Статьи и выступления - Драйзер Теодор - Страница 29
- Предыдущая
- 29/42
- Следующая
Что ж, она научила меня, что 50 центов в час и пятидневная неделя при шестичасовом рабочем дне — недостаточное возмещение за неограниченные привилегии и монополии, захваченные нашей денежной аристократией, которая, прочно обосновавшись у нас в Америке, ставит своей целью не улучшение жизни трудящихся и даже не культурный расцвет своего, привилегированного класса, а только внешний блеск и бессмысленное, праздное существование. И пока монополии не будут сметены с лица земли, пока массы не будут должным образом вознаграждаться за свой труд, пока так называемые «высшие классы» не сольются с народом в качестве простых рабочих, я не поверю, чтобы великая война дала миру что-то хорошее — за исключением нового строя в России, на которую по-прежнему с надеждой смотрит человечество! Именно этому, если хотите, научила меня мировая война!
Р. S. Я отнюдь не считаю, что разумный строй может сделать человека ангелом, но он может помешать ему окончательно превратиться в черта!
1934 г.
Перевод Р. Гальпериной
ДВА МАРКА ТВЕНА
Как и многие другие, изучавшие американскую литературу, я часто задумывался над той психологической и литературной загадкой, какою является Марк Твен. Американец из Средне-Западных штатов Теннесси — Миссури, выросший на уединенной ферме, в семье мелких рабовладельцев, он до сих пор в представлении большинства американцев остался не крупнейшим и оригинальным мыслителем-пессимистом, каким был на самом деле, что доказывает ряд его наиболее ценных вкладов в американскую литературу, — но неисправимым шутником и неистощимым юмористом, который и при жизни и после смерти так забавлял читателей всего мира, что они даже теперь не могут отнестись к нему настолько серьезно, чтобы понять, сколь мрачно и механистично было его мировоззрение.
Если бы ему случилось познакомиться с Жаком Лебом!
Если бы он мог предвидеть направление научной мысли за последние двадцать лет!
Как бы то ни было, для большинства он остался насмешливым, остроумным биографом Тома Сойера, Гекльберри Финна, Простофили Вильсона и только для немногих — тонким и глубокомысленным создателем «Таинственного незнакомца» (книга эта все еще продается как рождественский подарок для детей) и «Что такое человек» — произведения, которые Леб приветствовал бы, как материал, дополняющий его механистические выводы в области биологии.
Как это могло произойти? Не было ли с самого начала двух Марков Твенов, как предполагали некоторые критики по прочтении книг «Что такое человек» и «Таинственный незнакомец»? Помнится, еще в 1910 году, в редакции издательства «Харпер и братья», которое и теперь еще выпускает произведения Марка Твена, я узнал, что действительно было два писателя, носивших это имя: один — прославленный, пользующийся огромным успехом, автор произведений, которые все знали и одобряли как произведения, полные здорового юмора, хотя и несколько резко изображавшие более или менее простительные недостатки американского характера, и другой — неизвестный Твен, который приносил свои изумительные рассказы в духе Рабле тогдашним представителям издательства «Харпер и братья» — Ф. А. Дюнеку и Ф. Г. Лею. Обоим им пришлось бы пустить в ход все свое дипломатическое искусство, осмотрительность и настойчивость, чтобы, — как они говорили, — «защищать Марка» от яростного и непреклонного консерватизма американцев — если не всего мира — в том случае, если бы какой-либо из этих его рассказов дошел до читателей. В подтверждение этого у меня имеется рукопись его произведения «1601 год — Беседа у очага во времена Тюдоров» с предисловием Альберта Биглоу Пейна и комментариями Дэвида Грея, Джона Хэя и других. Этим все сказано. Те, кто в курсе дела, — поймут. Остальные — спросят.
Но мое внимание, как и внимание многих, привлекал не особый, поистине раблезианский по силе дар юмора, парадокса, преувеличения и острой шутки, преобладавший у Твена, а его менее заметный для широкой публики и, так сказать, затаенный дар, его талант изображать мрачное и разрушительное, его лирические и скорбные размышления о смысле или бессмысленности жизни, а также сила и ясность его реализма и критики. Все это находило отражение не только в таких опубликованных его произведениях, как «Жанна д'Арк», «Человек, который совратил Гедлиберг», «Таинственный незнакомец» и «Что такое человек», но и в различных отрывках и критических замечаниях, которые можно найти в его переписке и в еще не опубликованной автобиографии, — теперь читатель сможет с нею ознакомиться, так как уже прошло двадцать пять лет после смерти писателя, — срок, который, по желанию Твена, должен был пройти, прежде чем эта автобиография увидит свет.
Но будет ли это сделано? Очередной том собрания сочинений Твена, который выйдет в этом году, покажет это.
