, — заключил первую часть своей речи Аллен. — Но его стоимость определяется не деньгами. Мы должны передать России самое ценное — ее будущее.
Аллен отложил листок с цифрами.
— Размеры нашего парохода, — продолжил он, — более впечатляющи, чем то судно, которое было в распоряжении праведника Ноя. Напомню, что ковчег имел в длину 300 локтей, в ширину — 50, в глубину — 30. Тоннаж нашего парохода существенно больше, не говоря уже об удобствах плавания. Вспомним, что у Ноя не было и такого большого персонала, как у нас. Отобранная для «Йоми Мару» команда не может потерпеть поражения. Мы долго работаем вместе и хорошо узнали друг друга. Американский персонал должен задавать тон во время путешествия. И русские, и японцы, и военнопленные будут судить о нас по нашей дисциплинированности, нашему мужеству, нашей бодрости, нашей морали, нашей готовности прийти на помощь. Общая атмосфера на судне будет зависеть от нас. Если мы будем в дурном настроении — все на пароходе будут в дурном настроении… Если мы утром встанем с улыбкой, и будем улыбаться весь день, и пойдем спать с такой же улыбкой, чтобы ее хватило и на следующий день, — то это придаст силы всему населению парохода. Мы отправляемся в путешествие на три месяца, возможно, с самыми впечатлительными на свете детьми… И со взрослыми, столь же живо воспринимающими неуловимую атмосферу оптимизма и бодрости. Ной в одиночку справился с задачей более трудной, чем наша. Его ковчег был забит до отказа, но был пронизан его духом. Он плыл по мрачным водам с верой, надеждой и проницательностью, столь большими, и силой воли, столь несгибаемой, что его экспедиция остается высоким примером для каждого из нас. Ной выдержал это испытание в течение сорока дней и сорока ночей. И перенес его с улыбкой, питая достаточно веры в благость Божью. Он выпустил во тьму над утихающими водами сквозь мрак и уныние затопленного мира голубя надежды, который вскоре принес ему свежий масличный лист, что говорило о возрождении жизни и вторичном шансе к преуспеванию человеческой расы.
- Предыдущая
- 82/177
- Следующая
