Монстры - Джонс Стивен - Страница 31

Она высказала просьбу прямо, сознавая, что у вежливых японцев так не принято. Впрочем, никакой проблемы в этом не было, никто в "Ni-Koku-Sangyo" и не ожидал, что Бакнер-сан станет вести себя по-японски, в противном случае ее ни за что не наняли бы на работу. Она была их американкой, связующим звеном со Штатами, и она была нужна им именно такой — бойкой, грубоватой и не умеющей лавировать.

— Потрясающе! Великолепно! — то и дело восхищалась она, пока они бродили вдоль заблокированного бульвара.

Точно так, как это делалось каждое воскресенье, группы расположились как можно дальше друг от друга, хотя на самом деле совсем недалеко; шум стоял такой, что нельзя было услышать генераторов, от которых работали электрогитары. Сатоши ни разу не слышал гула генераторов.

Фанаты более популярных групп изобрели жесты и особую подтанцовку для сопровождения песен своих кумиров. Под гиканье и прыжки зрителей Бакнер-сан прокричала ему на ухо:

— Совсем как в "Рокки Хоррор"![17] Слышали о таком?

— О да, — вежливо ответил Сатоши. Его умиляло высокомерие, свойственное всем ее соотечественникам: она всегда предполагала в нем невежество, считая его страну изначально ущербной. На самом же деле он видел спектакль, послуживший основой фильма, в самом Лондоне и приобрел пиратский диск еще до того, как американцам стали доступны лазерные плееры. — Очень интересно.

— Обожаю Тима Карри, — сказала она, сверкнув улыбкой.

Он почувствовал усталость, но ни за что бы в этом ей не признался. Весь этот английский, все эти разговоры и вопросы. Из нее так и выплескивало любопытство. Впрочем, он не жаловался; он был рад показать ей эту удивительную токийскую достопримечательность, и ему хотелось, чтобы ей понравилась их совместная воскресная экскурсия. Сегодня ему досталась роль представителя "Ni-Koku-Sangyo", и его долг — развлекать ее. Сатоши был типичным японцем, который старательно выполняет свой долг и гордится этим.

Чуть позже он повел ее к палаткам, торгующим снедью, где купил пива и закусок из осьминожьего мяса. Когда она узнала, чем он ее угощает, то рассмеялась и сказала:

— Я ем яйца осьминога!

Сатоши тоже рассмеялся, хотя другие американцы шутили точно так же. Он не возражал. В отличие от некоторых своих коллег, он никогда не считал американский юмор оскорбительным. Он видел в американцах щенков — любопытных, непоседливых, смешных. Хотя в уме и прозорливости им нельзя было отказать. И дельцы из них получались крутые. Как мужчины, так и женщины.

— Вы верите в призраков, Бакнер-сан? — спросил он ее, когда они покончили с закусками.

— Хм. Верю ли я в призраков. — Она недоверчиво посмотрела на него. — Почему вы спрашиваете?

— Если бросить взгляд вдоль сада ирисов у святыни Мэйдзи, то можно увидеть призрака.

— Только если вы японец, — усмехнулась она. — Боюсь, я для этого слишком приземленная натура, Нагаи-сан.

Нет. Любой может его увидеть. Потому что он там обитает. Тут не нужен особый дар или генетическая предрасположенность.

— В таком случае идемте посмотрим.

Он склонил голову:

— К сожалению, сейчас там закрыто. Но вы обязательно должны вернуться сюда еще раз, если перед отъездом у вас будет свободное время. Скажете таксисту: "Мэйдзи-дзингу".

— А как называется станция метро?

Как его все-таки восхищают американские женщины!

— "Мэйдзи-дзингу-мэи".

— Есть. — Она записала, потом нахмурилась и резко вскинула голову. — Господи, дождь припустил.

Возможно, так она намекает, что хотела бы уйти, при этом не выражая ни малейшего недовольства, что он не предупредил ее о возможном дожде, не захватил зонтиков. Или ни то ни другое; американцы все-таки думают по-другому. Возможно, эта фраза — обычное замечание о погоде.

