Женись на мне, дурачок! - Чиркова Вера Андреевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/99
• Следующая

Предоставив управляющему самому решать, как устроить моих новых друзей, и дождавшись, пока их шаги стихнут на лестнице, наконец-то подхватываю Зию на руки и прижимаю к себе. Вот я и дома, родная, как хорошо, что ты у меня есть!

— Милорд, гости прибыли.

Ну да, теперь я милорд. Наш драгоценный король, Торрель Дортеон Этавир, потрясенный три года назад моим внезапным бегством из дворца, решил, что это я обиделся на него за то, что он собрался отобрать у моей девушки большую часть поместья. И немедленно произвел меня в милорды, специальным указом прибавил к моему имени фамилию Монтаеззи и попытался всучить еще один замок, в компенсацию за ущерб. Но я его гордо не взял. Тогда он буквально силой впихнул мне дом в Торсанне. Сейчас там живет Хенрик с Мари, рассорившейся с молодой женой отца. А заодно и с ним самим — за то, что Джус, по останскому обычаю, привел в дом третью жену. Она считает, что ему не стоило подавать таких дурных примеров любимому зятю.

— Прикажете принести вазу с водой? — Слуга с трудом удерживает на лице серьезное выражение.

Сегодня утром я опять попался. Он как раз протирал мокрые от росы перила на портальном балконе, когда я карабкался по увивающему замок плющу к своему окну с охапкой ярких осенних хризантем.

— Принеси. И пусть начинают подавать, мы уже идем, — со вздохом отвечаю ему. Даже одного дня спокойно отдохнуть не дадут!

А вот это я уже лукавлю. Маленькая простая история, незаметно выросшая до пугающей своей непонятностью проблемы, все время не выходит у меня из головы. Поэтому если мне даже предложат отдохнуть, я ни за что не соглашусь сам.

— Вот и хозяин проснулся! — вместо приветствия объявляет Клара, подмигнув Зие, едва мы вошли в столовую. — Давайте уже сядем за стол, а то все остынет. Мы сегодня специально не завтракали в предвкушении вашего обеда.

Конечно, она шутит, хотя выглядят они оба и в самом деле бледновато. Да и Хенрик какой-то вялый. Неужели думают, что я ничего не замечаю?

— Тянем дорогу через зыбучие пески к южной границе с Останой, — поймав мой невысказанный вопрос, признался Леон, — уже десятый день. С тех самых пор, как стало ясно, что договориться с ханом о нормальном использовании башен переноса скоро не получится. Теперь собираемся строить башню на границе, иначе слишком много гибнет людей и товаров в песках и при переправе через соленые озера. А в результате поднимаются цены в королевстве.

Он замолк и занялся фаршированной куропаткой, а я сразу вспомнил наше вчерашнее бегство из Дильшара. Вряд ли это поможет быстрее решить вопрос с башнями. Скорее навредит.

— Грег, не вини себя ни в чем. К тому все и шло, — буркнула, не отрываясь от еды, Клара.

Похоже, им действительно не пришлось сегодня позавтракать, и вовсе не потому, что они помнили про этот обед. А что это она сказала… к чему там шло?

— Объясни.

— Хан запретил все переносы, — с сытым вздохом откинулся на спинку мягкого стула Хенрик, — со вчерашнего вечера. И прислал Торрелю петицию, в которой обвиняет короля в укрывательстве государственных преступников. Маги с башен еле успели уйти, двоих последних забирали по резервному варианту.

— Это все из-за нас? — напряженно смотрит Кадин.

— Формально — да. А на самом деле они просто искали предлог. Так что не переживайте, мы ждали этого со дня на день. И старались не обращать внимания на всяческие провокации, пока не вытащим Грега, — откровенно пояснил Леон. — Ну а теперь рассказывайте свои истории. И хочу сразу предупредить: мне врать бесполезно. Я могу читать мысли.

— Тогда зачем рассказывать? — невинно хлопнул ресницами Рудо.

— Чтобы голова после моего вторжения не болела, — мило улыбнулся магистр.

Что-то мне начинает казаться, не того я зову про себя язвой.

