Игрок - Sabatini Rafael - Страница 47

• Предыдущая
• 47/65
• Следующая

— Ладно. Поглядим, что из всего выйдет.

— Может быть, неплохо выйдет.

— А ты не думаешь, что строишь на песке?

— Песок превратится в камень, как только потекут товары из-за океана.

— А они успеют?

— Должны.

Уилл вздохнул и наморщил лоб. Он заговорил с сильным шотландским акцентом:

— Ты должен совершить чудо, как Моисей, добывший из камня воду.

— С той только разницей, что он добыл воду, а я добуду золото. Но пока следует еще поработать, чтобы быть готовыми к выходу указа.

Указ был обнародован в конце месяца и утвержден парламентом со скрытым неодобрением. Согласно ему отменялась существующая аренда на сбор налогов, и право сбора передавалось Индийской компании. Тем, кто вложил деньги в организацию сбора налогов, они возвращались. Аналогичным образом возвращались деньги и владельцам государственных обязательств. Держатели всех этих ценных бумаг должны были явиться в казначейство, где им выдавали квитанции, на которых указывалась сумма. Эту сумму они могли, не откладывая, получить в Индийской компании по желанию золотом или банкнотами.

Принимая во внимание, что денежная надбавка тем, кто предпочтет банкноты, остановит на них выбор большинства, регент согласился с требованием Лоу увеличить их выпуск. Эти банкноты затем должны были уничтожаться при продаже на них очередной серии акций Индийской компании.

Перед самым выходом указа, делавшего Джона Лоу фактически главным управляющим Франции и вручавшего ему неограниченную власть, граф и графиня Стэр нанесли лаэрду Лауристонскому и его супруге визит по довольно серьезному поводу. Эта встреча, принимая во внимание общественную значимость ее участников, могла считаться официальной.

Мистер Лоу оказывал теперь слишком большое влияние на политику страны, в которой жил. В его руках находилась вся торговля Франции и ее колоний и, таким образом, примирение с ним было желательным не только для отдельных людей, но и для целых государств.

Свидетельством тому были указания, полученные графом Стэром от его правительства. Он принес предложения об укреплении торговых отношений между Англией и Францией. Кроме общих пожеланий английское правительство делало также и конкретные шаги навстречу. Так, оно отменяло, в частности, запрет для мистера Лоу на въезд в страну.

Мистер Лоу выслушал эти предложения с полном вниманием и благосклонностью, внутренне оставаясь совершенно спокойным.

Однако рассказ графини Стэр оставил мистера Лоу спокойным только внешне. Ее новости взволновали его крайне сильно. Ее родственница, графиня Орн, рассказала она, только что приехала в Париж из Дордони, чтобы встретиться с лордом Стэром и уладить дела в отношении своей недвижимости в Англии.

— Вряд ли она пробудет долго и будет принимать участие в приемах, учитывая, что ее ужасный муж до сих пор в тюрьме.

Она посмотрела на мистера Лоу, словно ожидая его комментариев. Ее близко сидящие глаза внимательно изучали его бесстрастное лицо. Он ограничился только легким кивком головы, и она продолжала:

— Госпожа Орн уверяла меня, что вы ее старый друг. Еще с тех времен, когда был жив этот негодник Красавец Уилсон.

Лукавая улыбка на ее лице при этих словах была ему крайне неприятна. Строгое выражение его лица вызвало у нее вздох.

— Случилось то, чего я так боялась. Бедняжка оказалась так же несчастлива со своим вторым мужем, как и с первым. Я очень хочу, чтобы она уехала из Франции домой, в Англию, и я подумала, что вы, ее старый друг, могли бы помочь мне убедить ее принять такое решение. Надеюсь, ваше влияние окажется решающим в том, что все мы, ее друзья, так ей желаем.

— Боюсь, ваше сиятельство сильно преувеличивает степень моего влияния на графиню, — сухо ответил он.

— Не могу себе это представить, мистер Лоу. По крайней мере, вы обязаны попробовать, если, конечно, — на ее лице снова показалась ненавистная ему улыбка, — вы сами не предпочитаете, чтобы она оставалась во Франции.

— Не могу понять, почему ваше сиятельство считает, что я могу в этом вопросе иметь какие-либо предпочтения?