— Отвезти вас в Роппонги? Там находится "Хард-рок-кафе".

В разговоре с боссом Сатоши, Ивасава-сан, она упомянула, что хотела бы привезти своему племяннику футболку с эмблемой токийского "Хард-рок-кафе". Ей лет под сорок, а она не замужем. Ивасава в кулуарах называл ее "Большая Мама". Сатоши находил это уморительным.

— О, "Хард-рок"! Это было бы здорово. Я хочу купить племяннику сувенир.

Очевидно, она забыла о разговоре с Ивасава. Японец никогда не забыл бы. Он или она посчитали бы вопрос решенным — раз прозвучала просьба, значит, ее выполнят в ближайшее время. И взяли бы себе на заметку — в свое время отблагодарить "Ni-Koku-Sangyo".

Они вновь прошлись но бульвару, бросив последний взгляд на группы. Дождь шел не сильнее, но стал больше походить на дождь, чем на туман. Вероятно, ребятам Харадзюку придется сложить инструменты — с электричеством шутки плохи.

Сатоши начал ловить такси, но она попросилась в метро, "если это не слишком обременительно". Так она изучит дорогу назад, если выкроит время "навестить его призрака". Сатоши согласился, настроившись исполнить любое ее желание, хотя был слегка разочарован. Пока он сопровождал американку, компания оплачивала ему все расходы, потому он предпочитал такси переполненным поездам метро.

Он показал ей, как пройти к станции, на что следует ориентироваться, и объяснил, как купить билеты. В Японии неведение не считалось позором, только отсутствие старания. Они прошли к поездам, и он объяснил, как разобраться, правильно ли выбрана ветка. Американка ловила каждое его слово с какой-то особой бесшабашной радостью. Ему стало жаль, что она никогда не познакомится с Цукиносюке. Но конечно, она с особой радостью сообщила бы ему, что в вампиров тоже не верит.

Поездка была короткой, но зато в переполненном вагоне. Сатоши помнил времена, когда японцы пялились на американцев и японские мужчины лапали американок в поездах метро, где пассажиров было как сельдей в бочке. Теперь же Токио, наряду с Лондоном и Нью-Йорком, входил в тройку самых больших городов мира, и времена примитивного поведения давно остались в прошлом.

Они поднялись наверх, на станцию "Роппонги". Дождь теперь падал, как кусочки паутины, разорвавшейся под тяжестью росы. У Сатоши сжалось в груди. Завернув за угол, где располагалась большая кофейня "Миндаль", он замедлил шаг, делая вид, что ищет, не продаются ли поблизости зонтики. Находчивые местные торговцы всегда держали запас дешевых зонтиков на случай внезапных ливней.

Люди торопливо забегали в "Миндаль", набивались битком в бело-розовый вестибюль, теснились за столиками ради чашки горячего кофе с выпечкой. Толпы весело хихикающих, прекрасно одетых юных японок. Никто в мире не одевался с таким вкусом и чувством моды, как жительницы Токио. Хотя Сатоши было почти тридцать, он тоже пока не ценился. По более весомым причинам, как он полагал, чем у Бакнер-сан.

Когда они проходили мимо окон, ярко расцвеченных розовыми перегородками, отделявшими столики один от другого, он заставил себя не смотреть на зеркальные стекла третьего этажа. И все же его воображение нарисовало изумительный древний образ, и сердце начало громко стучать, как застучало бы и у Бакнер-сан, если бы она увидела призрак императрицы. По всему его телу разлилось тепло и, как часто случалось, сосредоточилось в чреслах.

Не обращая внимания на растущее острое удовольствие, Сатоши повел свою американскую подопечную по главной улице. На полпути от этого места до Токийской башни[18] находилось "Хард-рок-кафе". Пию там подавали по восемьсот йен, примерно восемь долларов. Будет о чем поговорить, когда она вернется домой.

Он повернулся спиной к окнам, но внезапно почувствовал теплоту весеннего дождя и с трудом сдерживался, чтобы не обернуться.

Бакнер-сан дотронулась до его руки, и он чуть не вскрикнул.

— Погодите, Нагаи-сан, прошу вас. Что это за место?