Закончил задавать свои вопросы Леон только к вечеру. Мы все уже ушли от стола к жарким язычкам огня, танцующим в низкой круглой каменной чаше, стоящей посреди столовой. Устроившись вокруг огня в удобных креслах, между которыми стоят маленькие чайные столики, не спеша пьем чай и обмениваемся новостями. Легкий дым от тлеющего саксаула уходит в изящную вытяжную трубу, хитроумно совмещающую эту функцию с ролью опоры для магических светильников.

— Клара, ты считаешь, что за всем этим стоит хан? — лично я так вовсе не думаю, меня интересует ее непредсказуемая логика.

— Несомненно, — разочаровав меня, кивнула она и тут же огорошила: — Вот только сам он об этом даже не догадывается.

Нечто подобное я и подозревал и мне это очень не нравилось. Искать в ханском дворце того, кто незаметно ведет свою непонятную и жестокую игру сразу со всеми, будет не только невероятно трудно, но и чертовски опасно.

— Вот, готово. — Зара положила передо мной готовый портрет пропавшего соседа.

— Похоже, — согласился я. Запомнившиеся черты лица с портрета погибшей старухи были воспроизведены с точностью.

— Сколько раз рисовала, — вздохнула она.

— Можно? — Леон протянул руку, на миг прищурился, разглядывая портрет, потом, не говоря ни слова, передал его Клариссе.

— Понятно, — буркнула она.

— Что тебе понятно?

— Все. Это не тот человек. Спасибо, Зара.

— Пожалуйста, — коротко ответила расстроенная художница и вышла из моего кабинета, притворив за собой дверь.

Ну конечно, она на что-то надеялась, вот только на что?

Леон, напряженно прислушивавшийся к чему-то, доступному только ему, удовлетворенно кивнул и устремил внимательный взгляд на меня.

— Не мог ты этого вспомнить, потому что его арест совпал с твоей женитьбой. Мельком ты его, конечно, видел, вот и показалось, что этот парень тебе знаком. Ну, догадался?

Конечно, вот теперь догадался. Речь идет о Ахтархоне Тайяни. Беру со стола портрет и вглядываюсь повнимательнее. Сходство просто поразительное, хотя есть и отличия. У Рашата честный, открытый взгляд и короткие, едва прикрывающие шею волосы.

А Ахтархон, любимец ханши Саялат, носил волнистую гриву чуть не до пояса и смотрел на всех презрительно прищуренными глазами. Он попался на ввозе в королевство запрещенного снадобья под названием «тысяча снов». Причем привез довольно много, надеясь, что вещи фаворита ханши досматривать не будут. Но за это ему дали бы всего года четыре, а потом еще парочку скостили в обмен на уступки хана. Однако красавчик многократно усугубил свою вину, встретив пришедших за ним сыскарей с ятаганом в руках. И яростно сопротивлялся до последнего, тяжело ранив одного и чуть не убив второго. Хорошо, маги в тот раз успели вовремя.

Таких выходок наш король не прощает никому, вот и отмерил наглому жиголо пятнадцать лет рудников. Без права свиданий и помилования.

— А он… точно на руднике? — пришла в мою голову шальная мысль.

— Точно. Наши проверяют осужденных два раза в год. Последняя проверка была в начале весны, все были на месте. Я помню, они еще про Тайяни говорили, что рудники заметно сбили с него спесь. Раньше он был вовсе не таким, если ты помнишь.

Да, это я запомнил, хотя заходил в кабинет сыскаря, готовящего дело к судилищу, всего на пару минут. Тогда на простой скамье передо мной сидел высокомерный красивый парень, свысока презрительно посматривающий на собеседника. Весь его вид говорил, что ему глубоко плевать на эту суету, все равно он здесь долго не задержится. И кто-то потом говорил, что он и на судилище вел себя на редкость вызывающе и дерзил, даже отвечая на вопросы короля. Конечно, это тоже сыграло роль при вынесении приговора, однако Ахтархон выслушал беспощадные слова, кривя губы в ироничной ухмылке, и ушел в портальную комнату, насвистывая веселую песенку.

Видимо, надеялся, что мать хана проявит все свое влияние, чтобы вызволить молодого любовника на свободу. Она действительно приняла к этому все меры, хан неоднократно присылал запросы по обмену преступниками, последний раз, помнится, предлагал за Тайяни двадцать проштрафившихся граждан Этавира. Но король в этом вопросе был непоколебим и со временем хан свои попытки прекратил.

• Предыдущая
• 50/99
• Следующая