Слишком еще велика финансовая заинтересованность в его ранних, более соответствующих духу условностей произведениях.
И тем не менее в 1895 году, хотя и под псевдонимом, была опубликована «Жанна д'Арк»; Твен сам потребовал, чтобы она вышла под чужим именем, настолько отличалась она от тех его произведений, которые в то время нравились ему самому. Он опасался неблагожелательного приема и, прежде чем поставить свое имя, хотел узнать, как отнесется читатель к его книге. И если бы ее приняли плохо, книга так и осталась бы под псевдонимом вплоть до смерти Твена. Но, как ни своеобразно было это произведение, общее мнение было благожелательным, и Твен признал свое авторство. Однако «Жанна д'Арк» никогда не расходилась так хорошо, как «Простаки за границей», «Гекльберри Финн» или «Том Сойер».
Вскоре после этого (1898) Твен написал две вещи, совершенно непохожие на все то, что он создал раньше; это — «Таинственный незнакомец» и «Что такое человек». Твен воздержался от опубликования их, и они вышли лишь в 1916 году — через шесть лет после его смерти. А пока они лежали в ящике его письменного стола, Твен издал — за период между 1898 и 1910 годом — годом его смерти — «Монолог короля Леопольда», «Детектив с двойным прицелом», «Дневник Евы», «Христианскую науку» и произведение более смелое, но зато более смешное, а потому и более безопасное: «Человек, который совратил Гедлиберг»; здесь впервые прорвался иной юмор, непохожий на привычный смех Твена, в котором он находил спасение от окружающего его гнусного мира. Кроме этого, вышла его не менее смешная книга «Путешествие капитана Стормфилда в рай».
Однако, кроме «Таинственного незнакомца» и «Что такое человек», имеются и другие, еще не опубликованные произведения Твена. Когда же они увидят свет? В наше реакционное время? Сомневаюсь.
Чтобы дать вам возможность составить себе мнение об этих произведениях Твена и доказать, что после его смерти были опубликованы строки, которые он никогда не решился бы опубликовать при жизни, я приведу отрывки из его автобиографии, которая увидела свет лишь в 1924 году, но в которую не вошли, однако, все его высказывания о жизни и его эпохе (полная автобиография Твена должна появиться в 1935 году). Позвольте процитировать то, что приведено в виде факсимиле на заглавном листе его биографии: «Я пишу из могилы. Только при таком условии человек может быть до некоторой степени откровенным. Вполне и безгранично откровенным он не может быть ни в могиле, ни вне ее» (курсив мой. — Т. Д.).
Далее (также из I тома его автобиографии):
«На свете ничего не дается даром; вы платите за все, хотя бы на пятьдесят процентов дороже, в знак же благодарности — на тысячу. Благодарность — это долг, который обладает способностью возрастать, подобно требованиям вымогателя: чем больше платишь, тем больше с тебя требуют. Со временем вы начинаете сознавать, что любезность, оказанная вам, превратилась в проклятие, и вам уже хочется, чтобы ее вовсе не было».
И дальше:
«Что касается человека, то это слишком обширная тема, чтобы обсудить ее полностью, а потому на этот раз я коснусь лишь одного или двух вопросов, относящихся к этой теме. Мне хочется рассмотреть человека вот с какой точки зрения — предположить, что он не был создан для какой-либо определенной цели, ибо он не служит ни одной из таких целей, — что он, по-видимому, даже не был создан преднамеренно и что когда он развился из простейшего организма и превратился в то, чем он является сейчас, то это, вероятно, удивило и огорчило Создателя… Ибо история человека во всех странах, во все эпохи и при всех обстоятельствах дает бесчисленное множество доказательств того, что из всех живых существ он — самое отвратительное. Из всех земных существ только он один наделен коварной злобой.
А ведь это самый низменный из всего множества инстинктов, страстей, пороков и самый омерзительный. Одно это ставит человека ниже крыс, червей, трихины. Он — единственное существо, которое причиняет боль ради развлечения, зная, что это боль. Правда, если кошка знает, что она причиняет боль, играя с перепуганной мышью, то мы должны допустить исключение для человека и считать, что в моральном отношении он сравнялся с кошкой. Все живые существа убивают — тут, по-видимому, нет исключений; но только человек убивает ради забавы; он один убивает коварно, он один убивает из мести. Таким образом, из всех живых существ у него одного гнусная душа.
Так, значит, его следует превозносить за благородные качества, привлекательность, нежность, мягкость, ласковость, мужество, преданность, терпение, выдержку, осторожность, за разнообразные чарующие и привлекательные черты, присущие его духовному облику? Но другие животные также обладают всем этим, однако им чужды гнусность и испорченность человека».
- Предыдущая
- 29/42
- Следующая
