Князь вампиров - Шэн Даррен - Страница 23

— Его звали Гэвнер Перл, — пропел он. И все повторили за ним. — Он умер с честью.

— Он умер с честью, — отозвались скорбящие.

— Да улетит его душа в рай, — закончил он.

Мы повторили и эту фразу, и не успело затихнуть эхо, как два Хранителя крови, сделав какие-то пассы над телом Гэвнера, подожгли ветки и листья под носилками и тут же отступили.

Пламя быстро пожирало тело нашего друга. Хранители знали свое дело и все подготовили так, что сожжение не заняло много времени. Я никогда прежде не видел кремации. Было что-то успокаивающее в том, как языки пламени плясали по телу, как дым поднимался к трещинам в потолке, будто это и была душа Гэвнера, улетающая в рай.

Я остался доволен, что пошел на похороны, и еще искренне обрадовался, что нас выпроводили из Зала до того, как Хранители должны были собрать кости Гэвнера, перетереть их в пыль и ссыпать в один из горшков, которыми были уставлены все полки по стенам. Такое зрелище я не смог бы вынести.

До Арры должны были кремировать еще троих. Мы с мистером Джутингом и Хоркатом решили подождать в коридоре. К нам подошли Себа Нил и Вейнис Блейн — хромой интендант вел слепого распорядителя игр. Они остановились поболтать с нами. Извинились за то, что пропустили кремацию Гэвнера. Вейнису меняли повязку на глазу, так что они с Себой не успели.

— Как глаз? — спросил мистер Джутинг.

— Нету больше глаза, — задорно ответил Вейнис, как будто глаз такая мелочь, на которую даже внимания обращать не стоит: есть — нет. — Я теперь слепой, как крот.

— Но ты же сказал, что тебе меняют повязки, лечат…

— Это для того, чтобы не началось заражение и не пошло в мозг, — объяснил Вейнис.

— Вы так говорите, будто совсем не расстроены, — сказал я, разглядывая повязку у него на глазу и дума я, как, должно быть, ужасно стать слепым.

Вейнис пожал плечами:

— Я бы предпочел жить с глазом, но раз так — делать нечего. Все равно это еще не конец света. Я еще слышу, различаю запахи, могу искать дорогу на ощупь — в общем, не пропаду. Конечно, не сразу привыкаешь, но я же научился жить с одним глазом, научусь и без единого.

— Собираешься покинуть Гору? — поинтересовался мистер Джутинг.

— Нет, — ответил Вейнис. — Случись такое раньше, я бы так и сделал. Я бы, как принято, стал скитаться по свету, пока не найду свою смерть. Но пришествие Властелина вампирцев все изменило. Парис попросил меня остаться. Я могу тут пригодиться: хотя бы помогать на складах или в кухне. Теперь у нас каждый вампир на счету. Если я останусь, то более молодой и крепкий вампир, которого я тут подменю, сможет сражаться с вампирцами.

— И я тоже остаюсь, — сообщил Себа. — Мне не разрешили уйти. Так что большому миру с его приключениями придется подождать. Теперь обязанность всех, даже старых и больных, вносить посильный вклад в общее дело. Сейчас не время ставить свои интересы выше интересов клана.

При этих словах я аж вздрогнул. Курда говорил о том же самом. Это он считал, что неправильно и жестоко избавляться от слабых и больных. Какая ирония, что его предательство и смерть привели к тому, что вампиры стали соглашаться с тем, что он говорил!

— Так, значит, твое предложение снимается? — спросил мистер Джутинг у Себы. Он должен был занять пост интенданта, когда Себа подаст в отставку.

— Да. Но я уверен, Князья и тебе найдут какую-нибудь работку. — Он улыбнулся. — Может, пол подметать станешь.

— Может, и стану, — тоже с улыбкой ответил мистер Джутинг. — Мика уже предложил мне остаться и снова занять пост Генерала, но я сказал, что пока не могу об этом думать. Решу потом, когда хорошенько все взвешу.

— А как Даррен? — поинтересовался Вейнис. — Князья уже решили что-нибудь?

— Нет пока. Мика обещал пересмотреть его дело, как только закончатся похороны. Я уверен: его простят.

— Надеюсь, — не очень уверенно согласился Вейнис. — Только смертный приговор еще ни разу не отменяли. Князьям придется изменить наши законы, если они хотят сохранить Даррену жизнь.

— Тогда им придется их изменить! — сердито воскликнул мистер Джутинг и даже подался вперед.

— Тише ты, Лартен, — вмешался Себа. — Вейнис ничего плохого не хотел сказать. Просто это сложное дело, и его придется хорошенько обмозговать, прежде чем принять какое-нибудь решение.

— Что значит «какое-нибудь» решение?! — продолжал злиться мистер Джутинг. — Я обещал Арре, что не дам им убить Даррена. Она сказала, что он заслужил право жить, и каждый, кто осмелится оспорить ее последнюю волю, будет иметь дело со мной. Хватит уже смертей! Я больше такого не потерплю!

— Ну, может, еще все обойдется, — со вздохом утешил его Себа. — Мне кажется, Князья благосклонно настроены. Они не любят делать исключения, но, надеюсь, в этом случае сделают.

— Посмотришь, что будет, если они попробуют его убить.