— Ах! — улыбка превратилась в смех. Его визгливость привлекла к ним внимание Катрин, беседовавшей с графом, и мистер Лоу поразился бледности ее лица.

— Что вы находите во всем этом смешного, леди Стэр?

Ее сиятельство лукаво подмигнула.

— А это секрет, моя дорогая. Мудрая жена не должна лезть в тайны своего мужа.

— Леди Стэр признает, что у нее мудрость отсутствует, — пошутил его Сиятельство.

Катрин не обратила на эту шутку внимания. Ее глаза остановились на лице мужа. Она находила подозрительным его каменное спокойствие. Но она молчала о своих подозрениях до тех пор, пока гости не удалились.

— Лорд Стэр сказал мне, что графиня Орн возвратилась в Париж, — сказала она, дрожавшим от напряжения голосом. — Это и есть забавная тайна леди Стэр?

— Да, она по-дурацки назвала это так.

Она с неприязнью улыбнулась:

— Я удивлена нахальством этой дамы, появляющейся в Париже, в то время как ее опозоренный муж находится в Бастилии.

— Разве Далримпл не сказал тебе, что она приехала по делам своей недвижимости в Англии?

— Да, сказал. И даже уточнил, что ее поместье в Англии называется Харпингтон. А я и не подозревала. Разве не таков был титул твоей любовницы, которая потом стала любовницей короля Вильгельма?

У него все поплыло перед глазами. Каким-то чудом он смог сохранить обычную невозмутимость.

— Ты всегда знала, что я женился бы на ней, если бы у меня была такая возможность. Но то, что она была моей любовницей, — это ложь. Ты во многих женщинах видела моих любовниц, Катрин, и я всегда старался развеять твои подозрения, какими бы необоснованными они ни были. А по поводу Маргарет Огилви я тебе скажу, что это самая подлая клевета из всех.

— А почему ты так стараешься защитить именно ее?

— Твои подозрения питаются плодами твоей фантазии, Катрин.

— Подозрения! Эти подозрения питает не моя фантазия, а ты сам. Почему ты никогда не говорил мне, что эту женщину зовут Маргарет Огилви? Что ты скрываешь, если тебе нечего скрывать? К тому же она имела наглость приезжать сюда — в мой дом! А ты говоришь, подозрения! — она горько рассмеялась. — Знай, что это мое подозрение разделяет и граф Орн. И это для него не подозрение. Он в этом убежден и еще заставит тебя ответить за это. Кстати, не из-за этой ли женщины ты тогда убил Эдуарда Уилсона?

— Убил! — он вышел из себя. — Зачем же ты ехала в Амстердам к соблазнителю и убийце? Веря во все это, ты тем не менее поехала за мной.

— Я любила тебя, да простит мне Бог эту глупость. Я поехала за тобой, потому что ты нуждался во мне тогда.

— Ты поехала, чтобы утешить меня? — его губы дрогнули. — Чтобы утешить меня сообщением, что любимая мною женщина стала любовницей короля?

— Чтобы излечить тебя от страсти к этой девке. Ты должен был отказаться от нее сам, если бы в тебе была хоть капля гордости. Я хотела заботиться о тебе в твоей ссылке. Бог знает, что все эти годы ты так обращался со мной, что я хотела умереть, — потом в неожиданном порыве страсти она крикнула ему: — Иди к этой женщине. Иди! Она здесь, в Париже, и ждет тебя. А зачем же еще она явилась? Ты думаешь, я не понимаю, что все эти консультации с лордом Стэром только повод. Иди к ней сейчас же. Иди!

Она бросилась из комнаты. Он не сделал попытки удержать ее, понимая, что убедить ее в чем-то сейчас невозможно.

Он остался в комнате в состоянии сильного душевного волнения. Подобное чувство он уже испытывал за те двенадцать лет, что они провели вместе, но сегодняшнее было самым сильным. Подавляемая ярость, а отчасти и сознание того, что приехала Маргарет, вызвали это волнение. Соблазн увидеть ее возник бы у него в любом случае, но после жестоких слов Катрин чувство долга перед ней, и так-то слабое, пропало практически совсем.

В таком настроении он вошел в свой кабинет, где его уже ждали брат и Ангус Макуэртер.

• Предыдущая
• 47/65
• Следующая