Мистер Джутинг хотел еще что-то добавить, но тут в крематорий внесли носилки с Аррой. Мистер Джутинг замер и с тоской поглядел ей вслед. Я обнял его за плечи с одной стороны, Себа — с другой.

— Мужайся, Лартен. Она бы не хотела, чтобы похороны прошли тихо.

— Я умею держать себя в руках, — тут же надменно сообщил мистер Джутинг и добавил шепотом: — Но я так ее любил, я любил ее всей душой и всем сердцем. И всегда буду любить.

Когда носилки с Аррой поместили в печь, нам разрешили войти. Впереди — мистер Джутинг, за ним — Себа, Вейнис, я и Хоркат. Мистер Джутинг, как и обещал, сдержался. Он не заплакал даже тогда, когда языки пламени охватили ее тело. Только позже, в своей комнате, он отчаянно зарыдал. Эхо его стенаний разносилось по всем коридорам и туннелям Горы вампиров, над которой занимался холодный тоскливый рассвет.

Из-за кремаций мне пришлось долго ждать, когда начнется процесс надо мной, и это ожидание ужасно выматывало. Хотя мистер Джутинг уверял, что мне наверняка простят то, что я не прошел испытания и сбежал от наказания, у меня такой уверенности не было. Я делал записи в дневнике, и это как-то помогало отвлечься от мрачных мыслей, но потом, написав все, что хотел, и еще раз перечитав весь дневник на случай, если что-то упустил, мне стало совсем скучно.

Наконец ко мне пришли два стражника и заявили, что Князья готовы меня принять. Я сказал, что мне нужно успокоиться, и попросил их подождать пару минут. Они остались стоять у двери в мою комнату. Я посмотрел на Хорката.

— Держи, — сказал я, вручая ему сумку (которая когда-то принадлежала моему другу, Сэму Гресту).

В ней лежал дневник и кое-какие личные вещи.

— Я хочу, чтобы это осталось у тебя на случай, если меня все же решат казнить.

Хоркат торжественно кивнул и пошел за мной. Я вышел из комнаты, и стражники повели меня в Тронный зал. Мистер Джутинг, которому сообщили обо всем вампиры их третьего отряда, присоединился к нам.

У входа в Тронный зал мы остановились. У меня урчало в животе, я весь трясся от страха.

— Не бойся, — прошептал мне мистер Джутинг. — Князья решат по справедливости. А если нет, то я приду к тебе на помощь.

— И я тоже, — сказал Хоркат. — Я не позволю им… сделать что-нибудь… с тобой.

— Спасибо, — улыбнулся я, — но я не хочу втягивать вас в это. И так все плохо. Не хватало только, чтобы нас всех сопроводили в зал Смерти.

Двери перед нами распахнулись, и мы вошли.

У вампиров, собравшихся в Тронном зале, был очень суровый вид, и от этого мне стало еще страшнее. Пока мы шли к помосту, никто не проронил ни слова. На помосте, сложив руки на груди, сидели Князья и строго смотрели на меня. Казалось, в Зале очень душно. Я стал хватать ртом воздух.

Мистер Джутинг и Хоркат сели у самого помоста, рядом с Себой Нилом и Вейнисом Лейном. Меня провели на помост, где я и остался стоять лицом к Князьям. Через несколько минут Парис со вздохом заговорил:

— Мы живем в странное время. Веками мы, вампиры, жили по одним и тем же законам и правилам, с усмешкой наблюдая за тем, как люди постоянно переписывают свои законы и между ними разобщение все сильнее. В то время как люди уже не знают, к чему стремятся, и окончательно потеряли жизненные ориентиры, мы всегда верили в свои силы. Всегда — до сих пор. А сейчас наступило такое время, когда вампир осмеливается поднять руку на своего собрата, какими бы ни были его намерения. Люди привыкли к предательству, но мы вкусили сию горькую чашу совсем недавно, и его горький привкус до сих пор еще на губах. Легче всего было бы отвернуться от предателей и выбросить мысли о них из головы. Но тогда мы никогда не сможем понять, где корни этой проблемы, и, таким образом, позволим совершиться очередному предательству. Дело в том, что мир меняется, и нам нельзя оставаться прежними. Если мы хотим выжить, нам тоже следует измениться. Конечно, мы не собираемся сразу отменить все старые законы, но все же нам надо задуматься о будущем и постараться как-то к нему подготовиться. Мы жили в девственно-чистом мире, но сейчас он уже не такой, как раньше. Нам следует открыть глаза, уши и сердца, чтобы вобрать в себя новые правила, новый образ мыслей и образ жизни. Вот почему мы сегодня собрались здесь. Если бы все было как и раньше, мы не стали бы созывать сюда всех вампиров, чтобы решить судьбу Даррена Шэна. Он не прошел испытания, и наказание за это — смерть. А потом сбежал, не дожидаясь исполнения приговора, и наказание за это — смерть. Раньше его бы уже давно казнили и никто не вступился бы за него. Но настали новые времена, и Даррен помог нам понять, что нам действительно пора меняться. Он прошел через многое и даже пожертвовал свободой ради всего клана. Он храбро сражался и доказал, что достоин быть вампиром. Раньше за это ему разрешили бы умереть с честью. Однако сейчас многие просили оставить ему жизнь.